Клад последних Романовых

– Кто? – Максим изо всех сил пытался собраться с мыслями.

– Ирина Григорьевна, домработница ваших родителей.

– А… – И тут Максим вспомнил все. Все, что толкнуло его к бутылке, все, что он так страстно пытался вчера забыть. Гибель родителей, предательство Ани. – Я слушаю.

– Максим Сергеевич, вы простите меня, что звоню вам в такое время, – робко проговорила Ирина Григорьевна, – но я подумала, может, вам помощь нужна? Поминки устроить или прибраться? У Арины Николаевны я сегодня все помыла, мне полиция разрешила, я подумала, может, вам что нужно?

– Да, – медленно проговорил Максим, обдумывая предложение. – Да. Ирина Григорьевна, вы можете приехать ко мне сейчас?

– Да, конечно. Диктуйте адрес.

– Вызовите такси, я оплачу, так будет быстрее, – посоветовал женщине Максим, продиктовав адрес. Ему было необходимо поговорить с кем-нибудь о случившемся. С кем-то, кто его поймет. Например, с домработницей.

Он положил трубку и взглянул на дисплей. Три раза звонила секретарша, потом зам, затем сам генеральный, блин… Еще было с десяток звонков с незнакомого номера, а еще звонки от тещи – не меньше двадцати, начиная со вчерашнего вечера. Ясно. Анька добралась до своих. Перезванивать ей он не стал, а пошел в ванную, чтобы быстро, насколько это позволяло его самочувствие, привести себя в порядок. В одном Ирина Григорьевна была абсолютно права. Он должен организовать похороны. И вызвать из Эмиратов сестру.

Стоя под душем, Максим с тяжелым сердцем думал о том, что надо бы позвонить на работу, объяснить, почему его сегодня нет. Вчера, уходя из офиса, он еще ничего толком не знал, предупредил только, что на работу, скорее всего, не вернется, у родителей неприятности. А сегодня утром было назначено совещание по открытию нового филиала. «Наверное, надо взять отпуск на несколько дней. Только кому бы лучше позвонить?» – подставив лицо под прохладную струю, размышлял Максим. Мысль о том, что придется обсуждать с кем-то чужим случившееся, его ужасала. Наверное, лучше звякнуть секретарше. С ней можно не церемониться, коротко изложить ситуацию, а уж она передаст руководству.

Так он и сделал. Включив кофемашину, Максим набрал Дашин номер.

– Добрый день, Максим Сергеевич. Где вы? Вас с самого утра Никольский ищет.

– Здравствуйте, Даша. Сегодня меня не будет, и скорее всего не будет дня три. Вчера у меня погибли родители…

– Какой ужас! – воскликнула Даша, но тут же спохватилась, Максим не приветствовал на работе лишних эмоций. – Извините, Максим Сергеевич, примите мои соболезнования.

– Спасибо. И предупредите, пожалуйста, Никольского и Лушина, я позвоню им, как только смогу.

– Конечно, Максим Сергеевич, я все сделаю.

Вот так.

А потом пришла Ирина Григорьевна. В темном костюме, собранная, с полными сочувствия глазами.

– Добрый день. Проходите, пожалуйста, – пригласил ее в комнату Максим. – Садитесь. Ирина Григорьевна, в Следственном комитете мне сказали, это вы нашли родителей. Расскажите, что там было, вчера я как-то не сообразил расспросить полицию.

– Ну, конечно, такой шок, – согласилась женщина. – Только зачем вам все эти подробности? Лучше такого не знать, – скорбно покачала она головой.

Но Максим уже собрался и теперь точно знал, как ему быть, что делать и чего он хочет. Хочет правды и чтобы поймали преступников, и он со своей стороны был намерен проследить, чтобы следствие шло как положено, и разумеется, помочь по мере сил.

– Ирина Григорьевна, я должен знать всю правду, и лучше услышать ее от вас, знакомого человека, чем в Следственном комитете. Так что не стоит меня щадить, расскажите все, как было. – Голос Максима звучал твердо.

И Ирина Григорьевна его послушалась, но вот услышанное от нее заставило Максима усомниться в том, что ему надо было знать эти подробности.

– А топор почти сразу нашли, возле помойки, рядом с каким-то бомжом. Я как раз вернулась в квартиру, рассказать полиции о том, что Павел Сергея Борисовича по утрам в офис возит. Шофер его. Сразу забыла об этом сказать. И слышала, как молодой полицейский начальнику про топор рассказывал.

– Они мне ничего не сказали.

– Так, наверное, разглашать не хотят до конца следствия, – успокоила его Ирина Григорьевна.

– Или хотят по-тихому на этого бомжа все спихнуть, – резко возразил ей Максим.

– А вы думаете, это не он? – с сомнением спросила домработница.

– Конечно, нет. Вчера меня настойчиво расспрашивали о том, не было ли у родителей врагов, не угрожал ли им кто-нибудь. Когда я ответил, что нет, стали расспрашивать, какие в нашей семье имеются семейные реликвии или особые ценности. Я тогда не понял, к чему они клонят. Теперь ясно. Раз родителей пытали, значит, речь идет не о простом ограблении.

– Ну, Сергей Борисович был человек известный, вряд ли они так просто дело закроют, – робко предположила Ирина Григорьевна.

– Вряд ли, – кивнул Максим. – Если только это не был заказ и на них никто не надавит.

– Так это же ограбление. Я сама с майором квартиру осматривала. Пропали почти все драгоценности Арины Николаевны.

– Пропала лишь часть побрякушек, и то не самая ценная, – возразил Максим. – Никто еще толком ничего не знает, что это было и кто это сделал. Ладно, что сейчас гадать. Ирина Григорьевна, вы сказали, что привели квартиру родителей в порядок?

– Да.

– Хорошо. Я собираюсь вызвать сестру, а ее квартира сейчас сдана в аренду, очевидно, им придется остановиться у родителей. И возможно, мне понадобится ваша помощь с похоронами, я пока не очень хорошо представляю, что от меня потребуется.

– Да вы не волнуйтесь. Сейчас похоронные бюро хорошо работают, не то что раньше, – поспешила успокоить его домработница. – Все подскажут, объяснят и с документами помогут. За деньги, конечно. И с кладбищем. Вы на каком хоронить будете, на Смоленском, рядом с Аглаей Игоревной?

– Да, наверное. – Максима от таких простодушных вопросов опять начало потряхивать, и снова появилось желание выпить.

– Ну, тогда надо будет взять с собой в похоронное бюро свидетельство о том, что место вам принадлежит, – корочка такая, там и место указано, – а потом на кладбище съездить обо всем договориться. А еще отпевание заранее заказать. Вы ведь в храме отпевать будете?

– Да. Наверное.

– Да вы не переживайте. Я вам помогу. Если хотите, вместе можем поехать, – по-матерински участливо предложила Ирина Григорьевна.

– Да нет. Спасибо, – очнулся Максим. – Я справлюсь. А если что, позвоню, посоветуюсь. Вы извините, что я вас сюда вызвал, но с утра я что-то…

– Все в порядке, и не надо извиняться, – остановила его Ирина Григорьевна. – Может, вам по дому помощь нужна? – спросила она, оглядывая не слишком опрятную гостиную.

– Нет-нет. У нас есть женщина. Она приходит два раза в неделю прибираться. – «У нас», поймал себя на слове Максим.

Нет, теперь не у нас, а у меня. Больше никаких «нас» нет и быть не может. А Анькины шмотки надо будет упаковать и отправить к теще с курьером. И чем раньше, тем лучше. И кстати, женщину эту, что убираться приходит, Максим совсем не знает, так, видел пару раз мельком. Ее Анька нанимала, а у Максима даже номера ее телефона нет. Так что придется дождаться ее ближайшего визита и уволить, оставлять в квартире Анькиных шпионов он не собирается.

Ирина Григорьевна ушла, а Максим снова уселся на диван, собираясь с силами, прежде чем позвонить сестре. А еще лучше ее мужу, Валерию. Уж пусть он сам как-то подготовит Машку и мягко, осторожно ей все преподнесет.

А потом, наверное, нужно будет связаться со Следственным комитетом. Побеседовать с этим, как его? Ему же давали вчера визитку, – припомнил Максим и пошел в спальню искать вчерашний пиджак. Оказалось, «этого как его» звали Авдеев Станислав Дмитриевич, и был он майором. Ну вот. С ним и следовало побеседовать.

– Добрый день, Максим Сергеевич. Проходите.

Майор Максиму не понравился сразу. Вежливый, речь культурная, в модном костюмчике, лицо холеное, как у чинуши из мэрии. Такой руки марать не станет, костюмчик лишний раз не помнет. А состряпает красивое дельце, свалит все аккуратненько на бомжа, отчитается перед начальством, премию еще наверняка получит и с женой на море, отдыхать.

– Слушаю вас, – участливо проговорил майор.

– Вчера, когда мы с вами беседовали, я был слишком потрясен случившимся, а потому не задал ни единого вопроса о ходе следствия, да и вообще, честно говоря, плохо соображал.

– Разумеется, – понимающе кивнул майор, чем вызвал еще большее отвращение у Максима. Сволочь двуличная, еще сочувствие изображает!