Три года писем…

Я знаю, что, как профессионал, в настоящее время, я ничего особенного из себя, не представляю, и все же, я могла бы пойти по пути психотерапии, он был бы мучительным, трудным, со множеством срывов и неудач, но это был бы мой путь, и от того, что он был бы мучительным, может быть, приобрел еще больший смысл и значимость. Тем более перед отъездом, у меня было два опыта позитивного результата этого таинства, которое называется психотерапией. Но чтобы заниматься этим, кроме ума, надо иметь, хорошо наполненную само ценность, и ощущение, почти вселенской любви. Хватит ли у меня силенок вернуться к этому? У меня ощущение остановки развития, которой не должно быть. Таня (о которой я писала) перед отъездом, сказала мне, что, когда я вернусь, она будет заниматься со мной психологией, даже если придется начать все с нуля? И захочу ли я? Иногда, у меня чувство продажи души, хотя выбор был, и не совсем свободный. Мама говорит, что я страшно честолюбива. Я ей доказывала, что это не честолюбие, а самолюбие. Честолюбие, когда человек добивается чего-то ради престижа, чествования окружающих, их признания, карьеры (это основная черта застревающего характера, а в перспективе, параности), я же добиваюсь успеха, ради осознания значимости своего собственного «я». А это называется самолюбие. Я со словарем ей это доказывала (кстати, ради интереса можешь посмотреть). Для меня важно чувство уважения к самой себе, и ничего я сделать с этим не могу. Это подпитывалось годами тем, что люди часто тянулись ко мне, искренне раскрывались. Могу с твердостью сказать, что это никогда не использовала, да и зло преднамеренно не делала, хотя нечаянно, наделала наверняка много, не даром говорят: «услужливый дурак, опаснее врага», да и молимся мы за грехи «вольные и невольные», конечно оттого, что они невольные, они не перестают быть грехами. На психотерапевтической группе по психоанализу (фрейдовское направление у англичан, у меня выявили интересную проблему), проблему защиты кого-то, что у меня стремление, постоянно защищать кого-то (должно быть, я не состоявшийся адвокат, по гороскопу, во всяком случае). Я думаю, что это оттого, даже наверняка оттого, что я сама себя ощущаю беззащитной и слабой, может быть, именно поэтому я не могу противостоять судьбе, в корне изменить сценарий жизни, совершить поступок. Но мне кажется, что я могу до этого, дорасти.

Что написать про мою жизнь? Тебе и так все понятно. Посетила церковь Святой Ядвиги (католический), скорее протестантский храм, совершенно не похож на наш. Очень большое здание куполом высоким, стены – сплошные витражи, круглое, икон никаких нет, орган, статуя святой, кафедра (очень красивая, современная, для священника), за которой какое-то панно в стиле абстракционизма. По кругу сидения. Свечей нет. Много света, и все очень аскетично, но ощущение возвышенности остается. Посещение культурных мест, пока осложняется отсутствием денег, и знание языка. Честно говоря, я побаиваюсь заходить куда-то, так как ко мне начинают непременно обращаться, и чувствуешь себя дурой. У меня есть мечта съездить в Манцуси, дворцы Фридриха великого в пригородах Берлина. В перспективе, посетить Берлинскую оперу. Билеты в театр очень дороги, от 40 марок. Я бы с удовольствием обошла Берлин пешком (имея карту), но Дмитрий после пройденного километра начинает ныть, что он устал, пить, хочет и т. п., так что и здесь я повязана. Дома один надолго оставаться боится. Кстати, я здесь совершенно перестала быть похожей на барышню. В туфлях ходить не удобно, в Берлине не асфальт, а камень, набойки тут же летят, и стоят они дорого (гораздо дороже, чем у нас). Поэтому хожу, как большинство местных в спортивных черных тапочках, или кроссовках, чаще с шортами или джинсами, в почти черной майке, иногда с рюкзаком за спиной (с рюкзаками здесь многие ходят), ходить так легко и удобно, а выпендриваться, здесь не перед кем. Хотя, иногда хочется чего-то женственного (мужского во мне, и так хоть отбавляй).

Все вечера долбим язык (на пару). Слова я запоминаю в основном зрительно или по ассоциации. Слуховая память у меня, как у большинства психастеников, плохая (у тебя, тоже должна быть не очень). Слова запоминаю быстрее, чем Михалыч, он меня спрашивает, как, но мои ассоциации понять не может. Вот так я учу немецкий, многое приходится зазубривать (типа артиклей), это я не люблю. Кстати, я тебе давно хотела сказать, можно в русском тексте, случайно написать слово на другом языке, если постоянно этот язык слышишь (насчет мужа Оксаны). На группах с англичанами и американцами, я это сама на себе почувствовала.

Мы взяли на прокат телевизор, но так как живем не при посольстве, он первую программу нашего телевидения не ловит. Но иногда показывает Москву (в связи с фестивалем), или слышится русская речь (когда показывают наши магазины), и как ОБХС работает. Такие моменты: «Майский день, именины сердца». Я часто вспоминаю, как мы с тобой фотографировали. Напиши, если будешь писать, получились ли фотографии (приеду и посмотрю). Не помню, поставила ли индекс на конверте прошлого письма (9 июля), и дошло ли оно. Говорят, иногда письмо идет 1,5 месяца. Позавчера получила первое письмо из Москвы (это был счастливый день). Написал Дима (Ольга, лежала на сохранении в роддоме). Сейчас, должно быть, уже родила.

Письма, письма, тонкая нить
С той со мной, что не совсем потеряна,
Но можно быть уверенным,
Что потеряна, будет совсем…

Вообще здесь большая проблема с советскими конвертами, Михалыч принес мне 20 штук: «Это, говорит тебе, на весь год», а я уже 8 израсходовала. Всем, кому пишу, прошу высылать почтовые марки, так что если будут перебои в письмах, то это, или из-за отсутствия марок, или не пропустили, по какой либо причине. Михалыч, очень хочет устроить меня на работу, но не знаю, что у него из этого получится. Почти каждый день вижу сны, очень яркие, но тревожные; что-нибудь про мое теперешнее существование, или про Москву. Сны приносят чувства какого-то беспокойства. Мне кажется, у меня накапливается стресс, да и в письмах, наверное чувствуется напряжение и нервозность, да и я чувствую, что души в них нет, по понятным причинам (минимум двум). Собственные письма не приносят мне чувства удовлетворения, хотя получать, очень хочется. Иногда возникает желание, бросить писать совсем. Озлобленность какая-то. Хочется спросить: «А какое Вам дело до моего здоровья?» Самозащита моя выросла, колоссально. Становлюсь совсем резкой и сердитой. Зато учусь печь пирожки!

Прошу прощения за ошибки. По русскому языку у меня в школе было почти всегда на грани тройки (зато по литературе всегда пять). И вообще к языкам никаких способностей (да и вообще, к чему они у меня есть), поэтому наверняка, леплю много ошибок. Скучаю (не то, чтобы сижу и скучаю, а скучаю, как не проходящее, тянущее душевное состояние), оттого и злая. Часто на ум приходят Ахматовские стихи: «Безвольно пощады просят слова»…, написанные в 1912 году, особенно последнее четверостишье: «Без меня живут, смеются, горюют, рождают идея, а я без вас не могу». Большой привет Людмиле Григорьевне. У меня очень теплые воспоминания о ней.

8

Здравствуй Лена!

Получил твое письмо. Очень рад за тебя и молю бога за тебя. Я конечно согласен. Я даже уже купил крестик в Свято-Даниловом монастыре для крестника. Это для меня большое и приятное волнение.

Теперь о себе: «Тружусь и тружусь». Рисую и пишу стихи. Записал две новых кассеты с песнями. Сейчас у меня живут гости из ФРГ.

Olaf – мой друг, очень хороший человек, неплохо знает русский. Мы с ним рисуем, а также Наташа (итальянка) и ее друг Николас (скульптор). Я им много рассказываю о московской истории о храмах и монастырях.

Чувствую себя не очень хорошо, но это не страшно, просто я знаю, что пока надо работать и творить, каждый день, хотя это и не всегда получается.

В женщинах разочарован, скучно все это, да и я совсем улетел туда, в мир подлунный, а они здесь все по земле, да по земле. Вот так.

Мне бы не молчать, а плакать.
Оторваться от земли и взмыть
И струной дождя от ветра рваной
Зазвучать, а после взять и смыть…

Это то, что сейчас во мне, все меняется, течет, растворяется и исчезает, только старые друзья и близкие мне люди, держат меня в этом мире и я не устаю говорить спасибо всем, всем за то, что не отвергли меня, пытались понять, я очень вам верю.

Я чувствую в себе огромную скрытую силу каких-то знаний и возможностей, но пока не могу открыть нужную дверь. Иногда мне кажется, что я пришел из другого мира в этот и отупел здесь. Я судорожно пытаюсь выполнить, что знал, я почти уверен, что что-то есть.

Вот так и живу, подойду к зеркалу посмотрю и спрошу, что делать тебе Терентий, где ты, где твой дом, где твой мир. Молчит зеркало, и я ухожу.

Представляешь, начал седеть и довольно много волос, странно, как «ребенок», а седею, может, и облысею, да не в этом печаль. Я заметил, что многие от меня чего-то ждут, вот Николай или Вадим говорят, давай Игорь, ты ведь настоящий художник, а я развожу руками и говорю не могу, а надо смочь, жизненно важно найти то, ради чего ты пришел в эту жизнь: «Не расцвел и отцвел в свете пасмурных дней…»

Может и так. О работе не пишу. Тоскливо.

Ухожу на работу – темно
Прихожу с работы – темно
Видно все поменялось местами
Видно больше сейчас не дано.

Я думаю вообще сейчас не работать.
Жалко жечь свое время.

    Игорь Аркадьевич Алексеев – Минкiнъ.
9

Здравствуйте, уважаемый Игорь Аркадьевич!

Каждый раз, начиная письмо, вспоминаю твои строки: «Не в силах сердце написать, все то, что хочется сказать»…

Заканчивая письмо, обычно остаешься недовольным, и даже думаешь не писать вовсе, однако, по-моему, у Апухтина есть: «Но я пишу к тебе за тем, что я привык все поверять тебе, что шепчет мой язык». А еще потому, я пишу тебе чаще, чем другим, что ты не ждешь от меня описаний ««райских Западной жизни, т. к. по-моему, ничего особенного здесь нет, и потому что тебе я могу доверить свои истинные чувства и ощущения.

Разговор был, как глоток свежего воздуха для меня. После него я впала в состояние какого-то восторженного блаженства, когда чувствуешь свое единство со вселенной, и перехватывает дух от ощущения счастья (я не знаю, как описать это). Такие состояния случались у меня прежде, а здесь впервые за все время пребывания в Берлине. Это соприкосновение с дорогой до боли жизнью. Прежде у меня были мысли, что я могу растерять себя, однако нет, сейчас я вновь окрепла душевно, а моя тоска (в определенной степени страдания), возможно даже и укрепят дух. Помнишь, я говорила, что за последний год, у меня возникло ощущение зрелости, и я уже не стану другой, потому что я взрослая (даже старая, по-моему). Кроме того, мне очень помогают твои стихи, музыка картины.

Немного о городе Берлине. Кафедральный собор св. Ядвиги, о котором я тебе писала, католический, я выяснила. Мое знание немецкого, уже позволяет элементарно что-то спросить, и понять. Выкраиваю небольшие деньги на музеи. Посетила Николайкирхе (церковь св. Николая), исторический центр Берлина, очень понравилось. Готический храм, большой и высокий, но какой-то уютный. Я была одна, и долго там просидела, как в каждом католическом храме, там скамейки. Внутри, он просто выбелен, но по стенам и потолкам проходят цветные полосы, сходящиеся на потолке. Особенно красивы окна. Нижний ряд – небольшие, а верхний – высокие, вытянутые, но достаточно широкие, в мелкую тонкую решетку. За окнами деревья, тень которых ложится на стены. Стекла, создают впечатление чего-то романтического, из старых романов. Храм не действует, а открыт для посещения, как музей. Там экспозиция археологических раскопок, найденных на территории старого Берлина. Прежде в убранстве церкви было много арочных наслоений, но когда ее восстанавливали, то возвращать их не стали, и поэтому храм выглядит строже, и я бы сказала, в своей первозданной красоте. В церкви есть скульптура, особенно интересна деревянная, а также живопись, несколько полотен 15—16 веков. Из них были посвященные, Иисусу: «Снятие с креста», «Воскресение», «Явление апостолам», «Вознесение», и еще несколько деревянных барельефов, покрытых цветными красками. Я сидела и впитывала атмосферу (вспомнила тебя, как ты сидел). К сожалению, открыток с внутренним видом нет, но я пошлю тебе с внешним, в следующем письме. Постройка эта относится к началу 13 века. Вокруг нее, Николайфиртель, копия разрушенных построек старого центра поселения Берлина. Посетила Берлин Дом – главный Собор Берлина, высылаю открытку с его видом. Побывала в Кенипеке шлоссе (дворец), классический образец старой немецкой усадьбы на островке, в небольшом парке 3-х этажный дом. Внутри, интересная экспозиция старой мебели (очень красивой, с резьбой, с инкрустацией и т. д.), посуды, предметов быта, украшений. Жалко, что все это не озвучено, а читать мало, что могу. Особенно мне понравилась одна комната, полностью отделанная деревом, а верхний ряд (не знаю, как в архитектуре это называется) составляют картины сделанные из разных пород дерева, с изображением городских пейзажей (точнее, зданий без людей), очень интересно, а потом, я вообще люблю городские мотивы. Окна в этой комнате невысокие, широкие со стеклом, напоминающим слюду. Так и видишь, у окна девушку в средневековом наряде с прялкой (эта часть дома осталась с древности).

В прошлом письме я тебе не правильно назвала дворцы Фридриха, они называются Sanssausi в Потсдаме, на меня видимо, повлияло название Монплизир в Петергофе. Хотела поехать в этот выходной, да Дима приболел.

В посольстве оказалась неплохая библиотека классики, я беру читать Достоевского (в последнее время, кроме Ф. М. Достоевского у меня что-то не идет). Перечитала Карамазовых, прочитала «Петербургские повести» (прежде, кроме «Преступление и наказание», и «Братьев Карамазовых», и «Идиота», ничего не читала), больше всего мне нравится «Идиот». Наверно, это напыщенно прозвучит, но не устаю восхищаться талантом Достоевского. Надо же было иметь такой дар Божий, донести глубину мысли, психологизм, и таким чудесным русским языком. Так и хочется написать: «Здравствуйте, бесценный друг мой, Игорь Аркадьевич! Как не хватает мне Вас, милостивый государь!»

Каждую свободную минуту, хваталась за книги (а сейчас библиотекарь в отпуске, и поменять не могу).

Тоска, однако, у меня не проходит, даже, когда сплю. И во сне тоскую, сны снятся о том, что осталось в Москве, встаешь усталая (встаю в 7 утра, провожаю Михалыча), а вечером долго не можешь заснуть, особенно, если вспоминаешь своих, или письма сочиняешь.

Пытаюсь малевать, но мне простора не хватает, то (чаще) вижу внутренним взором, что хочу изобразить, вижу в деталях, а техники нет, и передать все это, не могу. Мучительно. Вот почему я завидовала твоему умению, всегда. Это такое мощное средство терапии и самовыражения! Однако, иногда, что-то все же малюю, и к моему удивлению, если это попадается в руки к Димке, он понимает, что я хотела выразить. Конечно, все это блажь, я понимаю, но когда становится невмоготу, помогает. Считаю день удачным, если удается позаниматься теоретической психологией. Меня привлекает сейчас философско-психологическое направление, выписываю заинтересовавшие меня, или спорные мысли, и собственные размышления по этому поводу. Ведь поговорить, совершенно не с кем. Часто веду внутренние диалоги с тобой.

Живу по-прежнему, затворницей, очень строго, но это, наверное, и спасает меня от вредных влияний.

Здесь замучило меня чувство греховности моей жизни. Прежде, я все была при деле, и некогда было заниматься интроспекцией. А сейчас, все вспоминаю, как неправильно жила, придаваясь всем видам чрезмерности. В такие моменты появляется чувство омерзения к себе, прежде мне не известное. Да и сейчас я живу очень, не правильно, ежедневно предавая себя.

Вообще сейчас мое состояние напоминает состояние пенсионера в расцвете сил, вынужденного уйти на пенсию, знаешь, это кризис молодых бабушек и дедушек? Единственное мое желание, быстрее бы проходило время. Сегодня ровно два месяца. Седых волос у меня появилось много, растут, как грибы, если я их буду вырывать, то останусь лысой. Алкоголь, практически совсем не употребляю, он усиливает тоску, поскольку тормоза ослабевают, а я не позволяю разнюниваться себе, лишь усилием воли.

Михалыч работает много с 8 до 20, часто по субботам, но чувствует себя в принципе, хорошо, говорит, что отдыхает от тещи и тестя. Здесь он почувствовал некую власть надо мной, благо на это есть рычаги: финансовая зависимость, мое одиночество, и частенько меня воспитывает (то не то сказала, то не то сделала), каждый день я ему отвечаю урок…

Хочется все же, чтобы ты хоть изредка писал. Чем занимаешься, какие мысли беспокоят, какие идеи (конечно, если ты доверяешь мне), над, чем сейчас работаешь? Очень не хочется от Вас отрываться, я по-прежнему живу прошлыми связями и отношениями. За два месяца ко мне пришло только два письма, от Димы с Ольгой, и от родителей, хотя писала многим. Обидно. Вроде бы, с глаз долой, из сердца вон. Впрочем, может быть эта командировка, поставит все на свои места.

Мне все больше и больше нравится «Церковь» в твоем коллаже. Я ее слушаю, почти ежедневно, какие стихи, какое чувство! Напиши, кто исполняет (не тот ли, чей портрет висит у тебя рядом с Пикассо?). Я забыла его фамилию, напиши, пожалуйста.

С нетерпением буду ждать твоего письма. Поверь, что для меня это жизнь, глоток воздуха, без которого я здесь задыхаюсь.

    Передай привет Людмиле Георгиевне!
    Душевно преданная Вам Е. А.
    12. 08. 91.

10

Здравствуй, дорогая Лена!