Три года писем…

Летом ты, наверное, уедешь куда-нибудь в отпуск, но пока я предполагаю, быть с июня до сентября, и в какой-то период, ты можешь, наверное, оказаться в Москве. Прошлый раз, в норму я приходила семь месяцев после родов, так что толстой ты меня еще увидишь. Сейчас коплю деньги на детские вещи (они здесь очень дороги, а Димины, я давно раздала, не предполагала такого оборота дела). Такова моя жизнь. Я прошу тебя до лета, забыть обо всем этом, и в письмах не писать, но мне было, необходимо сказать, ты сам понимаешь. Напиши только, согласен или нет. Я о тебе не забываю, просто задавлена сейчас своими проблемами, в основном морального плана. Грустно мне, что видимо, и профессионально я уже не состаюсь.

    Обнимаю тебя. Елена.
    Привет передай Людмиле Георгиевне.

P.S. Еще раз прошу хранить мои проблемы. Ты и мама самые близкие мои друзья, но для мамы, я слишком личностно значима, поэтому доверяю только тебе.

Напиши, может быть, ты хочешь иметь альбом какого-нибудь художника, иногда здесь продаются не очень дорогие, я посмотрю. Краски купить вряд ли смогу, так как в них ничего не понимаю.

Аркадич, не огорчайся и не грусти ни о чем. В жизни обязательно есть большое равновесие. Я верю в тебя, и в то, что впереди у нас много еще долгих счастливых лет общения, если ты захочешь, конечно, и если его на корню не зарубит какая-нибудь тобою любимая женщина.

15

Здравствуй, дорогая Лена!

Недавно отправил тебе письмо. И вот еще одно пишу. Ты, наверное, поняла, что у меня на душе сейчас так неспокойно, что письма получаются очень разные и рваные какие-то. Прости, что в прошлом письме не ответил на твои последние письма, поэтому это письмо по твоим вопросам.

Я всегда очень хорошо чувствовал твое отношение к себе, иногда мне казалось, что вот-вот «потеряю голову», но я знал, что никогда не смогу перейти эту грань, прости меня, если я своей отчужденностью обидел тебя и ранил, но это мне стоило немалых сил, поверь мне. Теперь я рад, что имею друга, я очень дорожу тобой, дорожу твоим мнением, хоть и выгляжу безразличным часто (по твоим словам), но поверь мне, я чувствую, что так надо. Я верю тебе, иногда я испытывал огромное желание исповедоваться тебе, рассказать все, полностью довериться, но молчал. Я видел, что ты немного обижалась, прости меня. Главное, что меня сдерживало, это боязнь переложить на тебя свой груз, плохое я всегда держал в себе, мне казалось, я не имею права отдавать это человеку, который меня настолько окрыляет, что порой я даже переставал от счастья себя ощущать. Я постоянно ощущаю твое отсутствие, мне сейчас непреодолимо хочется рассказать тебе все. Я понимаю сейчас, что отказался в свое время от величайшего блага, которое ты мне предоставила, а именно – быть выслушанным полностью от и до.

Моя внутренняя жизнь настолько сейчас переполнена, что если бы я тогда рассказал тебе многое, думаю, мне было бы легче, но я сам лишил себя этого. Сейчас, вдруг, мне в голову пришла ужасная мысль, страшная. Я вдруг ощутил, что теряю твое доверие, твой интерес к моим делам, творчеству. «Перерезание пуповины», как ты писала, у тебя произошло, и процесс может разрастись. Сейчас мне, как никогда необходимо твое участие, советы, письма, я сейчас очень ослаблен, хотя внутри меня такая сила, сродни вулкану, это проявление идей. Сейчас я очень слаб физически, но моя голова чиста, мои мысли светлы и полноценны, как никогда. Тело мое мешает, я ощущаю его тяжесть, оно меня тормозит. Очень странное чувство. Если бы можно хотя бы один час с тобой поговорить. Действительно, что имеем, то не ценим, потерявши плачем.

Я начинаю все сначала. Новый круг, все заново. Я чувствую. В себе семилетнего ребенка, образы эти оживают во мне, но время сквозь пальцы уходит в песок, оно так быстро бежит и как мне его не хватает. Я хотел бы отказаться от сна, от принятия пищи, от всего, что отнимает драгоценные минуты. Я знаю, что все идет по воле Господа, все предопределено, но откуда тогда ощущение: «пока есть силы, то не стой…» Ты мне написала, что основное свое открытие, я еще не сделал, да это так, я знаю, что не сделал и теперь я начинаю понимать, что делать надо, чтобы выйти к основному. Я вновь возвращаюсь к творчеству, я тебе писал об этом, я не могу без этого, не могу. Я хочу выражать свои ощущения, я хочу творить. Мое состояние выражается во всем, иногда у меня от ощущения внутренних гармоний и внешних форм настолько захватывает дыхание, что я еле сохраняю сознание. Ты знаешь, у меня появились слезы. Я опять плачу, редко, правда, но Господь дал мне слезы вновь.

Я мучаюсь от той грязи, которая во мне, я слишком много успел сделать плохого для своей души, из-за глупости и незнания я тратил себя, наслаждался своей трагедией, а теперь я хочу себя собрать, чтобы начать то, что должен был сделать. Где-то я прожег себя, раздал своим прихотям и слабостям. Я считаю, что я ничего, ничего еще не сделал, это пока очень мало, что есть. Жизнь такая короткая, а я так к ней относился. Я молюсь о том, чтобы еще немного мне бы сил. Самое главное я хочу все это отдавать людям, только им, мне уже ничего не нужно. Я не хочу творить для себя, жить для себя. Я живу только тогда, когда живу для кого-то. Нет в мире материальном радости для меня. Меня не интересует этот мир – пластмассовый, синтетический, холодный и мертвый. Есть мир другой, который иногда вихрем проносится через меня, почему он так мимолетен: «Я хотел оказаться бы в поле…» – ты понимаешь меня. Я устал от общения, но я люблю людей. Вот моя структура сейчас. Сейчас я нуждаюсь в человеке, который бы был рядом и двигался вместе со мной. «Во мне безграничная радость, во мне бесконечна печаль, сегодня разящая слабость, а завтра щадящая сталь…».

Я рад, что у тебя прошло чувство зависимости от меня, когда ты стала обращаться к вере. Все, что устраняет Господь, есть благо и это очень верно. Я не жалею об этом, я рад этому, здесь воля Господа нашего.

В последнем письме ты спрашивала о службе, где изгоняется из человека скверна и бесы. Я хорошо об этом знаю. Служба называется отчиткой. Отчитка проводится в Троице-Сергиевой Лавре в Загорске, только в одном храме. В Лавре каждый день в 13—30, кроме воскресенья. Проводит Игумен Герман. В Москве в храме Сергия Радонежского (ст. метро Речной вокзал, авт. 673, 200, 270 до ост. Бусиновская горка) в 10 часов (среда и суббота). Проводит отец Герман. Там же и освящают воду.

Теперь к вопросу о благодати. Благодать приходит как угодно, и по подвигу христианскому, и по промыслу Божиему, и по молитвам церкви. Главное для христианина – это делание, а сила небесная по трудам приходит, иногда благодать приходит, как помощь от Господа в трудности христианского подвижничества.

Теперь о мучениях. Путь к Господу всегда мучителен, но радость от этого не имеет себе равных. Мучения, в моем понимании, это отказ, постоянный отказ от мира, как пишут святые отцы, везде важно чувствовать «золотую середину, во всем нужна мера».

Я немного встревожен твоим увлечением трудами Д. Андреева. Он, безусловно, интересен, я просматривал и прочитал, но там нет Православия. Он находился в прелести и неизвестно, кто ему эту книгу наговорил. Относись к этому разумно и осторожно.

Теперь об Илюше. Он не стал последователем Ислама, но сильно пьет, вот уже четвертый месяц. Мне требуется много сил, чтобы быть рядом с ним. Приходится терпеть. Ему, бедному, очень тяжело, но я верю в него. Несмотря на всю гадость, что сейчас просто льется из него, я вижу в нем только Илюшу, того доброго и милого Илюшу, каким я знал его четыре, три и два года назад. Я буду с ним всегда, хотя иногда мне хочется закрыть дверь и не видеть его. Коля не выдержал и просит меня отгородить его от общения с Илюшей, он говорит, что он вводит его в искушение. У Николаши сейчас такая позиция, «вот я выбрался, смог, а он не может, потому что не хочет». Я не разделяю его взглядов, я тоже год не курил, а теперь по пачке в день. Все мы можем сорваться и нельзя, чтобы в этот момент никого не было рядом.

Что касается психологии. Я к ней отношусь спокойно, а не плохо. Для меня (лично) психология замыкается на интуиции и астрологической практике. Я уверен, что любой психолог должен знать астрологию в азах хотя бы. Поэтому не сердись на меня, но психология, как наука с трудом уживается во мне с Верой. Наука о душе – это слишком тонкая и опасная стезя. Хотя, я уважаю, твой профессиональный опыт и даже рекомендую твои знания в этой области своим друзьям.

Спасибо тебе за Св. Пантелеймона, спасибо за открыточку. Это мой мир детства.

Мне очень хочется тебе сделать что-то большое и приятное. Я благодарен тебе за все твое внимание, за те письма, которые я часто перечитываю, они мне часто помогают.

Меня очень растрогала и просто покорила фраза твоего последнего письма, самая последняя фраза …«а детям все прощают». Спасибо тебе. Прямо в сердце она вошла. Еще в школе, в сочинении (за которое получил двойку) я написал такую фразу: «Когда я стану взрослым, я буду твердо стоять на ногах и упираться ими в землю, но я люблю ходить по облакам, а они нежные, мягкие и слабые. Зачем мне там твердые ноги, которые продавят их и я упаду вниз. Моя земля начинается с облаков, а там нужно летать, а не иметь опоры, поэтому я не хочу быть взрослым». Я уже не помню точно, но примерно, это звучало так. Пиши мне, как будет время.

    С уважением и вниманием, Игорь.
    Привет Михаилу, дорогому моему крестному сыну.

16

Здравствуйте дорогой и глубокоуважаемый

Игорь Аркадьевич!

По несколько раз перечитываю, то единственное письмо от тебя, которое получила, и будто опять чувствую, впитываю, ту атмосферу, в которой я находилась, общаясь с тобой, и без которой мне так тяжело сейчас жить. Да, это именно чувство, которое трудно определить, блаженной возвышенности что ли, какого-то утонченного ощущения счастья, короче, на язык это не переведешь. Как я рвусь душой вновь погрузиться в это, забывая обо всем пошлом, и в сущности незначительном, в чем постоянно приходится барахтаться, и что называется «суетой сует».

Как я завидую твоей жизни! Нет, я понимаю, что талант – это крест, но может быть, только ради несения этого креста, и стоит жить? Как бы я хотела жить также, но нет таланта, да и к несчастью, я – женщина, а у них все сложнее и запутаннее. По-моему, женщина, вообще не человек в полном смысле. Всю жизнь, я тягощусь этим и не могу быть свободной, потому что эта несвобода сидит внутри меня в виде страхов, предрассудков, стремления к безопасности и т. п. Как я хотела бы сейчас быть рядом с тобой, и хоть как-то защитить тебя от изматывающего дерганья, от ненужной нервотрепки. Я подумала, что и с временным помещением, хоть и очень маленьким, я бы могла тебе помочь. И все-таки, несмотря на сложности, ты не отступай от своей стези. Сложности будут, мне кажется всегда, пройдут одни, наступят другие. Но я так остро, как мне кажется, чувствую то, что должен чувствовать ты, когда тебе не дают, не удается делать то, что в данный момент, жизненно необходимо. Да, здесь, научишься терпению. Я молюсь за твое терпение, может быть это самое главное, что нам нужно в жизни.

Что касается твоей женитьбы, то, честно говоря, я считаю, что семья не для тебя, и роль семьянина – не твоя роль, это путь людей, обыкновенных.

В семье гораздо больше обязанностей и ограничений, чем прав и свобод. И это не зависит от конкретных мужчины и женщины, а как-то складывается само собой. Но любящая женщина рядом тебе нужна, не зацикленная на семейных буднях, текучки. Но, на мой взгляд, она, как минимум, должна любить тебя, понимать, разделять твои представления (хотя бы в основном), быть умной и не пытаться выставлять свое «я», а как максимум, ты должен любить ее (хотя, это, считаю не обязательно, ты, человек привязчивый, можешь ужиться с человеком, который искренне, честно, с отдачей, будет относиться к тебе). Хорошо бы если у нее было свое дело (может быть тоже связанное с искусством), чтобы ваше общение приносило взаимное обогащение. Такие женщины достаточно редки. Во всяком случае, если ты решишь жениться, я бы попросила не торопиться венчаться, пока ты не убедишься, что это то единственное, что необходимо тебе, и без чего тебе хуже. Еще я побаиваюсь, что тебя захомутает какая-нибудь ловкая и сильная девица, которой по какой-то причине очень захочется замуж, а ты человек доверчивый, ты из тех, кого «берут». А вообще, сейчас я за свободную любовь, хоть это и не по- христиански, и для женщины неудобно. Не поддавайся женщинам!

Все мои длительные рассуждения о твоей женитьбе может быть, навеяны легким чувством ревности, т. к. я вообще, насколько ревную тебя ко всем, с кем ты общаешься, кроме меня, кто имеет возможность впитывать тебя, кому ты отдаешь свое внимание, делишься своими мыслями, чувствами, кому отдаешь себя. Может быть, в душе, хоть и стыдно признаться, живет во мне некое эгоистичное чувство быть для тебя, в своем роде, незаменимой, каким ты являешься для меня. Насколько бы моя жизнь была бы более бедной и пустой, если бы не общение с тобой, с твоим искусством. Впрочем, я этого почти не отделяю. Знаешь, я за последний год, даже как-то нравственно приобрела, чище стала, честнее, прежде всего перед самой собой, можно даже сказать, совестливей. И это очень дорого для меня. А морально-нравственном смысле жизнь для меня сейчас тяжела. Мне трудно работать в школе, я с трудом переношу детей в больших количествах. Потом, это не обогащает. Но понимаю, что без этой работы мне было бы хуже, для меня это способ убийства времени. Обучение в начальной школе – дело примитивное, не случайно, что эти учителя под старость становятся с большими странностями и неадекватным отношениям к вещам. Я всегда на эту работу смотрела, как на крайность, на которую меня может вынудить нужда. Она отрывает очень много времени и мало дает для сознания и духа. Уроки, подготовка, проверка тетрадей, уроки сына, готовка, уборка, так проходит мой день, и я еле успеваю выспаться, чтобы восстановиться для нового круга. Мне никогда еще не приходилось совмещать работу с семьей в полном объеме, и подчас тягощусь семьей, т. к. не могу пренебречь обязанностями матери семейства. У меня противоречие: в одиночестве я жить не могу, для меня это страшно, и тянуть на себе семью, мне не по силам. Совсем не остается времени на психологию, и вообще на занятие для своей души и ума, чувствую, что остановилась в развитии, а остановка – это регресс, что меня очень, очень беспокоит. Боюсь превратиться в ленивую, объевшуюся кошку. Здесь это легко. Я вдруг вспомнила, насколько ты порой был проницателен, до того, что ставил меня в тупик. Я с убеждением что-то говорила, а ты отвечал, что я на самом деле, так не думаю или никогда так не поступлю. И, подумав, я понимала, что ты прав. Дает же тебе Бог, видение. Две недели назад ездили в Дрезден, столицу Саксонии. Дрезден сильно отличается от Берлина – другой стиль. Видели знаменитую Театральную площадь, которая считается самой красивой в Европе, на нее же выходит здание Дрезденской галереи. То, что эта площадь самая красивая, я бы не сказала, хотя очень, европейская. Само здание галереи закрыто на реставрацию и картины выставлены, в так называемом дворце Альбертино, и только часть. Наиболее известные полотна доступны для обозрения: Секстинская Мадонна, картины Джорджоне, Тициан («Динарий кесаря»), Боттичелли («Четыре сцены из жизни Святого Зиновия»), Веронезе, Тинторетто, Рубенс и другие. Видела картину, которая очень нравилась мне в детстве (репродукция, конечно) «Святая Инесса в темнице» Хосе де Рибера. Многие картины производят сильное впечатление, и, честно говоря, после просмотра 5—6 полотен, я лично устала. Туда надо бы съездить несколько раз, а дорого. Но по возможности, я постараюсь. Родное здание Галереи откроют только где-то в 1993 году. Кроме Галереи нам показали сокровищницу драгоценностей «Грюнес гевельбе», саксонских курфюрстов (как их называют, типа великих князей), точнее Августа Сильного (когда-то у нас по ТВ шел фильм «Графиня Кассель», рассказывающий о известной фаворитке этого курфюрста). Ювелирные изделия, там просто потрясающие по красоте (ты знаешь, я человек эстетствующий). Я купила цветной альбом с ювелирными изделиями и путеводитель по Галерее (Михалыч скрипел сердцем), то, что было на русском языке. Приеду, покажу. Кроме того, за время экскурсии успела посетить Католический храм при дворце этих курфюрстов. Храм потрясающий, очень большой и в то же время очень уютный, почти никаких украшений, но нарядный, выдержана мера во всем. Посмотрела часть службы (больше времени не осталось). Впечатлений много. Правда, в контраст внутренней обстановкой все дворцы, статуи, дома в Дрездене, страшно закопченные. Они строились из какого-то пористого ракушечника, и вся грязь в них впитывалась, тем более в Германии большая часть домов до сих пор отапливается углем, и то, что летит от этой топки, тоже садится на здания. У меня было желание все это облить шампунем и щеткой оттереть. Открыток в Дрездене мне купить не удалось. Посылаю тебе Кепенен-шлосс. Целую тебя в твой красивый умный лоб.

    Спасибо за фотографии. Привет Людмиле Георгиевне. Елена.

17

Здравствуйте, дорогой Игорь Аркадьевич!

Получила ваше письмо с фотографией и поздравительной открыткой. Спасибо. Очень приятно, что вы все-таки, иногда вспоминаете о моем существовании. А я, честно говоря, думала, что, так как время все стирает, то и вы забыли перезревшую замужнюю даму с Ленинского проспекта, столь горячо обожавшую Вас. Надеюсь, что и мой небольшой подарок передала Оля. Она очень редко пишет мне. У нее крупные неприятности, маме ампутировали ногу. В общем, приходится трудно: грудной ребенок на руках, молодого любовника надо ублажать и заботиться о больной матери. Не знаю, как ее еще хватает. Между тем, голос у нее по телефону был оптимистичный, как всегда веселый. Почти все время разговаривала она, как она по мне соскучилась, как успела привыкнуть и ей не хватает, да и в письме тоже об этом. Я тоже часто думаю о ней с теплотой. Они всегда тепло принимали меня, с ними можно было ничего из себя не изображать, подурачиться. Она, как обычно иронизирует, надо мной, пишет, что интересного в Берлине, много ли пасторов и свободных художников? Я честно написала, что, к сожалению, ни тех, ни других, с мужчинами не общаюсь совсем, те, кто здесь встречается такие… В общем, никакого сравнения с моими московскими знакомыми. Написала ей, что скучаю по тебе, что не хватает и очень сильно, общения с тобой (представляю, как они «обсосут» эту тему с Дмитрием!) Как это замечательно, что ты имеешь возможность общаться с такими интересными людьми, что рядом друзья! А здесь, собственно говоря, людям друг до друга дела нет. Такая жуть, все озабочены валютой и покупкой уцененных вещей. А поскольку мы с Михалычем этим не занимаемся (Михалыч, вообще к тряпкам с презрением относится), то вообще, здесь, как белые вороны, а ты сам понимаешь, как относятся к людям, выпадающим из обычного ряда.

Ты, Аркадич пишешь, что седеешь и лысеешь (вот интересно, если у тебя будет лысина, и по бокам длинные волосы!), но ты не расстраивайся, я тебя любого любить буду. Мне собственно, все равно, как ты выглядишь. Вот интересно, мне иногда кажется, что я воспринимаю тебя не глазами или ушами, а каким то другим чувством. Однако, когда слушаю твои записи, представляю часто, как ты сидишь нога на ногу в своих нечищеных ботинках, с гитарой в руках, играешь, откидывая волосы назад движением головы, и мне этот образ приятнее всех красот в Германии. Ну вот, в каждом письме у меня получается почти признание в любви. Надеюсь, тебя это не сильно раздражает.

Вообще я замечаю, что, то ли в связи с моим новым биологическим состоянием, то ли от одиночества, то ли от тоски, но появился невероятный прилив нежности и любви. Сильно подозреваю, что будет девочка, да еще какая-нибудь липучка. Но я подумала, пусть любит лучше многих, чем никого.

С тех пор, как перешагнули за черту Нового года, мне даже стало как-то легче дышать (сегодня 7 января), что-то перевалило и дело пошло к отъезду в отпуск. Родители написали мне, что если Вите не дадут отпуск, пусть он меня довезет до границы, и там, меня на машине встретит брат (так они меня с Димкой жаждут видеть, даже не зная, о моих переменах). Смешно даже, как они собрались меня переправлять из Берлина. Я прежде с ними, никогда больше чем на полгода не расставалась. Я тебе рассказывала, что не поехала с ними в Монголию на второй год. Хотя мне было только 10 лет, я уже тогда поняла, что за границей жить не могу. Меня это страшило, когда я уезжала в этот раз. И честно могу сказать, что все равно, Европа это или Азия.

Немцы отметили Рождество и Новый год. У меня такое впечатление, что у них год делится на два сезона: подготовка к Рождеству и Рождество, и лето. Сегодня иду по городу и уже вижу рекламу: лето 1992 года. Рождество они справляют очень камерно, семейно и тихо. С обеда 24 декабря уже никого нет на улице, транспорт почти не ходит. Смотрела Рождественскую католическую службу по ТВ. Очень скромно и демократично. Наряду со служителями церкви выходят на кафедру (?) прихожане, что-то читают по книге. Форма одежды свободная, публика разная. Интересное музыкальное сопровождение – хор (довольно средний), духовой оркестр (?), орган, струнные инструменты, в частности, гитара. Рождество у них главный религиозный праздник, надо сказать, с нашей пасхальной службой не сравнить. У нас все намного пышнее, торжественней, величественней, консервативней. Нет, не стала бы я менять наши обряды. Все православное мне нравится намного больше. По моим наблюдениям, среди русских, гораздо больше истинно верующих людей, чем среди немцев. У них это как бы приверженность традиции, хороший тон, а не истинное, глубокое проникновение. Не знаю, может быть, я не права. Я и Ольге об этом написала. Сейчас я пытаюсь к этому присмотреться. Недавно по немецкому ТВ передавали концерт какого-то нашего хора (по-видимому, довольно известного, т. к. хор был хорош, исполняющего церковные песнопения), я просто испытала блаженство. Вообще, здесь любое прикосновение к нашему, русскому, а тем более, духовному, приводит меня в какой-то трепет. Новый год немцы, напротив, встречают очень шумно и весело. Покупают в больших количествах ракетницы, взрывпакеты, прочую пиротехнику и уже днем 31 декабря начинают взрывать. Свист, как от настоящих снарядов, грохот. А в 12 часов ночи – фейерверк. Немцы выходят на улицу, все это взрывают, ракетницы взлетают выше домов, рассыпаются множеством огней, необыкновенно красиво и шумно. И так беспрерывно 20—25 минут, а потом еще до утра отдельные выстрелы. Вот это Новый год! Сразу чувствуется, что что-то произошло. Хотя я думаю, что ты, наверное, предпочел бы, в заснеженном, тихом лесу, далекий бой часов или церковного колокола.

И Новый год, и наше Рождество мы встретили дома, втроем, очень тихо и спокойно. Мне все вспоминался прошлый Новый год, дни до него в Доме пионеров, а потом, под это настроение сказка зимнего заснеженного подмосковного леса. Когда я уезжала уже летом, то отдала ему зимние поклоны и попросила вернуть меня под его сень. Это похоже на язычество, но, честно говоря, я не вижу в этом больших противоречий с христианством, потому что я одновременно обращаюсь и к Богу, и для меня Божественное присутствие и в каждом дереве, растении, листке.

Чем я еще живу? Читаю и пишу письма в Союз, посещаю действующие и недействующие (которые работают, как музеи) немецкие церкви, среди которых, есть необыкновенно красивые, иногда удается почитать. Читала М. Булгакова, психологов – философов, Фромма «„Иметь или быть?“», интересный вопрос. Фромм, доказывает довольно горячо, что надо отказаться от того, чтобы что-то иметь и научиться, быть.

Ты пишешь, что совсем улетел туда в мир подлунный. По-моему, это здорово. Да и к тому же и по всем сочетаниям гороскопа получается у тебя: «Витает в облаках, будет строить воздушные замки». Так что ты не вступаешь в противоречие с предопределенным. Но все это шутки. Хорошо, что у тебя есть еще силы, есть порыв и вдохновение. Я желаю, чтобы это не прекратилось, и ты, если и не нашел нужную дверь, то приближался к ней. Я почему-то боюсь, если ты ее найдешь, а что будет дальше? Найдешь ли в этом смысле? Вообще, читая твои письма, мне невольно приходит на ум философия Платона. Ну да ладно. Как начинаю тебе писать, так и распишусь. Ты мне листик – я тебе четыре. Наверное, делать мне нечего. Но право, после того, как получу от тебя письмо или тебе напишу, свежесть какая-то на душе.

    Большой привет Людмиле Георгиевне! Она замечательная. Наверное, страдает из-за тебя, беспокоится, как она там.
    Целую, Елена. 7. 01. 92.

18

Здравствуй дорогая Лена!

Молю за тебя и за всю твою семью.

Ездил в Рязанскую область в поисках травы Петров крест. Вот уже почти полгода, как не делал таких вылазок, а раньше катался в поисках народной мудрости и трав, и камней, и чудес лесных; и в Карелию, и на Урал, и в Поволжье, и по всем областям (губерниям) российским.

Это письмо начну с ответов на твои вопросы: «Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится, и кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». И еще все та же заповедь, которая больше всего всех волнует, ибо трудно понять ее, хотя и остальные не просты. Ты ведь знаешь, что Библию понимать разумом почти бесполезно, что понято, будет не таким самая малость. Так вот заповедь «Блаженны нищие духом, яко тех есть царствие небесное». Так вот, заповедь: «Блаженны нищие духом…» по моему убеждению, несет в себе смирение и покорность. Как бы высоко человек не поднимался в духовной жизни, он должен всегда осознавать и понимать, что его состояние, всего лишь одна из первых ступеней на бесконечной лестнице духовного подъема, только тогда он будет двигаться дальше. Человек должен понимать, что он грешен и грешен всегда и в сравнении с Богом он всегда нищий духом. В евхаристической молитве Иоанна Златоуста, есть такая фраза: «… Ты еси Христос… пришедший в мир грешных спасти, от них же первый есмь аз». Видишь, даже Иоанн Златоуст, являющийся причастником Христовым, называет себя первым из грешников. В его словах звучит, что я хуже всех, я первый грешник, не кроется ли в этом проникновенное понимание заповеди «Блаженны нищие духом…» т. е. не нищие духом, а осознающие себя нищими духом. И первое. В свое время в песне «Безумные дни», я написал такие слова: «Кто помнит, что будет, тот найдет, что имеет», теперь прочитав «Ибо, кто имеет…» вижу, что они очень тесно связаны. Поэтому даю тебе свою мысль для размышления. Объяснять пока не буду, т. к. многим объяснял (просили), но все поняли, но не так. Забудь свой разум и спроси свое сердце, мои слова тебе в помощь с Богом. Пишу письмо в продолжении. Я уезжал, немного путешествовал по области, и вот только сейчас мне было вручено твое письмо. Поздравляю, очень рад за тебя, слава Богу, что у тебя хватило сил. Очень рад. Дай Бог здоровья тебе и сыну твоему Михаилу. Расти, люби и учи его, и, слава Богу. Дела мои идут спокойно, но по-разному. Два дня, как окрестил своего друга Николая[4 - Николай Ефремов (Николаша, d-r Pulpitos) – ближайший друг Терентия, его крестник, врач-стоматолог. Крестился 12 мая 1992 года в храме Свт. Николая в Бирюлево.] (врача), может, ты слышала о нем, не знаю. На этой неделе или на следующей буду крестить Асю, сестру Оксаны, сейчас хочу немного ее подготовить. Настроение мое выравнивается, но последние две недели с 1-го мая опять охватила меня хандра. Сейчас я сформулировал для себя очень важную вещь. Я должен закончить текущие дела в бытовых вопросах, также начатые таблицы и схемы по астрологии, некоторые музыкальные этюды и живописные работы, которые уже все почти сделаны, осталась только техническая сторона. Потом я собираюсь немного отдохнуть и пожить лесной жизнью. У меня очень много мыслей и новых идей. Старые дела не дают мне к ним приступить, я должен просто собраться и закончить все.