Держи это в тайне

Он ответил мне: «Ну, меня бросила девушка, а она была всем для меня, но, что ёще хуже – я не могу жить при правительстве Тори. Я не вытерплю это. Я не могу больше терпеть. В этой стране некогда не будет заметных изменений».

Поэтому я сказал этому молодому человеку: «Посмотри, я тоже чувствую себя бессильным поменять политику нашей страны, но я ведь не собираюсь бросаться с моста из-за этого. Нам надо бороться с системой. Не трать свою жизнь напрасно – начни бороться. Ты член Лейбористской партии?»

Он произнес: «Нет, ни в коем случае – они слишком умеренные, как для меня».

Я ответил ему: «Я согласен с тобой. Они никогда не решаться на какие-либо фундаментальные реформы. Проблема в том, что их партийные программные обещания всегда расходятся с реалиями их работы в правительстве. Так ты приверженец другой партии?

Паренек ответил: «Да, я коммунист».

А я продолжал: «Ну, сынок, сегодня твой счастливый вечер – я тоже коммунист. Я помогу тебе, товарищ. У нас есть цель в жизни, ради которой стоит жить. Ты состоишь в членах Британской компартии или ты член Коммунистической партии Великобритании?

Парень ответил: «Британская компартия».

«Я тоже! Честное слово, нам повезло, что мы встретились, приятель. А ты сторонник марксистско-ленинской идеологии или ты троцкист?»

«Марксистско-ленинской» – ответил он.

«Вот это да! Удивительно! Я тоже! Бывает же? – А тебе, лично, ближе марксистско-ленинское учение в маоистской трактовке или марксистско-ленинское учение в сталинской трактовке?»

«Я сторонник Британской компартии, марксистско-ленинской идеологии, в сталинской трактовке».

«Мы же родственные души! Теперь, когда мы встретились, может, ты сойдешь с парапета, и не будешь прыгать. Нам нужно готовиться к революции. Еще только один вопрос: ты сторонник Британской компартии, марксистско-ленинской идеологии, в сталинской трактовке периода до 1956 года или сторонник Британской компартии, марксистско-ленинской идеологии, в сталинской трактовке периода после 1956 года?»

«Я сторонник Британской компартии, марксистско-ленинской идеологии, в сталинской трактовке периода до 1956 года»

«Ах так, тогда умри, ты контрреволюционный предатель!» И я столкнул его с моста. Вот ублюдок!

Шави рассмеялся, он хохотал до слез. Слезы радости сменились печалью и, качая головой, он тихо сказал:

– Это не только смешно, но и грустно. История напомнила мне о войне – людей всегда что-то разделяет.

– Тогда, когда им жизненно нужно объединиться, – добавил Джек.

На несколько минут запала тишина. Я заметил, как заблестели глаза Джека от накатившихся слез, и я отвернулся к окну, чтобы рассмотреть проплывающие мимо нашего вагона, плоские равнины восточной Англии. Линкольншир – благодатный край, где море, небо, и вкусные сосиски, как я уже позже узнал, встречаются все в одном месте.

Я неуверенно сказал:

– Я тоже знаю шутку, но она не очень смешная.

– Ну, пока не услышишь, трудно сказать, какая она, Томми, согласен? – ответил на мои слова дядя Джек.

Это была моя первая дерзкая попытка прорваться в мир взрослых, с хорошо продуманным планом, чтобы получить нужный мне результат.

– Ладно. Начинается история так:

– Двое мужчин, едут на поезде из Москвы в Самару и разговаривают друг с другом. И как-то по ходу беседы, один мужчина обращается к своему попутчику: «Так кем Вы, говорите, работаете?»

А тот ему отвечает: «Я учитель истории. А Вы?»

«Я агент КГБ. Работаю в отделе, который охотится за теми, кто недоволен нашей великой коммунистической страной».

Учитель истории ему на это говорит: «Неужели! – и немного подумав, спрашивает – Погодите! Вы утверждаете, что охотитесь за теми, кто недоволен – так, вы хотите сказать, что есть довольные?!».

«Конечно, есть такие – отвечает агент КГБ, – но ими занимается другой отдел».

«Другой отдел?» – крайне удивленно переспросил учитель.

«Да, это работа исключительно отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности».

– Хорошая история, Томми! – сказал дядя Джек, посмеиваясь тихо.

Шави улыбнулся:

– Да – человек сам себе лучший судья и палач.

Человек сам себе лучший судья и палач. Легко сказать, но когда тебе тринадцать, ты нуждаешься в «судье» со стороны – не обязательно, чтобы тебе что-то навязывать – только для того, чтобы немного тебя опекать и направлять на верный путь. Но мне симпатизировал идеализм Шави: просто, я сам еще не знал, кто я на самом деле, поэтому и отвергал идею быть себе судьей в моих житейских делах. И до сих пор не пытаюсь судить. Особенно себя. А в тот день, в частности, я был готов отдать себя на суд машинисту нашего поезда и неизбежной судьбе железнодорожных путей. Звучало как план.

Настал черед Шави поделиться забавной историей. Он рассказывал на каталанском, а Джек переводил:

Организация Объединенных Наций решила провести конкурс, открытый для всех народов, на лучшую книгу о слонах.

Французы выставили на конкурс пространно написанную книгу под названием «Любовь и секс в мире слонов».

Британцы создали заумный трактат: «Важность слонов в мировой торговле».

Немцы сочинили двадцать четыре тома энциклопедии с названием: «Слонология: Введение».

Американцы пришли на конкурс с миллионным тиражом брошюры: «Лотерея: Всего 10 долларов. Выиграй своего собственного слона».

СССР направил в ООН три тома со следующими названиями:

Том Первый – «Роль слонов в Великой Октябрьской революции».

Том Второй – «Счастье слонов при коммунизме».

Том Третий – «Сталин: друг и верный защитник всех слонов».

Очень забавно!

О чем бы ни говорили дядя Джек с его другом, мне всегда давали высказать свое мнение. Мы провели так много времени вместе, что наши разговоры стали похожи на академические учебные лекции. Мне также казалось, что дядя Джек хотел немного похвастаться перед Шави своим любимым племянником. Уже точно не вспомню все детали того дня, но это случилось, вероятно, во время одного из раундов наших дебатов о всемирной истории человечества. Скорее всего.

– Александр Македонский, – сказал он, только чтобы спровоцировать меня.

– Ни в коем случае, дядя Джек! Насколько мы можем судить, по уровню вооружения его армия намного превосходила своего противника. Даже хорошо выдрессированный джек-рассел-терьер, умей он разговаривать, добился бы не меньшего с такой то армией. Его переоценивают. А как насчет Роберта Эдварда Ли?

– То есть, ты предлагаешь не брать во внимание моральный аспект его поступков?

– Конечно, дядя Джек – что общего у морали и в умении быть хорошим военачальником. Вот, Роммель был талантливым генералом.