Оставь меня за кадром

Казалось, он не понял шутки и только наморщил лоб в замешательстве.

– Прости, что привел тебя сюда. Это была плохая идея. Я смогу достать деньги… – сказал Бит. Выругавшись, он замолк, медленно отпуская ее запястье. – Я достану их другим способом.

– Подожди. Я еще не закончила. – На этот раз она обхватила пальцами его запястье и сильно надавила на него, затем что-то неожиданное вспыхнуло в его светло-голубых глазах. Это было… Было ли это вожделение? Это было не влечение и не интерес, а именно вожделение. Огненная вспышка озарила его лицо.

Что бы это ни было, эффект был настолько сильным, что Мел потребовалось мгновение, чтобы перевести дыхание.

– Эм…

Не понимая, откуда взялся этот порыв, она легонько впилась ногтями в его кожу.

Бит резко выдохнул.

Внезапное волнение в животе заставило ее отпустить его запястье, словно оно было охвачено огнем.

Он обхватил это место ладонью, изогнулся и уронил обе руки на колени, его дыхание стало чуть более поверхностным, чем раньше. Или ей это показалось?

– Что ты хотела сказать? – спросил он после нескольких тяжелых моментов.

Мелоди изо всех сил старалась сосредоточиться.

– Моя мама… Я собиралась тебе сказать… – У нее перехватило горло, отчего голос звучал немного неестественно. – В детстве она постоянно путешествовала. Она была свободолюбивой до мозга костей. Теперь я вижу ее еще реже, только раз в год. Она приезжает в Нью-Йорк на мой день рождения и водит меня в свой любимый старый благотворительный магазин на Сент-Маркс-Плейс и в заведения на улице Бликер, где она начинала свою карьеру. Она порицает богачей за то, что они разрушили Нью-Йорк. Мы ужинаем в баре, в котором слишком шумно для разговоров, а потом она уходит. Вокруг такая суматоха, что я едва успеваю вставить хоть слово, говоря с ней, но…

Она промокнула влагу, которая застилала ей глаза.

Казалось, что Бит не дышит.

– Я всегда думаю, что сейчас самое время произвести на нее впечатление. Тогда она наконец заинтересуется моей жизнью и в конце концов заметит меня. И каждый год я оказываюсь не права, – сказала Мелоди. Она впервые произнесла это вслух и внезапно почувствовала огромный груз, тянущий ее вниз. Однажды, когда ей было чуть за двадцать, она даже брала уроки игры на гитаре, чтобы произвести впечатление на Трину, но когда ее мать в конце концов приехала, Мелоди даже не рассказала ей о своих двухнедельных занятиях. Она была слишком напугана, чтобы понять, что даже умение играть песню «Растряси клетку» на ее акустической гитаре «Гибсон» не впечатлит ее.

– Она возвращается в свою компанию нудистов или к своим друзьям-авантюристам, а я просто… жду следующего года.

– Мел…

– Извини, просто дай мне договорить, – попросила она и подождала, пока Бит кивнет. – Я проделала большую работу над собой, абсолютно самостоятельно. Я долгое время прохожу терапию. В последнее время я начала выходить за пределы своей зоны комфорта и думаю, что сейчас наступил тот самый момент. Наконец-то пришло время перестать ездить к маме в феврале. Ее знакомые просто заставляют меня чувствовать себя ужасно, будто я неадекватна. – Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. – Мне нечего терять, Бит. Мои отношения с Триной либо должны измениться, либо… нам нужно взять паузу на некоторое время, также это касается финансов. В этом случае миллиона долларов будет достаточно, чтобы наконец-то получить некоторую независимость. – При мысли об этом у Мелоди слегка закружилась голова. Она жила с богатством Трины очень долго. – Возможно, «Ловушка для родителей» – это единственный способ пересмотреть мои отношения с Триной настолько, чтобы они действительно изменились. А если это не сработает, то, по крайней мере, я сделаю что-то новое и пугающее. Я заставила себя решиться на это, и я действительно стараюсь.

Что-то коснулось ее коленки под столом, и когда Мелоди поняла, что это были кончики его пальцев, то чуть не проглотила язык.

– Тебе не нужно выделываться, чтобы привлечь ее внимание.

– Легко так говорить, когда судьба подарила тебе элегантную мать-филантропа, – сказала Мелоди, пожав плечами, и попыталась улыбнуться, скрывая желание дальше вдаваться в подробности. – Судьба подарила мне маму-оторву. Ей нужно, чтобы постоянно сносило крышу.

Он сидел прямо и не шевелился.

– Ты действительно хочешь этого или придумываешь причину, чтобы сказать «да»?

Мелоди была рада услышать этот вопрос, потому что все продвигалось очень быстро. Проснувшись сегодня утром, она не ожидала, что перед обедом согласится на участие в реалити-шоу в прямом эфире. Но, по правде говоря, в последнее время Мел была в тупике, потому что застряла между миром одиночества, который она построила после долгих лет критики со стороны прессы, и потребностью в чем-то большем.

Ее определенно ожидало нечто большее, и если это не крепкие, здоровые отношения с матерью, то тогда возможность лучше разобраться в том, кто она действительно такая и кем должна стать, а это точно не второстепенный персонаж, которого таблоиды загнали в мышеловку. Помимо всего этого был Бит и потенциальная возможность провести время с ним. В ее воображении он стал сказочным персонажем, хотя на самом деле он был настоящим человеком.

– Тебе нужно, чтобы я участвовала в этом шоу вместе с тобой, Бит? – пробормотала Мелоди.

Бит покачал головой.

– Я не хочу сильно давить на тебя, Персик.

У нее отлегло от сердца. Прозвище, которое он дал ей в шестнадцать лет, появилось, казалось бы, из ниоткуда, но ей казалось, что он называл ее так тысячу раз. Может быть, потому, что она так часто повторяла эти грубые согласные на протяжении многих лет.

– Я нужна тебе? – снова спросила она.

Он ответил не сразу:

– Во всем мире нет ни одного человека, кроме тебя, к которому я бы готов был обратиться.

Начало было положено, и ей было очень приятно услышать от него такие слова.

– Тогда ладно, – сказала Мелоди, в то время как Бит только продолжал смотреть на нее непонятным взглядом. Мелоди взяла последний пончик, разломила его пополам и протянула ему одну часть. – Обычно я не делюсь едой. Не привыкай к этому.

Его губы дрогнули.

– Приму к сведению. – Он закинул кусок пончика в рот и принялся жевать, и весь мир закружился у него перед глазами. – И еще кое-что, прежде чем мы уйдем, избавим Даниэль от страданий. – Он поймал ее взгляд и смотрел не отрываясь. – Если будет перебор с камерами и всеобщим вниманием, ты должна сказать мне, Мел. Я заткну их так быстро, что им мало не покажется.

Во рту у нее пересохло так, будто она только что съела соленый крекер.

– Я тебе скажу, если что.

– Хорошо, – сказал он, шумно выдохнув. – Я не могу поверить, что мы это делаем.

– Я тоже. – Непроизвольная улыбка заиграла в уголках ее губ. – Ты можешь себе представить, что у нас действительно получится? То, что мы снова соберем Steel Birds ради шоу-воссоединения? Все же посходят с ума.

– Этого никогда не произойдет.

– Никогда, – согласилась она.

И когда Бит встал, ухмыльнулся и подал Мелоди руку, казалось, что нет ничего невозможного.

Глава пятая

Когда они вернулись в офис Даниэль, их уже снимали.

Мелоди шла рядом с ним, и первым побуждением Бита было оттолкнуть объектив и выпроводить ее оттуда, но, боже, это как раз то, на что они подписывались, на жизнь под микроскопом, пусть даже ненадолго. Чуть меньше двух недель оставалось до кануна Рождества, когда должно было состояться предполагаемое воссоединение Steel Birds. Если он и Мелоди собирались приложить максимум усилий, им нужно было начинать немедленно.

Но, боже, ему это уже не нравилось.

Однако Мелоди все понимала. Она знала, что ему нужны деньги, и ей было интересно зачем. Бит осознавал, что шантажист будет не единственной его проблемой в течение следующих тринадцати дней.

Бит редко проводил так много времени с кем-либо, не считая своих ближайших родственников. Он держал ситуацию под контролем. Они общались в неформальной обстановке. Проводить много времени с кем-то один на один было для него слишком личным жестом. Именно поэтому он проводил отпуск в больших компаниях друзей, среди которых было много парочек. Вот почему он всегда сбегал с вечеринок раньше всех остальных. Ему нужно было избежать тех моментов, когда от давнего приятеля под алкогольным опьянением начинали сыпаться откровенности.

Он на собственном горьком опыте убедился, что если он позволяет себе быть уязвимым, людям не всегда нравится то, что они видят.