Планетарная мутация

Хоть люди и сделали невероятно долговечный асфальт и блоки, способные стоять столетиями, но если за ними не ухаживать и они снашиваются, тому примером служит офисная высотка в восточном районе. Микротрещины уже побежали по её стенам, никому не видимые, но неотвратимые.

Мутант улыбнулся и вошёл внутрь, за стойкой ресепшена сидел скелет, когда мутация обрушилась на мир, его мозг начал расширяться и вылез из ушей и носа, ужасная смерть. Вокруг скелета валялись стулья и столы. Она взяла один стол и поставила его на ножки, потом стул, села на него

– Так зачем мы здесь? – Обратилась она к мутанту. Рэндельф обернулся, он не спал дней пять, но выглядел отлично, правда круги под глазами сделались чуть более тёмными.

– Узнаешь, когда залезем наверх. – Заискивающе сказал он, а потом одним пинком ноги выбил дверь, ведущую на лестницу.

– Ты бы хотел всё вернуть? Хотел бы, что бы всё было так, как до обрушения? Что бы всё было… – Она замялась – Нормальным? – Рэндельф остановился на лестнице

– Нормальным? Кто-то ещё помнит, как это слово произносится, а я уже скоро забуду. Если бы всё было нормальным, нам с тобой пришлось бы подстраиваться под ритм людей, а они ужасно медленные, так бесят меня иногда.

– А если бы мы с тобой тоже были обычными? – Артрэя улыбнулась ему, поднимаясь по лестнице следом

– Этого разговора бы не было, ты бы умерла тогда, когда я ещё не родился – Рэндельфу явно не нравился этот разговор, он думал, что они будут смеяться, целоваться, шутить друг над другом, а Арт вдруг торкнуло задать тот вопрос, на который он отвечать не хотел. Ведь сегодня был её день рожденья, неужели нельзя было хоть ненадолго отключиться от мира и побыть вдвоём?

– Ну а если обстоятельства бы совпали? – Она не отступала.

– Если мы бы встретились, да, я согласен с тобой прожить любую жизнь, но если нет… – Он скривил лицо – Я был бы каким-нибудь работником, не умел бы так быстро читать, знал бы мало, каждый день бы ныл о том, как несправедлива жизнь, представляешь, как весело!? А потом бы я стал старым дедком, у которого болят колешки и он мечтает сдохнуть, но его организм всё ещё цепляется за жисть, как крючок. – Артрэя засмеялась в голос и сквозь смех сказала

– Да, Рэн, это один из вариантов, я как-то даже об этом и не думала.

– Ну, ты же Артрэя, Тэйн сказал мне, как это переводится, «жизнь». В тебе было бы меньше жизни, будь ты такой, как все. Правда, я не знаю, на каком это языке, ну да не важно. – Он вдруг задымился чёрным дымом и перемахнул через перила, при этом случайно согнув их. Артрэя сделала то же самое, но не рассчитав силы прыжка, она тоже ухватилась за перила, а потом врезалась в Рэндельфа и они вместе посчитали три лестничные ступеньки – Так нельзя, Арт! Будь я нормальным, ты бы мне уже шею сломала, он потрогал шею, но Артрэе уже было всё равно, она поцеловала его, а потом сказала

– Да, я уже поняла, Рэн, наша нормальность в безумии

– Нормальное безумие, неплохо, быстро учишься, – и он ответил ей поцелуем. Они поднялись и вновь начали подниматься по лестнице

– А то, что ты мне сказал про своих родителей, это правда? – Она долго вертела этот вопрос в голове, боялась его обидеть, но это то, что было сделать очень сложно. Мутант повернулся, дым моментально исчез, кожа приняла обычный оттенок, а глаза перестали светиться

– Да, это правда, Арт, я вообще очень редко вру, разве что только тогда, когда хочу, а это происходит… Ну скажем так, меня устраивает правда, она такая… – Он вырвал железный прут, из которых состояли перила, согнул его, как лист бумаги и вручил ей – Нереальная.

– То есть твой папа убил твою маму, а ты его, и даже не расстроился.

– Ну люди не вечно расстроены, Арт – Рэндельф посмотрел на ржавый прут у неё в руке и представил свою прошлую жизнь – Грустил конечно, не легко мне было, но прошло ведь, теперь я с тобой, у тебя никто не умер, что исключение.

– Я даже не знала своих родителей, не знала, каково это, когда они есть. – Они уже почти добрались до первого яруса крыши

– Ну и прекрасно, таких родителей лучше не знать – Не думая, ляпнул мутант и открыл дверь

– Серьёзно? – Почему она вдруг так разозлилась, наверное, подсознательная любовь к родителям проснулась

– Ну да, если они бы тебя любили, то не сдали бы в детский дом, я там не был, но Ривальд мне говорил, что там одна дедовщина, сильные издеваются над слабыми

– Так и было. – Призналась она, на неё вдруг нахлынула какая-то усталость, и руки вдруг задрожали. А потом она увидела на одном из столов пачку, да-да. Не вскрытую пачку сахара, там же стояли чайные пакетики и кружки, но они были не важны, она вдруг поняла, чего ей не доставало в этой жизни больше всего. В один момент она оказалось возле упаковки, разорвала её, схватила один кубик и уже собиралась положить его на язык и с наслаждением проглотить, как вдруг почувствовала на запястье руку Рэндельфа

– Ты обещала бросить. – Как можно спокойнее сказал он

– Пусти! – она дёрнулась, а вторая рука потянулась к оружию, но Рэндельф схватил и её

– Нет, Арт, я сломаю тебе руку, если надо будет, не смей жрать сахар, я уже видел что с тобой после этого происходит !

– А если посмею? – Она попыталась вывернуться, но ударить его пока опасалась – Мне плохо уже второй день, ты ведь знаешь, только один раз, а потом я два месяца живу, как человек, так что отойди! Кстати хочешь попробовать? – Он заглянул к ней в глаза и нашёл там, вернее он не нашёл там прежнюю Артрэю, она вся превратилась в одно желание съесть этот сахар и ничего другое ей было не важно. Он с силой толкнул её, но руку всё же сломал, случайно

– Давай, нажрёшься и никогда не вернёшься! – Рука Артрэи восстановилась и она ринулась к сахару, но его слова остановили её не на долго – Ривальд рассказывал мне про наркоманов, что это за люди, они ради этого свои семьи продают в прямом смысле, это хуже людоедов, которых, мы убиваем, Арт, включи мозг! – Похоже, у неё получилось его разозлить, или это ей только кажется. – Ты ведь на этом куске не остановишься, всё уничтожишь, будешь бредить, потом спать – Он выхватил из ножен меч и с яростью рубанул по столу, тот развалился на двое – Но учти Арт, сегодня твой день рожденья, если сделаешь это, то меня уже не увидишь, никогда, я уйду, будто меня и не было, стану несчастным охотником, как Ривальд, как Катрина, а ты будешь счастливым наркоманом, чем не идилия – Он убрал меч в ножны и посмотрел на неё – Арт, ты меня ведь слышишь? Пусть голова болит, руки дрожат, это пройдёт, если дать этому пройти.

Её руки, словно услышав команду, затряслись ещё сильнее, а пальцы медленно разжались, выпуская сахар на пол. Часть куска откололась, а звук, который при этом раздался, показался ей ударом гонга

– Пойдём на крышу. – Он обнял её, улавливая дрожь во всём теле. Потом он подошёл, поднял кусок сахара, положил его обратно в коробку, вытащил из какого-то ящика пакет, завернул коробку туда и вышел. Сильный ветер, который снизу не чувствовался обдувал его короткие волосы и плащ, который он достал из какого-то магазина одежды

– С днём рождения, Артрэя! – при этом крике, он вновь вспыхнул дымом, глаза загорелись, а рука рванулась вперёд. Её глаза успели уловить пакет с кусковым сахаром, который быстро исчез на фоне огромного множества домов

– Спасибо, Рэн. – Она хотела сказать, что любит его, но слёзы почему-то навернулись на глаза, она успела их вытереть, пока он не повернулся.

– Ценности из оружейных и других музеев были разграблены, сразу после обрушения, если верить Ривальду, – начал он, подходя к вентиляционной трубе. – Мне было сложно найти это – Он запустил руку за трубу и достал от туда меч в ножнах, длинной около метра. Меч был искусно выполнен, но на нём было много царапин, однако режущая часть была заточена недавно, и на ней не было ни единой зазубрины. В руке Рендельфа меч засиял отблесками солнца, дым вновь пропал, он улыбнулся ей, и бросил меч, она поймала его, провела по лезвию рукой и крутанувшись, рубанула ближайший деревянный стул, стул упал с отрубленной ножкой.

– Люди давно не используют оружие ближнего боя, к счастью, это не про нас – Мутант подошёл к краю крыши и взглянул вперёд. – Я планировал взять фламберг, но не нашёл его, это лучшее, что было – Она подошла к нему сзади, обняла и горячо поцеловала в щёку, но его губы лишь дёрнулись в слабой улыбке

– Спасибо, Рэн, я тебя люблю – Но мутант не поворачивался, он смотрел куда-то за горизонт, не обращая на неё внимания.

– Буря, – Произнёс он, – Такая же буря поглотила Сорейн – Артрэя тоже посмотрела туда и увидела тоненький смерч, нет, не смерч, зародыш смерча, тоненькую оранжевую ниточку, тянущуюся от неба к земле. Но ниточка эта стремительно росла и крутила даже облака, это был не обычный смерч, паразиты вышли на охоту. – Тэйн и доктор сегодня тестируют самолёт, ты помнишь?

– Да, он говорил мне. – Вдруг Артрэя увидела этот самолёт, маленькая точка, вертикально взлетающая над землёй, он бликовал от солнца в их сторону, лишь поэтому его было видно. А смерч тем временем всё рос и наступал на самолёт – Уходи, уходи. – Шептала она, всё ещё не отпуская Рэндельфа, который также сосредоточено следил за самолётом. В каких-то тридцати метрах блик пропал, но он мотнулся вправо и стало понятно, что самолёт уклонился от бури. Рэндельф вдруг дёрнулся

– Что с тобой? Он улетел, по-моему.

– Он-то улетел, а вот мы спуститься уже не успеем – Рэндельф дернул её за одежду и они зашли обратно в здание. – Это офисная высотка, тут и спрятаться-то негде… Стоп, есть туалет, бежим туда – Через несколько секунд он закрыл дверь туалета и повернул задвижку, а затем безумный вой бури ударил им в уши. Было слышно, как стулья и столы бьются о стены и звон стёкол тоже, этот вой заглушал всё, нельзя было даже услышать того, кто кричал тебе в ухо, был только ядовито зелёный свет, свет их мутировавших глаз. Рэндельф обнял Артрэю, давно им не было так страшно, раньше казалось, что когда ты бессмертный, страх перестаёт существовать, но эта буря доказала обратное. Она вжалась носом ему в грудь, а потом вдруг заснула, через секунду отключился и он, они так и остались там, на полу в туалете, пока буря бушевала за дверью. Паразиты не могли проникнуть в их тела, мутация противостояла им, зато они могли заставить их заснуть.

НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ

– Что будешь делать дальше, Рив? – Они втроём сидели перед костром, Катрина, Ривальд и Лирия – С тобой она нормально разговаривает, но общаться с другими ей уже трудно, может, побудешь подольше, а то ты всегда так, ещё и приехать не успел, и уже пропал.

– Ну, ясен пень, папа так и сделает, вижу его раз в пять лет, иногда раз в десять. – Поделилась своим опытом Лирия и откусила огромный кусок от ноги глухаря, которого Ривальд подстрелил накануне

– Может, я сам решу, когда и куда мне ехать, Катрина? – Ривальд сказал это беззлобно, но в нём чувствовалась подавленность, теперь он всегда становился таким, после того, как посещал Сорейн.

– Ясен пень, сам, я просто не пойму, почему теперь ты заезжаешь к ним всё реже и реже. – Это сказала Катрина

– А как бы ты поступила? Ты осталось бы с ней навсегда, если бы была её бабушкой, например? – Он не смотрел на них, только в огонь и на кусок мяса, который уже минуту мусолил в руках

– Я даже мамой никогда не была, Рив. – Катрина улыбнулась – Но думаю, если бы Сорейн была моей внучкой, я бы не бросала её, поддерживала бы, может её болезнь бы отступила.

Я тоже так думал. – Он откусил маленький кусочек и через силу проглотил его – Думал, что буду с ней всегда, и болезнь отступит, но она не отступает, Кэт, ты понимаешь, она вроде начинает нормально говорить, даже слышит лучше, но как только она засыпает, паразиты снова активизируются, выделяют что-то и… Они убивают её изнутри. – Он проглотил оставшийся кусок птицы, не жуя, взял палочку, что валялась у костра, и пошевелил обуглившуюся деревяшку

– Все сдаются – Катрина посмотрела на звёзды

– Что? – Он действительно её не расслышал, но тут в разговор снова встряла Лирия

– Я никогда не сдаюсь. – Решительно сказала она и тоже посмотрела на звёзды, но не так, как Катрина, а одним быстрым взглядом, словно не видела в них ничего красивого и интересного. Охотник улыбнулся, обнял её и сказал