Александро

– Двадцать!

– Три копейки!

– Полтинник!

И так далее.

Последним послышался детский голосок:

– Рубль!

Это и была самая крупная монета, какую обычно кидал граф. Впрочем, выгода тут получалась вовсе не денежная.

Все с завистью устремили взгляды на ребенка.

– Рубль? – переспросил граф. – У тебя, малец?

– Да, ваше сиятельство! – отвечал мальчик.

– Сам схватил? – граф прищурился.

– Да, ваше сиятельство! – мальчик держал голову прямо и гордо, ничуть не смущаясь и не боясь, ни тех взглядов, что все на него бросали, ни недоверчивости хозяина.

– Молодец! Сколько тебе лет?

– Шесть, ваше сиятельство!

– Молодец! Знаешь, что ты заслужил?

– Знаю, ваше сиятельство!

– О! Да ты не из робкого десятка, да?

– Надеюсь, ваше сиятельство!

– Ты отвечаешь, как солдат! Хочешь быть солдатом?

– Нет, ваше сиятельство!

– Что? – граф поднялся со своего кресла и нагнулся над балконом, чтобы получше рассмотреть мальчика. – Ты не хочешь быть солдатом? А почему? Ведь это престижно!

– Я не хочу убивать, ваше сиятельство и не хочу видеть все то, на что монархи обрекают простых людей!

– О! Так ты, сопляк, поносишь монархию?!

– Я только говорю…

Но мальчику не дали договорить. Какая-то женщина, немолодая, но еще очень красивая, подбежала к нему и с размаху отвесила оплеуху.

Мальчик чуть покачнулся, но ни один звук не вырвался из его рта, ни одна слезинка не блеснула в глазах. Он только сильно побледнел и отвернулся.

– Простите его, ваше сиятельство, ради бога, простите! Не слушайте вы этого олуха, у него язык без костей, кроме того, ему ведь всего шесть лет, он сам не знает, что говорит!

– Ладно, ладно! – прервал ее граф. – Я не обиделся!

– Благодарствую, ваше сиятельство, я…

– Замолчи, женщина! Я не желаю говорить с тобой, а только с мальчишкой! Итак, это твоя бабка?

– Это моя мать, ваше сиятельство!

– Мать? Сколько же ей лет, раз тебе только шесть? Ей-богу, она тебе в бабки годится!

Мальчик понурил голову, а женщина густо покраснела.

– Как тебя зовут?

– Павка, ваше сиятельство.

– Павка? Павел, что ли?

– Да, ваше сиятельство.

– Чей ты сын?

– Вашего писаря, ваше сиятельство.

– Что? Антона?

– Да, ваше сиятельство.

– А! Я и не знал, что у него семья. Право же, я действительно мало знаю своих окружающих. Так-так, ну что ж… значит, это ты рубль нашел? Хорошо. Значит, я должен освободить твою семью от всякой работы на всю неделю?

– Должны, ваше сиятельство, – мальчик смотрел на графа прямо, ничуть не робея, говоря ему «должны».

– Пусть так! А ты мне не нравишься, малец.

– Почему, ваше сиятельство?

– Ты слишком смазливенький. Детям нельзя быть такими.

– А какими же можно, ваше сиятельство?

– Черт возьми, гаденькими! Дети на то и дети, чтобы быть гаденькими! Потому то я их и не выношу! Впрочем, как и бабье население! И уж конечно, терпеть не могу девчонок! Ладно, пошли все прочь! Прочь! И ты тоже! Я устал! Ей-богу, иногда даже любимое развлечение утомляет!

И в то время как Корнелий толкал всех обратно работать, граф велел унести себя в покои, раздеть и уложить вздремнуть.

Часа через три он поднялся и позвал лакея.