Севернее Вавилона

Близорукий, умеющий забывать

Облетает город листвой
И становится гол и прозрачен.

И листва его глаз
Обращается
К небу.

[djur ii]

Подкрался на мягких лапах.
Подкрался – никто не заметил;
Люди по кругу стояли,
Убийцы седые глядели,
Как крался я лапами мягкими
По веткам, тропинкам, по стеклышкам,
Как солнца кокарда алела
Над покрытой моей головою.
Но никто ничего не заметил;
Никто ничего не увидел.
Ни деревьев, в огонь упавших,
Ни смешных невзошедших семечек.
Я бурю носил в нагрудном кармашке,
Я сердцем стучал настойчиво в ребра,
В клетку грудную разъятого города
Ладонью вколачивал солнца потешные.
Здесь звери родились из облака рваного,
Здесь птицы родились из мяса и глины,
Искали похожих в своих отражениях,
Смотрели как люди жмурились накрепко.
Седые убийцы стояли-галдели,
На чёрные солнца в неба глядели:
Слепые стояли, сочились слезами,
И думали мир, растущий из тени.

[i slutet av sn?n]

Меж пустырей высоковольтных линий,
В пространствах заблудившихся звонков
Ещё звучит ругань Эринний,
За мною следующих сворой гончих псов.

Расколотив заветные скрижали,
Апис-пророк баюкает луну.
Я-прошлое мечтает о начале;
И вожделенье ставит мне в вину.

Безумны все: и смертные и боги;
Петр скрипит в замочной скважине ключами,
Но некого впустить. И путаются строки
Блокнота жизни с прожитыми адресами.

Мира душа бессмертию завещана —
Царица Савская, блудница и святая,
В конце всегда приходит женщина.
И лютый холод отступает.

[h?lrum]

вещи не имеют границ

В каждом продолжении звука – точки,
Которых не спрятать:
Непостижимые поля тишины
От корня дыхания у мундштука
До оросительных систем
Твоих сообщающихся сосудов,
Несущих воды жизни,
несущих все то, что мы называем
Любовь/

Алхимия

твоего вдоха (когда я
слежу движения диафрагмы,
Тишайшую слаженность
мышц-

всякая алая буква голоса —
нота, стремящаяся в бесконечность)
Всякое прикосновение – знак.

Хмурый заумник читал:
Every man/
And
_woman_
Is A star

так и питай своей свободой
жажды

[i en v?rld utan synd]

мир на х..ю вертится.
в этом его планида.
однажды он-таки сверзится
в зубатую бездну аида.
а пока мы забьем его поры
прокрастинацией и кастрацией.