Клад последних Романовых

Нести чемодан к себе, в дом Корнилова, где полковник квартировал вместе с охраной, было неразумно и опасно. Куда же его девать среди ночи? Их надо куда-то пристроить хотя бы на время.

Клавдия Михайловна! Она не квартирует с остальной свитой, потому что не так давно прибыла в Тобольск с письмами для их Величеств. И Евгений Степанович, круто развернувшись, направился на квартиру госпожи Битнер, которая в последние дни присоединилась к их маленькому кружку и согласилась по просьбе императрицы, в память о своем прежнем занятии учить царевен и наследника русскому языку, литературе и математике. До революции Клавдия Михайловна руководила женской Мариинской гимназией в Царском Селе.

Думая о Клавдии Михайловне, Евгений Степанович оживился, настроение его исправилось, и даже необходимость побеспокоить ее в столь поздний час его не смутила.

Добравшись до дома госпожи Битнер, к счастью, она квартировала на первом этаже, полковник взобрался на хрупкий, по-весеннему ненадежный сугроб и тихонько постучал в окно.

Тонкие белые занавески качнулись, и в окне показалось встревоженное лицо Клавдии Михайловны. Увидев полковника, она побледнела, молча кивнула в сторону ворот.

– Что стряслось? Что-то с наследником, с семьей? – Ее голос взволнованно дрожал, а на милом нежном лице застыло выражение испуга.

– Нет-нет. Вернемся скорее в дом, пока меня никто не увидел, – поправляя на Клавдии Михайловне сползший с плеч пуховый платок, попросил полковник.

Клавдия Михайловна, строгая, собранная, словно бы и не ложилась до его прихода, стояла возле стола с замершим от дурных предчувствий лицом и ждала объяснений.

– Простите меня ради бога за столь поздний визит, – ставя на стол саквояж и снимая шляпу, проговорил Евгений Степанович, – но дело не терпело промедлений. Вот здесь драгоценности императорской семьи, здесь оружие Государя и наследника. Мне только что их вручили, и я, признаться, побоялся нести их к себе на квартиру. Учитывая настроения в рядах солдат охраны, я могу быть в любой момент смещен, арестован, а комнаты мои обысканы.

– Конечно, конечно, я все понимаю, – поторопилась успокоить его Клавдия Михайловна.

Полковник плохо видел ее лицо в бледном, неверном сиянии луны, льющемся из наполовину зашторенных окон, но свет он сам просил не зажигать.

– Вы можете все оставить у меня. Вот только куда бы их спрятать? Хозяйка приходит убирать комнаты и может проявить любопытство.

Почти до рассвета искали они подходящее место и не придумали ничего лучше, чем спрятать сверток с оружием под матрас, а шкатулку в сундук и запереть его. Саквояж полковник оставить так и не решился, после настойчивой просьбы императора во что бы то ни стало сберечь корону он не рискнул бы расстаться с нею и на миг.

– Авось пронесет, – перекрестилась Клавдия Михайловна. – Хозяева люди порядочные, может, и обойдется, – устало вздохнула она, провожая Евгения Степановича.

А он, выйдя на ночную улицу, дошел до угла и остановился в раздумье. Он не имел никакого представления, как быть дальше. Ничего не оставалось, кроме как идти к себе. Но пока шел, он придумал, что ему делать с короной, теперь нужно было дождаться утра, а пока что он спрячет ее под половицы, авось Господь милосердный не попустит завтра бунта среди охраны и он благополучно осуществит свой план.

На следующий день, проверив караулы и выставив на дежурство самых надежных людей, он, не сказав никому ни слова, исчез и вернулся лишь спустя сутки.

А вскоре докатилась до Тобольска большевистская власть. Застучали копыта за высоким дощатым забором, заскрипели сани. Замелькали кумачи. И оживилась тихая тобольская жизнь. Вслед за первым отрядом из Омска прибыл отряд, посланный большевистским правительством Екатеринбурга, и тоже с требованием выдать им царскую семью. Екатеринбургский отряд был меньше, хоть и горластее, а потому был изгнан из Губернаторского дома вон.

И пошла в Тобольске новая жизнь. Разогнали в городе местную земскую и городскую управы, переизбрали Совет, и полетели из Омска и Екатеринбурга наперегонки телеграммы председателю ВЦИК Свердлову с требованием перевести царскую семью из Тобольска, чтобы не сбежали по весне.

Неспокойно было в Губернаторском доме, хоть и не знали его обитатели ни о телеграммах, ни о сжимавшемся вокруг них кольце, но чувствовали угрозу.

А потому выносили из дома доверенные люди царские драгоценности, те, что невозможно было бы утаить от новой власти. Вынес чемодан с бриллиантами дворецкий Чемодуров, укрыла часть сокровищ игуменья женского Иоанновского монастыря, спрятал в храме бесценное оружие семьи Романовых и царские драгоценности священник отец Алексей Васильев. Так что когда в апреле месяце появился в «Доме свободы» комиссар Яковлев, дабы этапировать царственных узников в Москву на суд, а фактически в Екатеринбург на расправу, основная часть семейных ценностей уже была передана надежным людям, и после расстрела царской семьи лишь малая толика досталась их палачам.

Глава 4

7 июня 2018 г. Санкт-Петербург

Полина Сурмилина сидела над большой картонной коробкой и разбирала дар, поднесенный их районной библиотеке родственниками недавно почившей Аглаи Игоревны Болотниковой. Отчего покойная распорядилась подарить книги именно их библиотеке, было не ясно, в числе читателей она никогда не значилась. Но заведующая библиотекой Антонина Ивановна сочла неприличным отказываться от подношения, в конце концов, если что-то не пригодится на абонементе, девочки могут забрать это домой.

– Ох, и не знаю, зачем нам новые поступления? – рассуждала она, проводив родственников усопшей. – Читателей с каждым годом все меньше, все электронные книги читают. Того и гляди закроют нашу библиотеку, а нас всех сократят. Ладно, Полина, разберите, пожалуйста, коробки, составьте опись, а там посмотрим, что делать.

И вот Полина, сидя за книжными стеллажами в дальнем углу библиотеки, разбирала подарки. Полное собрание сочинений Толстого, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Чехова в практически идеальном состоянии. И издание хорошее на белой качественной бумаге. В прежние годы самые востребованные авторы. Школьники с пятого по десятый класс осаждали прежде библиотеки, а теперь? Кому они нужны? Но Полина обожала книги, а потому бережно составляла их в стопочки на столе, не забывая вносить в список выходные данные и количество томов.

В следующей коробке обнаружились сочинения зарубежных классиков. Их Полина также занесла в опись. А вот в третьей коробке оказались поистине бесценные книги. Полина даже ахнула.

Перед ней лежал роскошный том. «Царствующий Дом Романовых». У Полины даже дыхание прервалось от восторга. Книга напечатана в год празднования трехсотлетия Дома Романовых и повествует об истории его царствования. Полина нежно провела ладонью по тисненому корешку и раскрыла книгу. Особый стиль печати, специальный, старинный русский шрифт, заказные иллюстрации, выполненные в Париже! Обложка художника Шистера. Отпечатано в Скоропечатне А. Левенсона в Санкт-Петербурге. Особый шик и изыск изданию придавали стилизованные зарисовки, заставки и концовки, выполненные Николаем Самошкиным. Восторг!

Полина просидела над книгой не меньше часа, пока Антонина Ивановна не позвала всех пить чай. Пришлось отложить бесценный фолиант и отправляться в подсобку. Ничего, теперь эти книги достояние библиотеки, и Полина сможет читать их хоть каждый день. Благо посетителей по нынешним временам у них кот наплакал. Если бы не школьные экскурсии и уроки литературы, проводимые к юбилеям различных авторов в библиотеке, они бы вообще зачахли.

После чая Полина с трепещущим сердцем продолжила разбор коробки.

А это что, французский? Так, так. Полина прекрасно знала язык, а потому без проблем перевела название книги: «Как воспламенить в мужчине любовь. Советы искушенной». Гм. У нее руки зачесались от нетерпения. Ей, как старой деве, ну, может и не совсем деве, но уж точно засидевшейся в девках неудачнице, подобные советы были бы кстати. Особенно от искушенной француженки, даже если она и жила лет двести назад. Времена, как известно, меняются, а люди нет. Выходных данных на титульном листе не было, так же как и на авантитуле. Ни года выпуска, ни названия издательства. Полина была заинтригована. Может, книга рукописная? Полина бережно перевернула страницу. Нет, пожалуй, все-таки печать. Хотя шрифт очень необычный. Возможно, какое-то редкое дорогое издание, может даже заказное. Полина не была букинистом или антикваром, она просто любила книги и работала в библиотеке, потому что не смогла найти лучшего места по окончании университета. Кстати говоря, окончила она вовсе не библиотечный или архивный, а исторический факультет. Но такова уж была ее неказистая судьба, что работать ей пришлось не в НИИ или музее, а в районной библиотеке.

Впрочем, что Бога гневить, ей здесь очень нравилось. Уютно, спокойно, всегда есть что почитать, нервы в порядке, ответственности никакой, хлопот тоже. Вот еще бы зарплата побольше… Здесь Полина еще раз вздохнула. Но вспомнила о книге и почувствовала незнакомый волнительный холодок, пробежавший по спине.

Удивительная книга, таинственная и необыкно-венная!

– Полина, как у тебя дела, много осталось? – раздался из-за стеллажей чуть рокочущий голос Антонины Ивановны. – Есть что-нибудь интересное?

И Полина, сама не зная, зачем и почему, захлопнув книгу, сунула ее себе под попу.

– Да, вот в этой коробке очень интересные старые книги, а вот здесь классика. Состояние идеальное, – не вставая с места, показывала Полина. Но Антонина Ивановна не расположена была вникать в содержимое коробок.

– Очень хорошо, – кивнула она, мельком взглянув на аккуратные стопочки. – Полина, у нас завтра запланирован урок с шестиклассниками из семьсот восемьдесят второй школы, я сама собиралась проводить, а сейчас вспомнила, что у меня номерок к врачу. Вы сможете меня подменить?

– Ну, разумеется. А что за тема? – обрадовалась Полина. Обычно она ненавидела эти уроки. Распинаться перед сопляками, которые зевают тебе в лицо или исподтишка сидят в своих гаджетах, удовольствие небольшое, но чувство стыда за сокрытое казенное имущество требовало хоть как-то загладить сей неприглядный поступок.

– Чехов, я вам оставлю примерный план урока, – обрадовалась Антонина Ивановна. – Ну, ладно, не буду мешать. Заканчивайте. – И ее плотная, грузная фигура скрылась за стеллажами.

Полина торопливо вынула из-под себя фолиант и поспешила в подсобку, служившую сотрудникам и гардеробом и буфетом одновременно, и спрятала заветный том в сумку. «Я возьму ее только на время», – утешала себя Полина, терзаемая неумолимым бичом всех интеллигентных людей – совестью.

– Полюнь, что так рано? – раздался из комнаты мамин голос, едва Полина преступила порог квартиры. – Ты что, забыла в магазин зайти?

Забыла. Конечно, забыла, опуская на тумбочку в прихожей сумку, вздохнула Полина.

– Доча, у нас же ни молока, ни хлеба.

– Прости, мама, сейчас сбегаю, – стараясь скрыть досаду, ответила Полина. – Только книжку выну, взяла на работе почитать.

Такое случалось часто, и маму подобное заявление насторожить не должно. В любом случае она не сможет ее прочесть, разве что тисненое название, да и то, учитывая витиеватость шрифта, вряд ли. Мама у Полины ослепла. Глаукома, что б ее! Слава богу, мама успела доработать до пенсии, прежде чем полностью потеряла зрение, иначе им бы пришлось еще сложнее в материальном плане. Полинина мизерная зарплата позволяла разве что с голоду не умереть, не более. Так что мамина пенсия, а на пенсию она ушла в должности завлабораторией, была им очень кстати.

Иногда Полина задумывалась: а как бы им жилось, не потеряй мама зрение? Может, тогда Полина смогла бы выйти замуж, создать семью, потому что мама, которая от всей души хотела дочери счастья и мечтала о внуках, не цеплялась бы за нее так отчаянно, хотя и бессознательно. Не боялась бы остаться одна. Не была бы так зависима и беспомощна. Полина вздохнула и отогнала бесполезные, глупые, несправедливые мысли. В ее неустроенности виновата лишь она сама. Глупая, пугливая, закомплексованная идиотка. Ведь предлагала же ей Алиса Семенова перейти на работу преподавателем в Академию тыла и транспорта. Уговаривала!

– Полина, да ты что! О чем тут думать? У нас девяносто процентов мужиков на десять процентов баб. Хочешь препода выбирай, хочешь слушателя. Это же офицеры! Они Академию заканчивают, у них перспектива! Генеральшей станешь. Да у нас все замуж выходят, и кривые, и косые, и тупые. Всех разбирают, уж можешь мне поверить.

Но Полина испугалась девяноста процентов мужчин в военной форме, кирзовых сапогах, с большими перспективами и осталась сидеть в районной библиотеке с Антониной Ивановной и Инной Яковлевной. Без перспектив, без денег, зато в тишине и покое. И без мужчин. Потому как в их библиотеку мужчины моложе шестидесяти не заглядывали, а другой возможности познакомиться у нее не было, потому что из-за мамы она посещала лишь продуктовые магазины и аптеки.

До заветной книги Полина добралась лишь перед сном.

Она закрыла дверь в комнату, включила настольную лампу, достала из ящика стола большущий русско-французский словарь, уселась за свой старенький письменный стол и – здесь ее сердце пропустило от волнения один удар – открыла книгу.

Прежде чем вчитываться в заковыристый текст, Полине захотелось просмотреть названия глав и рассмотреть многочисленные, яркие, проложенные папиросной бумагой иллюстрации.