Я подозвала лакея.
– Накройте ужин на пять персон в малой столовой, – распорядилась я.
– Слушаюсь, миледи, – поклонился слуга и удалился. Как я и думала, мое распоряжение вопросов не вызвало.
– Ваше высочество, – обратилась я к принцу Брэндону. – Если ваша пятерка исчезнет сразу – это может вызывать вопросы. Но… Тихонько. Быстренько. По одному, максимум по двое. Просачиваетесь в малую столовую – я думаю, вы знаете, где она находится?.. И ужинаете.
– Миледи! Вы – бунтарь! – восхитился принц.
– Я – за педагогику, но против деспотии, – гордо объявила я. – К тому же всегда интересно отработать тактические мероприятия по организации партизанского движения в условиях императорского дворца.
– Вы действительно преподаете историю?
– Именно так, мой принц.
Мы негромко рассмеялись.
– Ваше высочество. Миледи. – К нам подошел пожилой мужчина, которого я узнала. Это он стоял на коленях перед императором в государственной тюрьме и ждал решения Фредерика.
– Граф Олмри, – уважительно поприветствовал его наследник, – приятно снова видеть вас во дворце.
– Приказ императора. Мне надлежит снова занять пост министра финансов. А это, как вы понимаете, предполагает мое появление на светских мероприятиях.
– Не могу сказать, что меня это печалит, милорд. С вами приятно и поучительно беседовать. Чего нельзя сказать о большинстве собравшихся.
– Благодарю вас, ваше высочество.
– С вашего позволения, я вас оставлю, – сказал наследник. – Миледи. Милорд.
И он удалился.
– Миледи Вероника, вы позволите представить вам мою супругу, графиню Олмри?
– Конечно, ваше сиятельство.
Графиня тут же подошла, словно стояла на посту и ждала отмашки.
Мы раскланялись.
– Я бы хотела выразить вам огромную признательность за ваше великодушие, – тихо проговорила она.
– Я не понимаю, – вопросительно посмотрела я на нее.
– Мой сын. Мой младший сын – теперь единственный…
– Его осудил император за дурную шутку, – совсем растерялась я.
– Именно вы как пострадавшая сторона имели право настаивать на более жестком приговоре. На лишении дворянства как минимум. Его величество не отказал бы вам. К тому же проступок моего глупого влюбленного ребенка действительно очень и очень…
– Успокойтесь, – посмотрела я на графиню. – Я думаю, это была глупость с его стороны, не более того. К тому же я слышала, что ему всего семнадцать.
– Именно так.
– Время юношеских безумств, первой любви…
– Мы и предположить не могли, что он и Глория… Это ужасно.
– Могу я задать вопрос, ваше сиятельство?
– Конечно.
– А почему Глория? Из всего богатства на ярмарке невест?
– Договорной брак между семьями, – ответил сам граф. – Хороший род, хороший магический потенциал, который она могла бы передать детям. А что касается характера…
– Тут мы все просчитались, – отозвалась графиня.
К нам подошел Ричард, и разговор пришлось прервать. Министр финансов и его супруга распрощались со мной и удалились.
– Вы пользуетесь популярностью, – проворчал милорд. – Сначала длительная беседа с принцем… О чем, кстати?
– О партизанском движении, – честно ответила я.
Ричард хмыкнул.
– Потом к вам подошла чета Олмри.
– Позвольте доложить: мы беседовали о судьбе их младшего сына.
– А какое вы имеете отношение к его судьбе?
– Это вы лучше спросите у своего отца. Беседу на эту тему я с вами начинать не буду.
– Как скажете, миледи, – чуть поклонился принц Тигверд.
В ответ я склонила голову.
– Скоро уже апофеоз приема – все отправятся в тронный зал. И, кстати, вы просто склоняете голову…
– Его высочество меня уже просветил.
– Значит, о партизанском движении… Вы знаете, что меня больше всего радует? – вдруг поменял тему он.
– Откуда же мне знать?
– Что мы будем возвращаться домой. В карете. А потом… – И его глаза заблистали алым.
А мне стало грустно. Сегодня он ведет себя так, как будто ничего не было: ни его обвинений, ни нашего расставания, ни слов, сказанных в запале, почти в ненависти… Как будто мир нашей любви не рассыпался пылью.