Домашнее задание. Современная публицистика

Первоиюньское слово ко Дню защиты детей

Видимо, ещё в юности большинство из нас покинуло Царство Небесное и всю свою жизнь проводит вне Его. Так что же было в детстве такое, чего всем нам, взрослым, теперь не хватает? А было ожидание будущего, была любознательность! Было искренним восприятие бытия, и желания были искренними, и доверие к жизни было, и способность к изумлению, да ещё – много сердца и совсем не много ума, а значит, было настоящее, безусловное счастье.

Жизнь осталась прежней, но изменились мы – просто стали взрослыми… Но, возрастая, мы не вызрели, потому как первым условием зрелости является возврат к детскому мировосприятию, но с учётом жизненного опыта. Голубиная простота, опирающаяся на мудрость змия, есть условие для нас, взрослых, к возврату в Царство Небесное, но прежде нам вновь предстоит стать и навсегда остаться детьми, ибо и цветы, и птицы, о которых говорит Господь, ведут себя как дети. Как это определяется? Да просто: они живут – и всё. Но человек – иной: ему необходимо покинуть детство, повзрослеть, готовясь к зрелости, а далее созреть, то есть стать зрелым. Это происходит, когда удивительнейшим образом в его душе объединятся мудрость и наивность, вера и сомнение, предприимчивость и кротость, мастерство и неискушённость, основательность и лёгкость, смелость и осторожность, честолюбие и скромность, решительность и сдержанность, озорство и совестливость, требовательность и терпеливость. А всё это вместе и есть любовь – сила, при которой, казалось бы, несовместимые вещи, соединяясь, взаимно дополняют друг друга, показывая тем самым нескончаемую мудрость дела рук Божиих.

Эта детская фотография…

Однажды в своих стихах мой друг, поэт и переводчик Вадим Николаев, так написал о ней: «Эта детская фотография вызывает странную грусть». Вообще-то у меня много детских фотографий, и все на удивление необычные: словно кто-то серьёзный хотел, чтобы всё именно так и получилось. Отец любил снимать, и потому, несмотря на то, что в те годы это было не так легко, как сегодня, снимки регулярно пополняли простенькие семейные фотоальбомы. Фотографии разные: есть такие, что мне нравятся, есть и те, что не очень, и дело не в качестве самой фотографии – просто бывает, нахожу в них что—то тревожное, отстранённое, как бы не моё. Удивительно, но хорошо помню, как отец снимал. Глядя на фотокарточку, нередко вижу папу, стоящего за её краями с фотоаппаратом в руках и дающего советы, как лучше сесть или встать. Но это пришло позже, ибо во дни моего младенчества меня это абсолютно не касалось.

Не знаю, как оно получилось, но есть среди прочих одна фотография, на которую я смотрю в самые непростые для меня дни, смотрю, когда мне, что называется, совсем невмоготу, совсем лихо. Однажды, взглянув на эту фотографию, мама мне рассказала, что как-то раз она оставила меня в садике на продлёнку и, немного отойдя, вдруг увидела, как я подбежал к забору, прижался к решётке и смотрел ей вслед молча, долго и внимательно, смотрел именно так, как на этой фотографии. И тогда она вернулась и просто взяла меня с собой на дежурство. И это было счастьем, запомнившимся на всю жизнь. На фотографии мне года три, и кажется, что в тот момент я гляжу не столько на фотографа, сколько на весь мир сразу. Где-то там в самой глубине своего сердца я так и остался ребёнком, со вниманием и осторожностью вглядывающимся в этот мир. Когда же я, устало и обречённо, смотрю на этого мальчика, то слышу, как он тихо-тихо, как-то совсем не по-детски сдерживая слезы, говорит мне: «А ведь я родился не для того, чтобы ты вёл себя так, как ты это делаешь сейчас. Ты вырос, а теперь предаёшь меня, не желая жить дальше. Не бросай меня, не предавай, прошу тебя… Выдержи всё, что с тобою происходит, и дай мне… дай, пожалуйста, дожить эту жизнь до конца».

Это разговор с самим собой, со своим внутренним ребёнком всегда пронзителен и до невозможного беспощаден. Каким-то образом этот человечек вызывает во мне невыносимые муки совести, и я понимаю, что не могу, не имею никакого права, относиться халатно к себе, своему здоровью и делам, лишать естественного и простого счастья этого мальчугана, с такой надеждою пришедшего в этот мир, чтобы жить. И тогда я даю ему слово, что постараюсь… Нет, обязательно поступлю так, как он этого от меня просит, и живу, живу, живу дальше…

Я был когда-то маленьким,
теперь я стал большим,
но только этот маленький
во мне остался жить…

Плохо человеку быть одному

То, что в юности для нас романтично, с годами начинает видеться безобразным и отвратительным, и речь прежде всего идёт об одиночестве, которое со временем позволяет нам не просто существовать в наших же собственных пороках, дурных мыслях и действиях, но и укрепляет нас в естественности происходящего, и этим как бы оправдывает. Известно, что большинство наших положительных действий направлены на близкого нам человека. Именно его присутствие и меняет нас в лучшую сторону. С годами все мы становимся такими, какими нас создавали детское здоровье, воспитание, отроческие привычки, образование и юношеское общение. Все это является формой для отливки последующего характера нашей личности. Потому мы такие и разные, что у каждого были свои условия роста и становления, свои психозы и своя степень неврастении.

Было бы неправильным требовать от всякого встреченного нами взрослого человека не свойственных ему качеств лишь потому, что лично для нас запрашиваемое естественно. Видимо, были на то причины, исходя из которых он не смог или не сумел получить в ранние годы своей жизни то, что имеем мы. Он такой, каким его сделала форма юных лет. Видимо, поэтому так сложно найти собеседника, соратника, будучи взрослыми, а о личной жизни и говорить не приходится: благополучие таковой – редчайшая удача, и всему своё время. Юность, имея известный запас психологической прочности, позволяет менее болезненно обтачивать психику и довольно-таки быстро, благодаря переключению внимания, излечивает мелкие душевные раны. Взрослым же людям устанавливать отношения между собой непросто: это всё равно, что пытаться надеть левый ботинок на правую ногу со связанными руками – всё будет казаться неудобным. Поэтому встретить действительно близкого человека после сорока лет – это настоящая удача и подлинная радость: именно встретить, а не пытаться изменить всякого встречного под себя или же меняться ради этого самому. Пожалуй, этим в первую очередь и объясняется большое количество одиноких среди тех, кому за сорок, что касается и мужчин, и женщин, а с годами это количество только растёт.

Но человеку нельзя быть одному, это неправильно, это приводит к искажениям в развитии его психики, его природы. Господь посылает нам встречи, и надо беречь всякого, кто вам хотя бы немного, но близок. Никогда не разбрасывайтесь людьми, дорожите ими: с возрастом это проще – как никак есть житейская мудрость. Не уходите по всякому пустяку, держите себя в руках, умейте просить прощения, проявляйте терпение и не хлопайте дверьми, проявляя тем самым собственную глупость и недалёкость. Прав был Омар Хайям, когда говорил, что неверно быть с кем попало, но быть одному во много раз хуже, ведь это противоестественно. Будьте прежде всего рядом с теми, с кем давно знакомы, не оставляйте тех, к кому испытываете тепло и влечение, и тех, кто к вам добр и внимателен. И если вдруг повстречаете после пятидесяти лет человека, который вам близок по духу, то сделайте все, чтобы быть с ним до конца жизни: такие встречи всегда не случайны.

Когда лучшее – не враг хорошего

Всякий хороший врач, имеющий достаточный опыт, может лечить больного,

и только мастер знает, как жить и не болеть, и учит этому человека.

Всякий хороший священник живёт по уставу,

и только мастер живёт по любви.

Всякий хороший учитель учит человека знанию,

и только мастер учит его умению правильно учиться.

Всякий хороший судья поступает по закону,

и только мастер поступает по совести.

Всякий хороший политик способен уладить споры и конфликты,

и только мастер их не допускает.

Всякий хороший чиновник знает своё дело,

и только мастер служит людям своим делом.

Всякий хороший воин может отразить нападение,

и только мастер не позволяет на него нападать.

Всякий хороший банкир стабилен,

и только у мастера стабилен его клиент.

Всякий хороший художник создаёт

достойное творение,

и только мастер может менять созданным нашу жизнь и влиять на неё.

Всякий хороший работник делает всё, как для себя,

и только мастер сделает лучше, чем для себя.

Всякий хороший крестьянин кормит

прежде всего себя,

и только мастер кормит всех.

Всякий хороший торговец умеет

выгодно продать товар,

и только мастер может снизить на него цену.

Всякий нормальный мужчина справедлив,

и только настоящий мужчина милосерден.

Всякая нормальная женщина добра,

и только настоящая женщина – женственна.

***

– Всякий хороший врач, имеющий достаточный опыт, может лечить больного,

и только мастер знает, как жить и не болеть, и учит этому человека.

– Всякий хороший священник живёт по уставу,