Империя Тигвердов. Танго в пустоте

– Мы хотим поговорить с художницей, – заметил принц Тигверд, прервав мои мысли. – Уберите отсюда всех.

– Но, милорд, это может быть опасно…

– Продемонстрируйте нам, пожалуйста, что мы с миледи в безопасности, – пожал плечами сын императора.

Откуда-то появились еще четыре человека, в черных комбинезонах.

– Ваше высочество! – укоризненно протянул один из них. – Вы же сами понимаете, что это не по протоколу. Мы не имеем права появляться на людях. С другой стороны, мы не имеем права не выполнить прямой приказ члена августейшей фамилии.

Ричард как-то не выражал особого раскаяния.

Тут во мне проснулось любопытство:

– А если я прикажу меня не охранять? – не могла не спросить я.

– Простите, миледи, – в голосе начальника охраны прорезалась явная насмешка, – но приказ его величества имеет приоритетное значение.

– То есть вы выполните прямой приказ, если он не противоречит приказу императора?

– Так точно, – чуть поклонился охранник.

– А если это будет родственник императора, которого никто не знает? Чисто теоретически?

– Не переживайте, миледи. Членами августейшей фамилии являются только те, кого признает император Фредерик лично. То есть вы – как и ваши дети – это члены фамилии. А кто-то теоретический – нет.

– Спасибо. Извините нас за неудобства.

– Это наша работа, миледи, – поклонился охранник.

– Довольно, – прервал нашу беседу принц Тигверд, – вы и так в процессе вашей беседы выдали несколько государственных тайн.

– Ваше высочество, – начальник смены явно рассердился, – вы же чувствуете, что нас никто, кроме вас и миледи не слышал. Зачем вы так?

– Не хотел никого обидеть, – высокомерно отозвался сын императора.

– Прекрати, – шикнула я на него. – А если бы с твоими людьми так разговаривали?

Ричард как-то счастливо улыбнулся, надменность, как маска, слетела с его лица, – и поцеловал мне руку.

– Как же я тебя люблю… – прошептал он, не обращая ни на кого внимания.

– Мы пойдем уже беседовать с художницей? – проворчала я, смутившись.

Когда мы вошли в комнату – большую, но скудно обставленную гостиную, – люди в серых мундирах резко вскочили.

– Ваше высочество, – доложил старший следователь – тот самый, что встретился нам внизу. – Разрешите доложить. Проводится первичный допрос подозреваемой, госпожи Блер.

Мы перевели взгляд на кресло, в котором сидела подозреваемая. На девушке было много одежды в несколько слоев. Коричневое платье из грубой, но прочной ткани, сверху – пальто, которое когда-то, возможно, имело какой-то цвет, но сейчас это определить было уже невозможно. Теплый шерстяной платок накинут на плечи, перчатки без пальцев – потрепанные, но сидевшие по руке.

Даже укутанная в одежду, как капуста, девушка выглядела очень худенькой и хрупкой. Из-под юбок торчали ботинки – было видно, что они ей велики на два размера. Пальцы измазаны краской. Я невольно залюбовалась ее руками. Они были, с одной стороны, тонкими, изящными, женственными, с другой – какими-то детскими. Может, из-за краски? Я вдруг представила, как она работает… Сосредоточенное личико, кисть порхает над холстом.

Ее лицо было очень бледным. Синие тени под глазами оттеняли необычный цвет глаз – темно-зеленый. Никогда таких не видела… Вьющиеся волосы. Брюнетка. Из-за темных волос бледность сильнее бросалась в глаза.

Закутанная в обноски, голодная, холодная и бледная, в огромных ботинках и маленьких перчатках без пальцев, измазанная краской, она сидела с осанкой императрицы и праведным гневом в глазах. Только зрачки расширившихся глаз да тонкие пальцы, судорожно вцепившиеся в подлокотники кресла, выдавали ее состояние.

– Так объясните нам, – потребовал принц Тигверд, усадив меня и усевшись сам, – чем это дитя могло так оскорбить его величество, что подключилась Уголовная полиция, практически в полном составе?

– Это она автор статей в газете «Имперская хроника», в которой содержатся сведения явно клеветнического содержания, порочащие имя императора Фредерика и членов его семьи, – торжественно произнес старший следователь.

– Что? – уставилась я на девчонку. – А можно узнать, откуда вы узнавали подробности?

– Придумывала, конечно, – отрезал следователь.

– Вы же не могли с такой точностью и такой внимательностью к деталям просто придумывать, правда? – обратилась я к художнице.

Она злобно блеснула глазами и еще плотнее сжала губы.

– Вот это-то мы и выясним в процессе дознания, миледи. Не извольте беспокоиться, – раздался голос следователя.

Я представила процесс дознания – и вздрогнула.

– Принц Тигверд, – умоляюще посмотрела я на Ричарда.

– Мы желаем поговорить с задержанной, – распорядился он. – Покиньте помещение.

С сыном императора никто на этот раз не посмел спорить – и фигуры в серых мундирах покинули помещение.

– Вас как зовут? – задал вопрос принц Тигверд.

– А вам-то что? – огрызнулась девчонка.

– Просто нам придется разговаривать, и надо же к вам как-то обращаться, – пояснила я.

– Да зачем вам ко мне как-то обращаться? Оставьте меня в покое. Все равно моя жизнь кончена… Как вы вообще здесь оказались? Миледи Вероника и бастард императора. Позлорадствовать приехали?

– Вы, милейшая, слишком высокого о себе мнения, – издевательски рассмеялся принц Тигверд.

– Мне понравилась ваша картина. Та, где окно и ветер, – доброжелательно сказала я. – Милорд ее купил для меня. А сегодня мы решили приехать, присмотреть что-нибудь еще. А попали…

– Так вы можете забрать все картины, – злобно прошипела девчонка. – Все равно они мне больше не понадобятся. В любом случае хозяйка выбросит все на помойку, как только меня увезут.

– Только не надо строить из себя жертву. Если, конечно, на вас не возвели напраслину и не обвинили ложно, – заметила я.

– Нет, – опустила девчонка голову. – Статьи мои.

– И как вам – писать всякую гадость? – возник у меня вопрос. – Вы никогда не задумывались, что, допустим, у меня… есть дети, которые тоже это читают. И им, мягко говоря, неприятно.

– А что лживого я написала? – пошла в наступление девчонка. – На милорда Верда покушалась не баронесса Кромер? Так ее приговорили. Вопросы к судопроизводству – не ко мне.