Гости «Дома на холме»

Она не знала. Просто – не знала.

С усилием сглотнув, Максим напомнил себе: ее нельзя упрекнуть в том, что в отместку ударила по больному. Он ведь не позвонил Маше, когда щенок заболел. Малыш сгорел за два дня…

Маше ничего не было известно, а у него не нашлось сил объяснить. Да Максим и не был уверен, что именно смерть, вошедшая в его дом, так все изменила. Она всего лишь протерла запотевшее зеркало и позволила ему увидеть себя самого.

* * *

Она не ожидала, что все окажется настолько запутано.

До того как они с сестрой перешагнули порог этой гостиницы, Анита была убеждена, что главное – выяснить, где Роман Авдонин живет, и добраться туда. Адрес был верным: она три месяца проработала редактором в издательстве, выпускающем его книги, прежде чем удалось разговорить на корпоративе бухгалтера. Нет, точного адреса разговорчивая тетушка не назвала, но сболтнула, что Авдонин постоянно живет в «Доме на холме».

– «На холмах Грузии»?… – пошутила Анита, пытаясь сузить круг поисков.

– Какой там Грузии! Тут, в Подмосковье. Гостиница так называется. Хотя, если честно, я не понимаю, чего он здесь торчит, если мог бы жить где-нибудь в Доминикане. Нет, ну скажи: какая разница, откуда тексты слать? И нам без разницы, куда гонорар переводить…

Анита поболтала оставшимся красным вином в бокале.

– Доминикана – это хорошо. Или Испания… А вы его хоть когда-нибудь видели? Авдонина.

– Его никто не видел, – шепотом сообщила бухгалтер. – В этом же и фишка! Наш издатель туману напустил. И сработало! Может, этот Авдонин и не Авдонин вовсе. И не Роман… А фамилию такую придумали, чтобы в любых списках в самом начале фигурировал.

– Тогда еще лучше «Абрамов» подошел бы. Хотя Абрамов в литературе уже был, – вспомнила Анита. – Да, «Авдонин» – хорошо. Даже перед Аверченко идет. Просто лучше не придумаешь! И «Роман» звучит подходяще.

Поэтому она была готова к тому, что человек, которого они с сестрой разыскивали, будет записан в гостинице под другим именем. Но Анита не сомневалась, что такой – живущий постоянно – будет всего один. Не придется гадать! А их оказалось двое… Строго говоря, даже трое, но Аните не очень верилось, что писатель Авдонин может оказаться женщиной. И все же некую Татьяну Михайловну они решили пока тоже не сбрасывать со счетов.

– И все трое что-то пишут, – проворчала Элька. – Черт! Развелось писателей на нашу голову…

Вздохнув, Анита потеребила пальцем край прорези на джинсах. У нее была привычка что-нибудь мять или накручивать на палец, когда она о чем-то думала. Они все еще сидели в гостиной, напротив настоящего камина, обложенного камнем. Сегодня никто его, конечно, не разводил – за окном сияло солнце. Но даже таким, спящим, он притягивал взгляд, как таинственный грот, и не хотелось уходить отсюда, хотя обе помнили: каждая минута на счету. Не так уж много у них средств, чтобы долго жить в гостинице.

Аните понравилось, что камин окружают не головы убитых зверей, а крупные фотографии живых лосей, пятнистых оленей, кабанов, похоже, встретившихся в подмосковных лесах самому хозяину, – снимки явно были непрофессиональными. Фотограф подобрался достаточно близко, чтобы сделать крупные планы, но звери не испугались его, не почуяли угрозы. И это показалось Аните весьма убедительным доказательством того, что Петр не может оказаться Авдониным. Разве добрый человек способен на преступление, за которое они разыскивали этого таинственного писателя?

– Мы еще не видели никого из этих троих, – напомнила она. – Одного ли они возраста?

– А ты в курсе, сколько лет Авдонину?

– Когда это все случилось? Двадцать лет назад?…

– Девятнадцать, – машинально уточнила Эля и сама поморщилась. – Ну, без разницы…

– Да. Ему тогда было лет тридцать.

– Как и нашим родителям.

– Значит, сейчас ему должно быть пятьдесят. Плюс-минус…

Эля вдруг подскочила:

– Слушай! А этот… хозяин гостиницы. Ему ведь где-то так же!

Уставившись на нее в замешательстве, Анита пробормотала:

– Элька, ты – гений… И он-то уж точно живет здесь постоянно. Петр Николаевич, вот как его зовут.

Довольно улыбнувшись, Эля спустила с дивана ноги, покрутила узкими ступнями. Потом резко сдвинула широкие, темные брови:

– Только чему мы радуемся-то? Еще один на наши головы!

– Задача усложняется, – вздохнула Анита. – Но ничего не поделаешь, мы должны проверить все версии. Ты знаешь, что Лика – его дочь?

– Да ладно?!

Анита виновато улыбнулась:

– Я забыла тебе сказать. Можно аккуратненько выпытать у нее, где они жили двадцать лет назад. Девятнадцать. Если, допустим, они в те годы были далеко отсюда, значит, он тут ни при чем.

– Я попробую.

– Нет, лучше я. Кажется, у меня с ней наладился контакт.

– Когда это? – Эля насупилась.

Сестра легонько ткнула ее в бок:

– Еще вечером, когда ее отец, распустив хвост, гарцевал перед тобой.

– Прям уж… Старый кобель.

– Именно на это мы и рассчитываем, помнишь?

– Да помню я!

Анита вновь принялась теребить бахрому на джинсах.

– И все же я склоняюсь к артисту… Если вспомнить все случившееся… В общем, Авдонин должен быть чертовски обаятелен!

– Пойми попробуй, каким он был! Сейчас-то они все уже старики.

– Им пятьдесят! – ахнула Анита. – По нынешним меркам это самая что ни на есть молодость!

Скривив губы, Эля качнула головой:

– Ну, не знаю… Мне такие дядьки кажутся древними.

Внезапно она замерла, впившись взглядом в того, кто появился за спиной Аниты. Когда лицо сестры так наливалось светом, даже ей становилось трудно дышать. Ледяная Элькина неприступность приобретала теплый молочный оттенок, а в улыбке проступала материнская нежность, против которой не мог устоять ни один мужчина. Анита надеялась, что ни один…

«Кто из них?» – успела подумать она, прежде чем услышала молодой голос:

– Добрый день! Простите, что потревожил. Я разыскивал Дашу.