Империя Тигвердов. Танго в пустоте

– Это будет ее наказание.

– Нет, – скривилась я. – Наказание – отдельно, работа на правительство – отдельно.

– Вам виднее. Но личную присягу мне она уже принесла. То есть навредить вам она не сможет.

– Это жестоко.

– Нет. Жестоко было бы отправить ее на рудники. Куда это милое дитя после допроса в Уголовной полиции должно было попасть, – отрезал Фредерик. – А это все… Не очень приятно. Но не больше.

– И как мне теперь с ней сотрудничать? – растерялась я.

– Пусть лучше она думает о том, чем может быть полезной вам, – пожал плечами император. – Кстати, у нее прекрасные способности по чтению разума. И Милфорд хотел привлечь ее к сотрудничеству с контрразведкой.

– Пожалуйста, – посмотрела я в глаза императора. – Оставьте девочку в покое! Не надо втягивать ее в игры спецслужб. Я вас прошу.

– Договорились.

– Спасибо, Фредерик.

– Теперь, что касается важных вещей…

Я посмотрела на него с вопросом.

– Газета, – терпеливо пояснил император.

– Аааа! – глубокомысленно ответила я.

– Мне известен еще один человек, который страдает. И мучается оттого, что не при деле.

– И кто это?

– Принц Брэндон, разумеется. Я думаю, будет хорошо, если он возьмет на себя организационные процессы.

Я взяла себя в руки и кивнула.

– Отлично. Тогда берите его и возвращайтесь в поместье. С завтрашнего дня я разрешаю вам его покидать. По делам. Только в сопровождении охраны. И наследника.

– Хорошо. Только один вопрос: вы же понимаете, что газета должна быть посвящена героически раскрытому заговору?

Император поморщился:

– Героически… Мы героически проворонили заговор магов. Понимаете? Героически не замечали недовольства аристократов – на самом деле они меня традиционно не любят. И за то, что я не мой отец, император Максимилиан. И за то, что я больше думаю о деньгах и бюджете, чем о войнах… Виданное ли дело – с Османским ханством торгуем! И не было ни одного похода против южных соседей с того момента, как я стал императором. Однако нескольких имперских аристократов я публично казнил за то, что они отправлялись на другой берег пограничной реки грабить и разбойничать. Правда, Османский хан – вы видели молодого человека у меня во дворце на приеме – ответил мне любезностью. И проделал ту же самую процедуру с горячими головами на своем берегу реки.

– Зато вас поддерживает армия, – сказала я в утешение.

– И армия, и купцы, и торговый люд, – согласился со мной Тигверд. – Но аристократы… Которые все один к одному – сильные маги.

– И если их хорошо завести, то дел они могут натворить…

– Именно так… Плюс, среди них считается хорошим тоном быть в оппозиции к Тигвердам.

– И вы должны…

– Казнить.

– Потому что за одного арестованного аристократа поднимется его род?

– Если вина не доказана явно. Тогда они предпочитают отречься.

– И вы вынуждены лавировать?

– Лавировать, стравливать. А есть еще традиции, которые я, как император, обязан соблюдать…

– Как в случае с Либреверами?

– И с ними, и с губернаторами провинций… Назначение на такие должности ведется, к сожалению, по роду. Не по заслугам.

– То есть, – стало доходить до меня, – вы с Милфордом знали, кто участвует в заговоре – и следили за магами и их сообщниками, чтобы предоставить аристократам доказательную базу?

– Кроме того, нам нужен был глава заговора. А он, – император явно проговорил ругательное слово, – мастерски использует личину. И большая часть заговорщиков просто уверена в том, что это Брэндон.

– А вы считаете, что он не виновен?

– Да, – просто ответил Фредерик. – Я верю своему сыну. И не только потому, что я – как более сильный маг – пришел к нему и задал вопрос. На который он ответил правду. Я еще уверен в том, что если мой сын захочет власти и решит меня свергнуть… То, во-первых, это будет тогда, когда он будет сильнее и меня, и Ричарда. А во-вторых… Он обойдется без убийств и без покушений.

На этой оптимистической ноте мы и отправились к наследнику. Когда мы подошли к покоям Брэндона, я попросила Фредерика не сопровождать меня. Постояла около двери. Решительно постучала. И, дождавшись разрешительного возгласа, вошла.

– Добрый день, миледи, – удивленно поприветствовал меня принц, поднимаясь при моем появлении.

– Добрый день, ваше высочество, – склонилась я в придворном реверансе.

– Чем обязан?

– Мне сказали, что вы мне можете помочь…

– Чем же самый бесполезный имперец – к тому же подозреваемый в измене – может помочь вам?

– Вы позволите присесть? – пропустила я мимо ушей его сарказм.

– Прошу вас, миледи. – Молодой человек указал мне на кресло у камина.

Уселись мы синхронно. Посмотрели друг на друга. И замолчали. Надолго. А ведь действительно, что тут скажешь…

Принц Брэндон был молод. Сколько это ему? Двадцать четыре. Вот-вот исполнится двадцать пять… Изумительно хорош собой, черты лица нежней, чем у отца или брата. Не такой мощный, как они. Более изящный. Хотя семейная умопомрачительная фигура присутствует. Пока еще черные волосы – только седые виски. И черные глаза.

В нем еще не было такой мощи, как в отце или даже в Ричарде. Но и мягкости не было тоже. Истинный сын императора Фредерика. Только молодой очень.

– Давайте сделаем так… – обратилась я к принцу Брэндону спустя очень и очень длительное время. – Вы совершенно не похожи на того незнакомца, что напугал меня в моих покоях. Я буду очень стараться в это поверить. И я смогу. Тем более это действительно были не вы…