Тайна моего положения

– Славно, – довольно протянула мадам Дороти, отметив мое рвение, и что-то тихо сказав повару, покинула кухню.

Я же, подойдя к старой, проржавевшей от времени раковине, вылила в нее ведро горячей воды и, смочив тряпку в мыльном растворе, взялась за первую тарелку. Двигаясь механически, не думая о быстрорастущей на соседнем столе горе грязной посуды, я натирала тарелки, кружки и миски. Кое-где на посуде оставались намертво присохшие тёмные пятна от мяса и соусов, и мне приходилось использовать жесткую щетку, которая больно колола пальцы. Когда вода становилась холодной и липкой, я выливала ее в помойное ведро и выносила на задний двор к выгребной яме…

– Проклятье! Полный зал сегодня! – выругалась симпатичная пышнотелая девушка с раскосыми глазами, поставив на почти разобранный мной стол очередную порцию посуды, и ласково улыбнувшись повару, проворковала, – Фрэнки, дай хоть лимонаду выпить, совсем меня сегодня загоняли, а Лотта отгул взяла, мать ей вдруг понадобилось повидать.

– Зато соберешь монет, – хохотнул мужчина, шлепнув своей огромной ладонью девушку по заду, – держи.

– За пятым столиком стейк заказали, – проговорила официантка, грузно плюхаясь на табурет, – новенькая? Как звать?

– Эмилия, – представилась, склонившись над горой грязных тарелок, чашек и кружек. Мыльная вода была еще теплой, но быстро покрывалась слоем жира и мутным осадком, и ее пора было менять.

– Эмилия… из благородных, что ли? Или мать нагуляла? – с ухмылкой бросила девушка, тотчас заливисто рассмеявшись собственной шутке, – а я Офелия, тоже из благородных.

– Приятно познакомиться, – произнесла я дежурную фразу, вытирая мокрые руки о кусок серой ткани, невольно поморщившись от боли. Костяшки пальцев саднило от частых ударов о тяжёлую керамику, а кожу неприятно щипало от едкого мыла и горячей воды.

– Ты это… – начала было официантка, спрыгивая с высокого табурета, случайно задев локтем стопку чистой посуды. Тарелки тотчас покачнулись и с глухим звоном посыпались на пол, разлетаясь осколками по всей кухне. Звук разбившейся о каменный пол посуды эхом разнесся по всему помещению, а через секунду девушка громко заявила, – что ты натворила? Вот же неуклюжая!

– Я?! – ошеломленно выдохнула, но тут на кухню вбежала хозяйка трактира. Женщина быстро обозрела учиненный официанткой погром, перевела взгляд на Фрэнка, а затем бросилась ко мне с искаженным от злости лицом и закричала так громко, что, казалось, задрожали стёкла в окнах:

– Да знаешь ли ты, что одна такая тарелка стоит больше, чем твоя недельная зарплата? – её голос был пронзительным и полным такого презрения, что я невольно сжалась под её взглядом. – Месяц бесплатно работать будешь, пока не рассчитаешься, – добавила она с холодной усмешкой, а я, почувствовав, как во мне разгорается жгучая обида, грозящая перерасти в ярость, чеканя каждое слово, произнесла:

– Посуду разбила ваша официантка, столкнув ее своим локтем.

– Она лжет, мадам Дороти! – сейчас же нахально сказала упомянутая, предостерегающе покосившись на застывших немыми истуканами помощников повара.

– Мадам Дороти, вы же видите, я стою далеко от разбитой посуды и не смогла бы так…

– Она быстро отбежала, врунья! – перебила меня девушка, притворно жалобно всхлипнув.

– Ты ещё и на честных людей наговариваешь?! – тотчас взвилась хозяйка, ее лицо покраснело от гнева, глаза засверкали, а выбившиеся из прически волосы прилипли ко лбу. – Я сейчас констеблей позову! – продолжила она, рукой указав на дверь, как будто могла вызвать стражей закона одним лишь жестом.

– Приглашайте! Пусть разбираются! Я не разбивала вашу посуду! – зло выкрикнула я, мои руки сжались в кулаки, дыхание стало резким и прерывистым, и я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на лгунью и притворщицу.

– Ах ты, дрянь! Я к ней с добром, а она меня пугать вздумала! Пошла вон! – взвизгнула мадам Дороти, в её голосе слышалась паника и негодование. Она слегка подалась ко мне, будто собираясь собственноручно выставить меня из трактира или того хуже…

– С огромным удовольствием! – язвительно выкрикнула я, подхватила свой скромный скарб, который так и лежал у моих ног под столом, и в одно мгновение выбежала из кухни. Быстро миновав зал, избегая взглядов удивленных посетителей, я выскочила на улицу…

Глава 10

Ночь, проведённая на улице, казалась бесконечной. Холод пробирал до костей, несмотря на все мои попытки плотнее закутаться в плащ. Ветер дул со всех сторон, не оставляя ни единого шанса согреться. Я прижималась к стене какого-то здания, пытаясь укрыться от его порывов, но они всё равно находили меня, трепали волосы и заставляли лицо неметь от холода. Я пыталась согреть замерзшие руки, то пряча их в карманы, то сжимая в кулаки, но промозглый холод проникал всё глубже, и с каждым часом бороться с ним становилось все труднее. Голова гудела от усталости, веки наливались тяжестью, но сна не было – было только это ледяное ожидание рассвета, который, казалось, никогда не наступит…

– Эй! Ты жива? – словно сквозь вату донесся до меня звонкий девичий голос, а вскоре моего плеча осторожно коснулись, – нужна помощь?

– Да, – прохрипела я, медленно поднимаясь на ноги, и, окинув беглым взглядом замершую у двери и кутающуюся в теплый халат девушку, спросила, – где здесь поблизости находится ломбард?

– В паре кварталов отсюда, да только рано еще, поди, закрыт, – растерянно проговорила девушка, с беспокойством на меня посмотрев, и чуть помедлив, будто не решаясь, все же продолжила, – ты проходи в дом… мадам Розмари еще нет, но, думаю, она будет не против.

– Эм…спасибо, – с сомнением протянула я, быстро осмотревшись. Дом, возле которого я нашла своё временное пристанище, был трехэтажным, сложенным из красного кирпича, с высокими окнами и массивной дубовой дверью, украшенной коваными узорами. Он выглядел внушительно и надёжно, словно пережил не одно поколение жильцов, сохранив свою прочность. Впрочем, все дома на этой улице могли принадлежать людям, которые были не стеснены в средствах, и как я очутилась в этом респектабельном районе, я, увы, не помнила…

– Горячего чаю выпьешь, согреешься, – заботливо проговорила девушка, распахивая передо мной пошире дверь, тут же представившись, – меня Анной зовут.

– Эмилия, – представилась я в ответ, все же решаясь зайти в дом. С наступлением рассвета на улице стало еще холодней, а оплатить услуги лекаря мне, увы, было совершенно нечем. Настороженно озираясь, я прошла в холл, где царила прохладная полутьма, сквозь которую я с трудом разглядела стены, обитые темными дубовыми панелями, и массивную лестницу с резными перилами, что уходила вверх, теряясь в полумраке второго этажа.

– Сюда иди, аккуратно, здесь ступенька, – прошептала Анна, указав мне на неприметную дверь, что скрывалась под лестницей, – лампу зажигать не буду, гости еще спят.

– Гости? Может, мне не стоит заходить в дом? Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у тебя были проблемы, – проговорила я, беспокоясь о девушке, что оказалась ко мне столь добра.

– Не волнуйся, мадам Розмари не будет ругаться, – ободряюще улыбнулась мне Анна, первой проходя в узкий и темный коридор. Я тотчас двинулась за ней следом и вскоре очутилась в теплой, светлой и невероятно уютной кухне, где на плите уже булькало и шкворчало, а тучная, розовощекая женщина с удивительно добрыми глазами месила на столе тесто.

– Привела ее все же, – добродушно проворчала женщина, стряхивая с натруженных рук муку, – садись за стол, бедолага, да плащ свой скидывай, так быстрее согреешься.

– Эта наша Мирна. Ты садись, Эмилия, садись, – с улыбкой проговорила Анна, указывая мне на табурет, – Мирна хоть и ворчунья, но добрее ее я никого не знаю.

– Скажешь тоже, – фыркнула повариха, поставив передо мной кружку, от которой шел приятный и согревающий аромат липового цвета, тут же притворно сердито прикрикнув на меня, – садись, нечего стоять! И плащ, говорю тебе, снимай, вон у печи положи, пусть сохнет.

– Спасибо, – поблагодарила женщину. Последовав ее совету, я сняла с себя плащ и, разложив его на лавке у печи, устроилась на табурете.

– Вот, каша вчерашняя осталась, ты, поди, голодная, – проговорила Мирна, поставив рядом с кружкой тарелку, полную рассыпчатой каши, – сейчас еще мясца немного дам.

– Спасибо, – прошептала я, гулко сглотнув. От переполнявшего меня чувства благодарности защипало в глазах. Слова будто застряли в горле, и я опустила взгляд, чтобы скрыть предательскую влагу на ресницах. Этого простого «спасибо», казалось, было недостаточно, чтобы выразить Анне и Мирне всю глубину моей признательности.

– Да чего уж, – отмахнулась женщина, вновь возвращаясь к прерванному занятию, – меня муж тоже колотил нещадно, пока не помер. Детей нам Создатель не дал, хотя, может, это и к лучшему – с таким-то мужиком с голодухи бы померли. Я, когда от кровопийца этого освободилась, без жилья осталась, помыкаться пришлось по чужим домам, пока сюда не пришла.

– А меня отец из дома выгнал, когда я за старика выходить отказалась, – с улыбкой заговорила Анна, подложив мне к каше несколько кусочков мяса, – но мне повезло, Лили меня сюда привела, а мадам Розмари горничной приняла. Ой! Так место же Джуди освободилось!

– Ты не спеши, может, Эмилии не надобно это, – проворчала Мирна, ловко формируя из теста колобок, – заговорили мы тебя, ты ешь.

– Мне нужно… Я ищу работу, – пробормотала я, продолжая крепко сжимать горячую кружку обеими ладонями. От её тепла и бессонной ночи меня начало клонить в сон; мысли стали вялыми, а веки – тяжелыми, словно налитыми свинцом.

– Муж, поди, не позволит, – с сомнением протянула Мирна, подливая мне в кружку ароматного чая.

– Я вдова, а это… – показала пальцем на синяк на подбородке и ссадину на губе, с горькой усмешкой пояснив, – пасынок избил. Пару дней назад я приехала в Элшимор и ищу работу, но без рекомендательных писем никто не берет.

– Ох, бедняжка, – тотчас жалостливо простонала Анна, я же, делая над собой неимоверные усилия, пыталась собраться, но каждый вдох горячего пара уносил меня всё дальше в сонное оцепенение, мысли путались, а слова вырывались еле слышным шёпотом, пока я рассказывала о своих безрезультатных поисках…

– Ты на лавку садись, плащ под голову положи и отдохни, – ласково проговорила Мирна, снимая с лавки ведро с водой, – а как мадам Розмари прибудет, я скажу о тебе.

– Джуди три дня назад замуж вышла и с мужем к нему в деревню уехала, а я одна по дому не поспеваю, – добавила Анна, спрыгивая с табурета, – горничным тут хорошо платят, правда, и работы хватает, постояльцев здесь много.

– Это гостиница? – едва сдержав зевок, пробормотала, обессиленно упав на лавку.

– Гостиница, – кивнула Анна, прежде бросив быстрый вопросительный взгляд на Мирну. Рассеяно мне улыбнувшись, она вышла из кухни и скрылась в полутемном коридоре.

Тем временем повариха вновь погрузилась в работу: она что-то шептала себе под нос, иногда с нажимом цокая языком, словно невидимый собеседник не соглашался с её доводами. Ее руки быстро и уверенно разрезали свежие капустные листья, которые падали на разделочную доску в такт её бормотанию.

Сквозь полуприкрытые веки я наблюдала за плавными движениями ножа, медленно погружаясь в тёплую, умиротворяющую атмосферу кухни. Глаза постепенно закрылись сами собой, и я, не заметив, как это произошло, окончательно провалилась в сон.

Глава 11