Наш друг человек

Второе открытие, которое сделал Шустрик, было, что, когда из-под его хвоста вываливались вполне твердые колбаски или шарики, люди справлялись с ними достаточно просто, и вонь быстро прекращалась. То же, что выплеснулось из него сегодня, было жидким, поэтому оказалось недостаточно просто слегка отодвинуть мебель и затем выкатить оттуда источник вони просунутой в щель шваброй. Тут требовалась зачистка по полной программе.

Кот постарался запомнить свое ужасное состояние до происшествия и в следующий раз воспользоваться им по своему усмотрению, когда нужно будет наказать зарвавшееся семейство.

И вот зима, 31 декабря, канун Нового года; мама, бабушка и даже Уля готовили на кухне, а Шустрик предлагал себя в качестве дегустатора, для чего то и дело вспрыгивал с пола на стол, хватал кусок колбасы, совал усатую морду в банку с икрой, переворачивал на себя соленые огурцы. В общем, вел себя, с точки зрения людей, совершенно мерзко. Кончилось дело тем, что он действительно наелся чего-то очень вкусного, но совершенно ему неподходящего, и был наконец выдворен и на несколько часов заперт один в комнате, где даже не было ёлки.

В довершение неприятностей заболел живот. Кот прислушался и, узнав характерные приметы того самого состояния, которое летом принял за предвестника скорой смерти, затаился, предвкушая месть.

И вот Новый год, все сидят за столом, шампанское, свечи, речь генсека. С первым ударом курантов Шустрик слез с предоставленного ему стула и решительно направился за сервант. Забрался в самое узкое место, поднапрягся и… п-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р: «С Новым годом!!! Вонючая бомба от кота!»

Новая служба Верного

У собак лишь один недостаток – они верят людям.

    Элиан Дж. Финберт

Это был немолодой уже служебный пес семи лет от роду, чистокровная немецкая овчарка с подобающим ему именем Верный.

Служебные собаки – совершенно особенное сообщество собачьего мира. К примеру, все собаки с самого нежного щенячьего возраста мечтают обрести хозяина.

Те, кто обрел, остаются верными ему всю жизнь, но служебная собака верна и хозяину, и их совместной службе. К примеру, считающийся хозяином кинолог увольняется со службы. Комиссовали по ранению, болезни или ушел на заслуженный отдых. И по той или иной причине этот человек не может забрать четвероногого друга с собой на гражданку. В этом случае, прощаясь, он передает поводок в руки своего преемника, и пес понимает, что у него теперь новый хозяин. Сложно, конечно, обидно, но ничего не поделаешь, такая жизнь, такая служба.

Пес Верный побывал во многих заварушках: в помощь местной милиции искал и находил наркотики, оберегал своего человека от пытающегося навредить ему противника во время службы на границе. А в последний раз даже подорвался на взрывном устройстве, из-за чего теперь был слеп на один глаз и получил проблемы с сердцем.

Когда из армии по состоянию здоровья увольняется человек, тот возвращается к себе домой, но Верный знал только службу, и никакого дома у него отродясь не было. И человека не было, который мог бы взять больного пса к себе домой. Армия время от времени пристраивает отслуживших собак. Ну а если пристроить не удается, собаку усыпляют. Никаких собачьих домов престарелых не существует. Люди в своем большинстве неблагодарны и склонны забывать все то хорошее, что делали для него собаки. К примеру, пса, положившего здоровье на военной или полицейской службе.

Верный знал, что его ждет: либо найдется кто-то, кто пожалеет калеку, либо последний ужин и укол.

Поэтому он с надеждой заглядывал в глаза всем, кто подходил к вольеру, тщетно силясь обнаружить в новом человеке хотя бы толику живого интереса, хотя бы искру надежды.

Мимо искалеченного пса ходили люди, человеки, в которых осталось так мало человечности.

Верный не знал, сколько ему отпущено дней на то, чтобы обрести хозяина или умереть, он просто ждал и верил, поднимал морду, вглядываясь подслеповатыми глазами в лица, наблюдая за реакцией приходящих, и ощущал одну только безысходность, когда к нему поворачивались спинами.

Но вот однажды Верный почувствовал смутно знакомый запах: человека звали капитан Титов, и пес встречался с ним несколько раз во время выполнения боевого задания.

– Ну что, Верный? Оклемался после госпиталя? – Титов подошел совсем близко, пес подался вперед, всматриваясь, вслушиваясь, внюхиваясь. К чему ведет капитан? Не просто же так заглянул в вольер на огонек. Не на экскурсию же. Ну же, скажи всего несколько слов, и жизнь спасена. Просто дышать, гулять, мять лапами душистую травку, бегать наперегонки, служить… Ты не смотри, капитан, что морда в рубцах, заживет как на собаке. И зрение не самое главное, у собаки главное – нюх, и он ничуть не пострадал, да и вообще.

– Тут такое дело, брат… – Капитан снял фуражку, отер рукавом выступившую было испарину. – В общем, списывают тебя, да и меня скоро тоже того… Вот я и подумал… – Титов обаятельно улыбнулся. – В армии тебе уже не остаться, но есть у меня для тебя одна важная служба. Что думаешь?

– Товарищ капитан, да вы никак с кобелем разговариваете? Да разве ж он понимает? Тут по-другому надо.

– Вы правы, сержант. – Титов повернулся к говорившему. – Оформляйте бумаги Верного, все, что на него имеется, и принесите поводок.

Верный застыл, напряженно ожидая знакомого ритуала и боясь что-то пропустить, но Титов словно услышал его мысли и, приняв от кинолога поводок, сперва сунул его под нос псу, чтобы тот его обнюхал и признал своим.

«Значит, Титов теперь хозяин. А я хозяйский, можно сказать, капитанский, – волновался Верный. – В армии не остаться, но будет служба, важная служба, ответственное дело. Интересно, какое? При складе, что ли? А что, я бы, пожалуй, потянул. А может, в охрану? Еще собаки поводырями служат. Но это мимо, потому как для такого дела специальная выучка требуется. Наверняка на поводыря с щенячьего возраста учатся; нет, старую собаку непросто научить новым трюкам. Да и зачем? Титов явно зрячий. Так что…»

Но пес не успел додумать, как замок на двери щёлкнул, и кинолог вывел Верного, держа за ошейник.

– Знакомься, твой новый хозяин.

Сердце Верного восторженно забилось.

– Не хозяин. – Титов погладил пса по голове. – Отставить, сержант. У него другой хозяин будет. Новый хозяин. Нужно сначала до дома добраться, а там и познакомятся.

«Не хозяин, значит, не капитанская собака», – сообразил Верный и стал ждать встречи с настоящим хозяином.

* * *

Титов и Верный покинули расположение части в автомобиле. Капитан вел, а Верный занимал в одиночестве все заднее сиденье. Кататься в персональном авто понравилось, не то что в грузовике, вместе с другими собаками и их хозяевами, когда машина трясется и только что не подпрыгивает, а ты прислушиваешься, что говорят люди, о чем шепчутся друг с другом собаки, ткнувшись носом в голенище хозяйского сапога.

Они остановились возле нового красивого дома, Титов открыл перед псом дверь машины, потом скомандовал «рядом», и они пересекли двор, вошли в подъезд и на лифте поднялись на шестой этаж.

Доро?гой Верный старался запомнить новые запахи, но их было слишком много. Верный вдыхал и вдыхал, надеясь отыскать и определить, распознать в них один-единственный, самый важный для него запах – запах хозяина.

Одна из собачьих легенд, которую матери с незапамятных времен передают вместе со своим теплом и сладким питательным молоком своим чадам, это запах «твоего» человека, единственный в мире запах – путеводная нить, запах, заставляющий собачье сердце трепетать и петь.

Ритуал не завершен, Титов не принял поводок, хозяин кто-то другой, но вот кто?

Лифт остановился, капитан и Верный вышли из кабинки, и сразу же дверь распахнулась, и на Верного пахнуло горячим, только что испеченным пирогом, и духами, и еще чем-то приятным. Верный с сомнением поглядел в сторону женщины. Не она ли его хозяйка? А почему, собственно, нет? Титов продолжает свою службу, а Верный будет жить на гражданке, значит, ему необходим не военный, а гражданский хозяин. Потому как он не сможет вынести долгой разлуки с хозяином, а так и расставаться не придется.

– Это и есть Верный? – услышал он свое имя и потянулся на голос, продолжая принюхиваться. Нежная рука осторожно коснулась лба собаки, прошлась по темечку, съехала на затылок вниз.

– Ну вот и познакомились. Ты в дом-то нас пустишь или так и будешь на лестнице держать?

– Входите. – Женщина распахнула дверь. – Меня Оля зовут. – Она весело потрепала Верного по холке и, взяв за ошейник, подтолкнула к двери.

– Теперь это твой дом. Аркаша, мой руки – и за стол. Я Верному тоже мясного супа налью, пусть к домашнему приучается, ты не против?

Титов подтолкнул Верного к кухне, а сам ушел в соседнюю комнату, где шуршал какое-то время, должно быть, доставая какие-то вещи из шкафа.

Верный принюхался к содержимому миски, пахло божественно. В другой обстановке сожрал бы все до капельки и еще попросил, но теперь у него была другая нужда, другой голод, подавить который могли три главных слова: «Вот твой хозяин».

Оля звенела тарелками, вилками и ложками. Титов вышел в домашней рубашке и джинсах. Пес смотрел на него, ожидая, что произойдет дальше.

– Почему он не ест? Какой привереда, – услышал он голос Ольги. – Или команды ждет?

– Ждет, но не команды…

Титов, который уже было подсел к накрытому по-праздничному столу, поднялся и, подойдя к Верному, присел перед ним на корточки.

– Тут такое дело, Оля, кинолог меня предупреждал: Верный ждет того, кто станет его хозяином. – Он вздохнул. – Что же, пойдем, покажу тебе твоего хозяина. Оля, ты ведь не возражаешь?

Они поднялись и прошли в соседнюю комнату.

– Только не лай, веди себя тихо. Ты понял? Тихо.

Верный сглотнул. Команда «тихо» была ему знакома. Она используется, когда нужно притаиться и не выдать себя врагу, но какие могут быть тут враги? Судя по запахам, Титов привел его в свою квартиру, где жила его семья.