На подвиг собрались идти, бесспорно.
Как не противился король тому,
Рыцари собираются в поход.
На славный подвиг поднялась дружина.
И каждого король простил, как сына
Хоть и пронзала сердце боль ему.
И столько было горя среди дам,
И столько слёз и стонов было там.
Ведь каждая грустит по своему!
Их горе передать язык не в силах!
Любили дамы рыцарей своих.
Клялись хранить им верность до могилы
И ждать, страдая и молясь за них.
Но многие готовы ехать с ними,
Делить невзгоды тяжкого пути
И до конца с любимыми дойти,
За рыцарями следовать своими.
Но вот, уже на утренней заре,
Вдруг старец появился во дворе
В церковной рясе, с космами седыми.
И громким голосом он объявил:
«Любезных лордов, давших клятву ныне
Отправиться в поход, благословил
Отшельник Насьен. Он велел покинуть
Девиц и дам. Не должно брать с собой
На этот подвиг деву, или даму.
Священный долг указывает прямо:
Кто от грехов не чист, своей рукой
К Господним тайнам путь свой преграждает!
В служении таком не подобает
Бездумно рисковать своей судьбой»!
И потому никто из давших клятву,
Возлюбленных и дам с собой не взял.
Все понимали – есть святая правда
В словах, что им отшельник передал.
Когда забрезжил день, король поднялся.
Всю ночь он не смыкал усталых глаз.
Вошёл к любимым рыцарям тотчас,
С Гавейном, с Ланселотом попрощаться.
«Ах, сэр Гавейн,– король тогда сказал,–
Вы тот, кто нехотя меня предал –
Здесь никогда нам больше не собраться!
И так вы не оплачете меня,
Как я, вас, провожая в путь опасный»!
«Сэр Ланселот, сейчас, в начале дня,
Совет мне дайте искренний и ясный:
Что сделать, чтоб они не унеслись?
Отговорить спокойно, осторожно»?
«Мой государь, такое невозможно.
Ведь рыцари пред вами поклялись!