Я переиграю тебя. Реванш

Каролине повезло, что Андрей так вовремя появился и еще раз спас ее перед своей трагичной гибелью. Иначе все мы сейчас не к свадьбе готовились бы, а к похоронам.

– Если твои предположения верны и Каролина получила письмо на свадьбе, то каким образом она оказалась с Матвеевым в аэропорту? Как она могла столь быстро спланировать свой побег и вылет из Морена? – Влад задает архиважный вопрос, над которым я ломал голову всю ночь, но тщетно, потому что…

– Это невозможно.

– Но тем не менее это случилось.

– Случилось, – с недовольством соглашаюсь. – Но нам предстоит выяснить, что именно. Уж слишком много странностей.

– Согласен. Ты ведь уже был на месте взрыва?

– Был. Там остались только пепел и развалины.

– Аэропорт принадлежал Сергею Вавилову, – сообщает Влад.

– Я в курсе. Мои люди тоже его опросили. Ты же понимаешь, что он вряд ли причастен к случившемуся?

– Разумеется. Нужно быть полным дебилом, чтобы столь тупо подписывать себе смертный приговор и лишаться своих территорий. А Сергей один из самых разумных людей, которых я встречал. К тому же мы с ним сотрудничаем уже многие годы. И сколько его помню, он всегда трясся за свои районы и людей, живущих там, как за своих детей. Я верю, что он понятия не имел о том, что его старым аэропортом кто-то воспользовался в своих целях. А также мне доподлинно известно, что Сергей уже давно летает из другого места, а этот аэропорт был закрыт более трех лет назад.

В уме соглашаюсь с Владом. Я тоже верю всем словам, сказанным Вавиловым на допросе. Его подставили, воспользовавшись его собственностью, о которой он уже успел забыть. И это приводит нас в еще один тупик.

Точный мотив организаторов взрыва до сих пор неизвестен, здание уничтожено под основание, большинство возможных соучастников я сам лично вчера устранил, пилот со стюардессой (если такая имелась) успели слинять с места преступления, а Каролина врет, скрывая от нас важные детали вчерашних событий.

Расклад удручающий, но поправимый. Нужно просто побудить Гордееву признаться во всем честно.

– Ты должен наконец рассказать сестре всю правду. А лучше – всем сестрам, – выдвигаю я категорично, и Влад предсказуемо сжимает челюсть.

Нежелание во всеуслышание признавать свои косяки и погружать сестер в постоянное состояние страха я скорее отношу к минусам Владислава Гордеева. Несмотря на свою жестокость и хладнокровность, он сверхмерно оберегает женщин своей семьи. В какой-то мере это похвально, даже спорить не стану, поэтому долгое время и поддерживал Влада в его желании молчать, но больше не стану. В данной ситуации неведение истинного положения вещей не защищает их, а, наоборот, увеличивает шансы их гибели.

Судя по затянувшемуся молчанию, Влад без пояснений понял, что я имею в виду. Несколько месяцев назад из-за своего одержимого стремления подчинить себе еще больше районов Морена он совершил ошибку. Немного просчитался, так сказать, и это привело к сплочению трех Золотых семьей, которым надоела власть Гордеева и ощутимая угроза, исходящая от него. Естественно, эти семьи с их мизерным количеством земель не способны напрямую развязать войну с Владом. Каждый понимает, что она кончится, не успев начаться. В пользу Гордеева, разумеется. Но им ничто не мешает мстить и подбрасывать Владу проблемы скрытым путем. Ведь не пойман – не вор. Без неопровержимых доказательств вины вражеских семей Влад не может безнаказанно убрать вредителей. Он пусть и является Дьяволом Морена, перед которым все трясутся и склоняют головы от страха, но даже ему Совет не спустит с рук убийство членов Золотой десятки без веской на то причины. В общем, у него связаны руки, и враги пользуются этим, вставляя Владу палки в колеса исподтишка, не оставляя за собой никаких следов. Филигранная работа, нужно признать.

Наша с Каролиной авария – прекрасный тому пример. Мы до сих пор не сумели выяснить, кто за этим стоит. Но Влад больше чем уверен, что это одна из ответочек вражеского альянса. Также как и анонимные сообщения, присланные Олегу и мне в день развратного девичника Арины. Да, я тоже получил смс с новостью о том, как замечательно проводит время моя невеста в стрип-клубе. Однако в ней не было нужды – я уже был на Морене и подъезжал к «Вельвету», догадываясь, что Каролина не могла обойтись без инцидентов. А вот Лебединского эта новость неслабо удивила. В нехорошем смысле.

Можно подумать, что за детский сад? Неужели взрослые люди, желая поквитаться с Владом, додумаются рассылать анонимные сообщения? Но когда дело касается Золотых семей, даже «детский сад» зачастую заканчивается пролитием чьей-то крови и развязыванием новых конфликтов. В случае с «отрывом» сестер Гордеевых целью, скорее всего, была побудить Лебединского и меня в лучшем случае расторгнуть помолвку, в худшем – прибить провинившихся сестер. Но, к сожалению анонимов, ни Олег, ни я не сделали ни того, ни другого. И не без причины.

Влад не дурак, еще восемь лет назад он знал, что его неадекватная сестра непременно устроит нечто такое, что породит во мне желание ее прибить. Причем неоднократно. Поэтому он и обезопасил ее жизнь, включив в наш договор условие о том, что в случае ее смерти по моей вине, большая часть моих владений перейдет их семье. Полагаю, что такой пункт он добавил и в контракт с Лебединским.

Зачем мы согласились на подобное? Игорь Лебеденский, скорее всего, готов был дать согласие на любые условия Влада, лишь бы с помощью сына породниться с Гордеевыми. А я… Потому что не в моих правилах мочить женщин направо и налево после первого же проступка. Я не врал, когда говорил, что предпочитаю любой конфликт решать мирным путем. Кто же знал, что эта маленькая заноза в заднице умудрится дважды довести меня до состояния, когда здравомыслие и моя завидная выдержка полетят к херам?

– Ты должен им рассказать, что по твоей вине у вашей семьи появились влиятельные и довольно хитрые враги, – повторяю я более твердо, когда Гордеев слишком долго не отвечает. – Они должны знать, что времена, когда им абсолютно ничего не угрожало, прошли.

– Я подумаю над этим, – неопределенно отвечает Влад, но меня такой ответ не устраивает.

– Не подумаешь, а скажешь.

– Ты мне приказываешь? Забылся, что ли? – в его голосе появляются угрожающие ноты, но меня это лишь забавляет.

– Это ты, похоже, забылся, Влад. Мне тебе напомнить, что после того, что натворила твоя сестра, я могу расторгнуть сделку? И напомнить о том, к чему это приведет твою семью?

Мне казалось, что еще мрачнее он стать не может. Ошибка. По его лицу пробегает зловещая тень, в глазах загорается чистая ярость.

Потеря контроля – как серпом по яйцам для Гордеева. Это его немыслимо бесит. Понимаю. Но он сейчас не в том положении, чтобы спорить и делать все по-своему. Нам нужна информация от Каролины и как можно быстрее. А не зная всей правды, она ни за что не станет ею делиться.

– Нет стопроцентных подтверждений, что это именно мои враги причастны к случившемуся, – в целях защиты напоминает Гордеев, и в уме я с ним соглашаюсь. Однако данный факт не изменит мое мнение.

– Либо ты сам ей все расскажешь, либо это сделаю я, – ставлю ультимативную точку в нашей беседе и встаю с кресла. – Выход найдешь сам, – бросаю на прощание и покидаю кабинет.

Голова раскалывается, в горле до сих пор ощущается привкус гари и удушливого дыма, а на лице красуется красный след от острых ногтей Гордеевой. Провожу по нему пальцем, прокручивая в памяти ее вчерашние слова и действия, и сатанею.

Ни одной женщине не позволял и половины того, что спускал с рук этой мелкой заразе. Думал, что смогу по-человечески найти подход к ней, но увы. Не вышло.

Что ж… Ладно. Не беда.

Раз Каролина не оценила моего хорошего отношения к ней, значит, пришла пора показать ей свою темную сторону. Может, тогда она наконец начнет думать прежде, чем врать, провоцировать меня и предавать.

Глава 5

Каролина

«Трагическое известие о гибели всех членов «Рэмэдис» повергло в шок фанатов группы, стремительно набравшей популярность на Морене. Многими любимые музыканты должны были отправиться в первое турне, но увы, их путь закончился перед самым вылетом. Точные причины взрыва аэропорта, из которого они должны были вылететь, пока неизвестны. Расследование продолжается. А мы все вместе скорбим и приносим глубочайшие соболезнования семьям погибших. По последним данным похоронная церемония пройдет в понедельник в полдень на Центральном кладбище. Подписывайтесь на наш канал, чтобы быть в курсе последних новостей.»

Дочитав энный по счету пост о гибели парней, блокирую экран телефона и стираю с щек слезы. Мое сердце болит, лихорадочно сжимается от переполняющих меня вины и скорби. А еще я немыслимо злюсь, потому что заведомо знаю – никто и никогда не узнает истинные причины смерти музыкантов. Влад с Титовым не позволят. Как и не разрешат мне отправиться на похороны, даже надеяться на это не стоит.

Сердце снова болезненно дергается в грудной клетке. Похороны… Столь обычное событие, когда человек умирает. Все близкие люди собираются, чтобы проводить умершего в последний путь. Затем вместе оплакивают его, горюют, вспоминают разные моменты с его участием и остаток жизни ходят на могилу, зажигая свечки и отдавая дань памяти в виде цветов.

Да, именно так это зачастую и происходит. Но что делать, если у умершего не было ни семьи, ни друзей, ни даже близких знакомых? Андрей сирота. У него были только я и моя семья, на которую он работал половину своей жизни. А Влад или Ден палец о палец не ударят, чтобы организовать достойные похороны для ничего не значащего работника. Да и зачем оно надо, ведь после взрыва от тела ничего не осталось? К чему хоронить пустой гроб и обустраивать место захоронения, если туда некому будет приходить? Кроме меня.

Однако мои желания никому не интересны. И меня больше не выпускают с территории поместья даже для того, чтобы добраться до квартиры Андрея или присоединиться к организатору свадьбы для подготовки к торжеству. Ясное дело, я ни за что не стала бы участвовать в организации «цирка года», но это не отменяет того факта, что мой дом теперь официально стал для меня тюрьмой, из которой после бракосочетания меня переведут в новую, где главным надзирателем будет Титов.

Но по хер. Я настолько устала и душевно измотана, что у меня нет никаких сил негодовать в полной мере. Бунтовать, спорить и воевать – тоже. Думать о том, что ждет меня дальше, – подавно.

Сейчас единственное, чего я желаю, – это как следует попрощаться с Андреем. Да, нормальные похороны мне не организовать, но я должна сделать хоть что-нибудь, чтобы оставить след от его существования не только в моих воспоминаниях.

Именно поэтому я стою с лопатой в руках в саду нашего поместья, возле того самого дуба, у которого произошла наша первая встреча с Андреем.

Раскаленное солнце застыло в зените, листва шелестит от порывов теплого ветра, а птички весело щебечут, обостряя мою грусть до невозможности сделать полноценный вдох.

Прикрываю глаза, чувствуя, как грудь сдавливает невыносимой болью, и мысленно отправляюсь на много лет назад, в день, когда произошло наше с Андреем знакомство.

– Давай, Пушок, слезай! Зачем ты так высоко забрался?! – кричала я котенку, которого подобрала на улице месяц назад.

Он был еле живой. Тощий, грязный, голодный и жалобно мяукающий. Я забрала его домой, наплевав на то, что у Влада аллергия на шерсть. И вместе с ветеринаром выхаживала бедолагу.

Месяц же спустя этого сорванца нельзя было назвать немощным бедняжкой. Он целыми днями безобразничал, драл мебель, игрался, носился по дому и саду, что и привело его на высокое дерево, с которого он боялся слезть.

– Давай, спускайся! Я тут! Поймаю тебя! Обещаю! – продолжала кричать я, в ответ получая громкие «Мяу».

Спустя десять минут безуспешных попыток договориться с котенком я решила полезть за ним. В шестилетнем возрасте взбираться по деревьям не было для меня в новинку, поэтому я быстро поднялась по прочным веткам до своего испуганного сорванца, взяла пушистый комочек в руку и прижала к груди.