Хроники закрытого города

Мрак стоял настолько густой и плотный, что его можно было ложкой черпать. Казалось, стоит оторвать от плотной завесы клубящийся шмат и скатать из него липкий клубок, и прореха мгновенно затянется. Тишина болезненно сдавила головы. Разинув рты, они медленно двигались вперед, толкаясь плечами, прислушиваясь к своим гулким шагам и то и дело спотыкаясь о груды битого крошева. Напряжённая атмосфера ирреальности, некоего потустороннего хаоса накрыла путешественников с головой, заставляя волоски на руках топорщиться, а ледяные мурашки – бешено скакать вдоль позвоночника.

Всхлипнув, Люська поёжилась, теснее прижимаясь к парням. Даже жирный Эдик казался ей сейчас предпочтительней, чем вездесущий кромешный кошмар. Парни же, стиснув зубы, молчали, лихорадочно кромсая голодный мрак острыми клинками дрожащих лучей. Не покидало ощущение, что вот-вот, и жадная адская пасть навсегда погребёт в своём чреве любопытных искателей.

Но тут лучи выхватили из кисельного марева серые стены. Тоннель словно сдвинулся, грозясь раздавить незваных вторженцев. Андрей облегчённо вздохнул, Люська тоже слегка расслабилась. Вид бетонного монолита не поверг путников в ужас, а, напротив, вселил в подростков уверенность, что они всё же в тоннеле, а не в бескрайней пучине преддверия ада.

Вонь стала слабее, сменившись с гнилостной на сырую и затхлую. Ускорив шаги, ребята задышали немного спокойнее. Панический стук юных сердец заметно замедлил свой ритм. Люська вздохнула, Эдик издал нервный смешок, и тишину раздавило тихое шушуканье.

– Где это мы? – схватив рукав куртки Андрея, девчонка прильнула к нему.

– Какие-то подземные катакомбы, – прошептал тот, освещая фонариком стены.

Только сейчас они разглядели толстые лианы витых проводов, тянущихся у самого потолка. Ощущение тоннеля исчезло, и подросткам стало казаться, что они бредут по длинному коридору. Кучи хлама и битого камня остались далеко позади в распахнутом чреве обманутой тьмы, сменившись на ровный, нетронутый временем пол. По сторонам стали попадаться железные двери, подёргав которые, Андрей убедился в их недоступности. Осветив потолок, к своей радости, он разглядел лампы.

– Эд, смотри, где-то тут должен быть и щиток.

– Странное место, – задумчиво выдала Люська. – Похоже на бункер из старых ужастиков.

– Ага, – хмыкнул Эдик, – или на лабораторию безумных учёных. Смотри, – луч его фонаря судорожно прыгнул вперёд, освещая широкий пролом в стене и груду сверкающих осколков.

Все внимание ребят приковало к себе обширное помещение за разбитым широким окном, дверь в которое была также закрыта наглухо. Повсюду: в полу, на стенах и даже на потолке – виднелись глубокие выщерблины. Поковыряв одну пальцем, Эдик понюхал его, лизнул и вынес свой важный вердикт:

– Стреляли… Интересно, в кого?

– Господи, – выдохнула Люська, пятясь от жуткой дыры в помещении.

– Да не дрейфь, Люсиль! Никого тут уже быть не может. Оглянись, один хаос и разрушения. Вон, даже электричества нет, – углядел Эдик на стене выключатель. И тут же щелкнул.

Вопреки его уверениям, свет неуверенно замигал, и с тихим жужжанием по всему коридору загорелись редкие лампочки. Помещение, некогда отгороженное толстым стеклом, равномерно осветилось голубым мягким светом, будто приглашая озадаченных путников в свои гостеприимные недра. Те нервно переглянулись и, избегая острых концов битого лаза, протиснулись внутрь. Ненужные больше фонарики сунули в сложенные у выхода рюкзаки и, устало разомкнув спины, принялись осматривать помещение.

А там было на что посмотреть.

Как правильно заметил Эдик, это и впрямь оказалась тайная подземная лаборатория безумных учёных. На железных столах громоздилось всевозможное оборудование. Старинные компьютеры безмолвно глазели на гостей чёрными дырами в ламповых мониторах, скрывая в своих электронных мозгах давно истлевшие тайны. С налётом грусти избалованные современной техникой подростки пялились на этот печальный анахронизм, стирая пальцами пыль на громоздких клавиатурах.

Люська не стала задерживаться тут и, обойдя парней, прошла дальше.

Громкий возглас удивления заставил тех оторваться от созерцания древних останков техники и поспешить вслед за ней.

***

Не задерживаясь на месте, Люська медленно обошла парней. Столы, мониторы, разбитый микроскоп, склянки, реторты и…

Она остолбенела. Взгляд её прочно увяз в антрацитовой враждебной черноте. Тьма казалась живой, манила, завораживала. Затягивала в водоворот мириадов искрящих созвездий. Не сразу Люська сообразила, на что именно смотрит, а когда поняла, пришло твёрдое осознание, что жизни там быть не должно. И, тем не менее, ощущения были именно такими. Стайка мурашек скользнула по позвоночнику, поднимая дыбом волоски. Во рту пересохло, а к горлу подкатил липкий ком. Она сама не заметила, как скрюченными пальцами тянется к банке, где в гротескной позе застыл уродливый эмбрион. Маленькие корявые ручонки будто царапали выпуклое стекло острыми длинными коготочками. Оно казалось безвредным, но одновременно с тем самым опасным существом в мире.

Размером с котёнка, голого, безволосого, с ощеренной иглами пастью, впалой костлявой грудью и серым раздутым животом, оно пугало и притягивало одновременно. У одеревеневшей Люськи не укладывалось в голове, как может существовать такая омерзительная пародия на крошечного невинного младенца с холодными миндалевидными глазищами.

Она хотела закричать, тщетно стараясь выпутаться из сетей чёрного взгляда, но лишь проваливалась глубже. Язык стал мягким и неповоротливым. В голове зашумело, забухало, перед глазами разлилась пелена тёмных мушек. Покрывшись ледяным потом, Люська судорожно напряглась и наконец-то сумела разорвать незримую связь. Прислонившись к стене, она растёрла трясущимися ладонями щёки, встряхнулась и, прочистив охрипшее горло, сумела-таки позвать друзей.

Когда те примчались на сдавленный стон, она стояла, нервно обхватив себя за плечи, впиваясь побелевшими пальцами в тонкую ткань лёгкой курточки.

– Люсь, ты чего? – подскочил к ней Андрей, торопливо ощупал на предмет ран и, ничего не найдя, заглянул ей в лицо.

Слёзы дрожали на длинных ресницах, плотно сжатые губы её мелко тряслись, а лоб покрывала испарина. Проследив за очумелым взглядом подруги, Андрей грубо выругался.

– Грёб твою налево! Эдя, ты это видишь?

– Да, братан, – прогундосил толстяк. – Как бы развидеть теперь…

На длинных вмурованных в стену стеллажах покоились многочисленные стеклянные банки. Но не это испугало Люську и вывело из равновесия парней.

Из-под налёта пыли на выпуклых боках, болтаясь в удивительно прозрачной желтоватой жидкости, на ошеломленных гостей пялились чёрные миндалевидные глазища уродливых карликов. Кривые отростки крошечных конечностей коряво топорщились, застыв в умоляющих жестах. Казалось, они тянутся к людям в безмолвной отчаянной просьбе.

Андрей судорожно сглотнул сухой ком, оцарапавший горло. Рядом дёрнулась отошедшая Люська.

– Что это? – жалобно пискнула она, отводя взгляд от тысяч пронизывающих чёрных глаз.

– Вот так я и думал, – всплеснул руками Андрей, ловя на себе удивлённые взгляды. – Ведь недаром по телеку талдычат о космосе.

– Точно, – встрепенулся толстяк, – я тоже заметил.

– Думаете, что это пришельцы? – Люська недоверчиво покосилась на банки и медленной поступью двинулась вдоль стеллажей.

– Смотрите, а этот похож на ребёнка, – ткнула она пальцем в банку, да, не рассчитав сил, едва не свалила ту на пол.

Испуганно удержав посудину, она невольно смахнула со стекла пыль и внимательно присмотрелась к уродцу. Младенец размером с котёнка плавно покачивался в своей колыбели, не сводя с Люськи огромных антрацитовых глаз. Из вспученного живота тянулся обрывок синюшной пуповины, а крохотные ручки, казалось, вскинулись кверху в безгласном призыве.

Наклонившись над банкой, Люська присмотрелась. Каждый крошечный пальчик эмбриона заканчивался розовым ноготком. Заострённые на кончиках они, однако, смотрелись так трогательно и невинно, что Люське стало нестерпимо жаль это несчастное создание, потерявшее свою жизнь, ещё даже не обретя. Что за чудовища ставили тут эксперименты над людьми? Какой ген мог так изуродовать человеческий эмбрион, что он стал походить на пришельца?

– Да тут их тысячи! – зачарованно пробормотал Эдик, заглядывая через плечо Люськи. – Что, Люсь, наконец-то нашла своего пропавшего сына?

– Да пошёл ты, дебил! – фыркнула Люська и отпихнула нахала.

– Эй, ребят, идите сюда! – позвал их Андрей.

Отвернувшись от стеллажа, они поспешили на зов и совсем не заметили, как в глубине жёлтой смеси вспух пузырь воздуха и стремительно ринулся вверх. Крошечные пальчики дёрнулись, а в глубине чёрных глаз блеснул отголосок жизни.

Андрей отыскался у самой стены. Присев, он над чем-то увлечённо склонился. Слышался металлический лязг и шумное сопение. Но стоило друзьям подойти, как раздался громкий щелчок, и с радостным возгласом Андрей поднялся им навстречу.

Взглядам открылся огромный старинный сейф с уже гостеприимно распахнутой дверцей.

– Ого, – уважительно пискнула Люська, косясь на связку ключей в руках парня. – Твои отмычки?

– Мои, – смутился Андрей, стыдливо покрываясь румянцем. А вдруг она посмеется или, ещё хуже, посчитает его преступником и отвернётся? Сердце парня панически сжалось и ухнуло в пятки.

– Круто! – глаза Люськи вспыхнули интересом, а в голосе послышалось уважение, и Андрей облегченно расслабился.

– Ну-ка, что там? – нетерпеливо пыхтя, Эдик протиснул грузное тело между друзьями, распахнул железную створку в предвкушении скорой добычи и, улыбаясь, уставился внутрь.

Там, на единственной полке, лежали тонкая папка бумаг и стеклянная, плотно закупоренная колба со светящейся янтарной жидкостью. Улыбка сползла с лица Эдика и, схватив толстыми пальцами хрупкое сокровище, он недовольно поморщился.