Севернее Вавилона

кто упускает из виду сам голос —
гол

точно колос-
ок
сухонький, пущенный по ветру
невозвратимой стрелой

там, где порез – в прорези облаком
сеет
рожь

[till sj?len]

Я не знаю своих корней, я не
Чувствую своей кроны/ под деревом
Цвета пепла лежат мои прошлогодние тени;
Над пеплом цвета дерева – радуга тела даром.
Эти крылья в твоих ладонях согреты;
Я не знал, что в каждом из нас больше от насекомого, чем
От ангела: я никогда не следовал заветам слепо.
Я никогда не следовал заветам.
И не было меня ни к прошлым зимам, ни к прошлым вёснам.
Река, забыв источник, не умеет себя заполнить.
Я мог бы оказаться продолженьем твоих песен.
И памяти твоей. Если бы ты умела помнить.

[jordens f?glar]

Неба мясо
по живому вспахано
солнечного плуга жаром раскалённым,

И тонкие, тёплые
шрамы стянуты
стежками облачными, бесформенными.

Обездушенным телом я —
тот же шрам
на бетонной щеке города.

Обыденный между
сотен и тысяч ран
своим человекоподобием.

А глаза – застылые,
прозрачней стекла —
привычно следили птиц механику,

Царапая зло
плоскость воздуха, крыла,
впиваясь в тела птичьи, такие маленькие.

И на землю падали
комочки тёплые:
капли дождя ли, частицы падали.

Но живые всё ещё…
такие робкие,
как сердца ребячьи, в перья спрятанные.

[konstruktioner. skog.]

Лис в лис, лес – в лес;
Земля и губы, запахи, грибы
(С окраины деревья отступают, обнажая
Корней систему, угол дома, рынок,
Где продаётся всё и вся, включая нас,
Где – недостаток горизонта).

Я складывает вечер как конструктор,
Скрывая лица, руки, листья.
Труху в ладонях.
Луну в сети высоковольтных линий.
Забитый прошлым годом водосток.

Мы – полые внутри.
Мы замираем к ночи, тени, тени,
Впадающие, словно реки, в бездну,
Полную глаз, впитавших небо,
Уже не дети, но ещё не ветер.
Пыльца, стремящаяся на восход.

[h?st]

Листва кирпичного цвета,
Кирпич застывших ветвей великанов
На окраине города/леса;
Отсюда человек начинает свой долгий,
Начинает беспечный свой путь
В космос
С его необъятной листвою созвездий.
Мир слишком молод.
Человек слишком стар.
Слишком стар, наконец, поумнеть.
Он проговаривает вселенную скороговоркой:
Быстрее-быстрее, всё то,
Что способен увидеть.
Только глаз его
Всё слабеет. Слабеет.