Рыжий вперед. Продолжение.

– Кадет! Ко мне! – Ломким баском выдал один из пришедших.

Интересно, кого он назвал кадетом? Нас тут тридцать человек без погон, так что…

– Оглох? – Третьекурсник скользнул к парню с повязкой дневального и отвесил ему леща. – Смирно команду подать надо! При появлении старшего по званию, ты кадет, должен в голос подать команду смирно! Ну?

– Руки убрал, пацан. – Вот чего меня понесло? – Пока самому не влетело, старший по званию.

–Что?! Смирно, кадет! – Крикливый юнкер дернулся, но был остановлен другим парнем, с широкой полосой на курсантском погоне.

– Погоди, Семен. Дай гляну на смельчака.

Парень был раза в два шире меня и на две головы выше, он тут только железо таскал что ли? Кулаки с мою голову! Вот только все равно я считал его несмышленым юнцом, пыжащимся перед сверстниками.

– Ты что-то сказал, кадет?

– Я сказал. – Голос дал петуха и меня бросило в жар. – Руки не распускать.

– А то что? – Голос у третьекурсника был насмешливый, но в глазах веселья не было. – Ударишь старшего по званию?

– Когда у вас воспитательный процесс проходит? После отбоя? Вот тогда и приходите. – Развернулся к дневальному. – Запомни, здесь наше расположение и чужим тут делать нечего. Увидишь таких, объявляй тревогу, а если хоть пальцем тронут, бей в ответ, ты при исполнении.

– Ух ты! Устав почитал, да? После отбоя в умывальне! – Крикливый снова дернулся было ко мне, но был остановлен насмешливым взглядом своего вожака. – Не дай Бог не придешь! Все узнают какое ты сыкло!

Когда двери закрылись, ко мне подошел дневальный, которому прилетел подзатыльник.

– Ты чего в драку лезешь? Без тебя бы разобрался! – Парень смерил меня взглядом. – Командуешь тут. После отбоя получишь, тогда посмотрим как запоешь.

Честно говоря, меня несколько удивило такое отношение к произошедшему. Пожал плечами и пошел к своему месту. До вечерней поверки и отбоя время есть, надо освежить в памяти знания по предметам, а то это Леша экзамены сдавал, а не я. Учебники стояли на полочке, все что понадобится на первое полугодие уже лежало в тумбочке, считай армейский порядок. Открыл учебник литературы, да… Вот уж точно, судьба! Роман Достоевского «Преступление и наказание», путь героя… Захлопнул и сунул обратно, буду к вечерней поверке готовиться.

После отбоя, буквально стоило дежурному сдать рапорт и назначенный ответственным офицер ушел, в дверях появился рослый парень.

– Эй, кадеты! Бегом в умывальню, десять секунд на все!

Ну, в умывальню, значит в умывальню. Прихватил полотенце с мылом, мы же в умывальню идем? Зашел практически последним из сослуживцев, неуверенной толпой собравшихся у стены. Напротив расположились рослые, тренированные парни, на пару голов точно выше любого из нас.

– Слушайте сюда, кадетки! Цуг, это традиция! Зарубите себе на носу!

– Ага! Вот и самый борзый явился! – Вперед вылез крикливый третьекурсник.

Вот он почему-то был не таким крупным и вроде даже ниже ростом. Остальные как из одного инкубатора, квадратные, а этот… кость что ли тонкая?

– Что, сдрейфил? Чего молчишь, кадетик?

– Жду когда ты орать закончишь. Вы чего сюда приперлись? Мораль читать? Так мне это не интересно. Если все же решили подраться, то сначала правила расскажи, ну и начнем, спать очень охота.

– Правила?! Ах ты… – На плечо ему легла широкая ладонь и парень чуть успокоился. – Убийство карается смертью, не калечить, глаза и яйца не трогать, все понятно? Тогда ты…

Мы все, что только поступившие, что третий курс, были в трусах и майках, да тапочки на босу ногу. Точнее все, кроме меня, мои тапочки стояли у койки. Поэтому удар пяткой в челюсть снизу провел не ерзая ногами в попытках скинуть тапочек. Челюсть паренька звонко хрустнула, глаза его закатились и тело плашмя упало на руки стоявших позади. Свистнуло полотенце с затянутым узлом на конце, кусок мыла в узле придал дополнительную энергию. Пошла потеха!!! Ну, конечно, что могут подростки весом под пятьдесят против молодых мужчин массой за девяносто? Пусть нас было больше, но в драку ведь не все полезли. Полотенце вырвали на третьем или четвертом ударе, пришлось уворачиваться и во всю напрягать хилые мышцы, пытаясь точечными ударами вырубать нападавших. Сколько на моем счету? Трое, четверо? Дальше все закончилось. Закончилась выносливость, закончилась сила, прервалось дыхание, меня просто свалили и уже не дали подняться.

– Отставить! Разошлись! – Рев команды прекратил избиение. – Кадеты к умывальникам! Юнкера к стене!

В дверях застыли двое, в спортивных костюмах с пятью полосками. Одним глазом удалось таки их рассмотреть, второй заплыл до изумления.

– Вот, Савелий Игоревич, все таки не стоило так рано позволять трешкам вольности. Воспитывать их и воспитывать.

– Михаил Юрьевич, вы несколько предвзяты. Вспомните свое посвящение, какой фингал вы тогда заработали!

Эта парочка весело обсуждала произошедшее, совершенно игнорируя кровоподтеки и разбитые лица. Наконец они подошли к здоровяку, приходившему к нам с двумя подручными днем.

– Геннадий Макарович, что произошло? Докладывайте.

– Виноват, Михаил Юрьевич! Собрали кадетов чтобы объяснить им традиции училища, что такое цуг, и переусердствовали.

– Переусердствовали? По моему это не так называется. У кадетов трое крепко избитых, но на ногах стоят, а вот среди юнкеров потери! – Парень кивнул на повисших на руках сокурсников. – Чем это их?

– Да вон тот полотенце связал и мыло в него сунул, еще и ногами дерется… – Здоровяк замялся. – Да не собирались мы никого бить! Так, попугать…

– Замечательно! Господа кадеты, на сегодня все, отбой! Пострадавшие в лазарет, дежурные целители в курсе. Если денег на оплату нет, вам откроют кредит.

Парочка пятикурсников еще раз всех осмотрела и степенно удалилась, оставив нас стоять в умывальне.

– Пошли, кадеты, покажем где лазарет. – Геннадий ухмыльнулся. – Традиция есть традиция! Первый вечер в училище нужно провести в лазарете!

Как не странно, но последствий никаких не наступило. Офицеры лишь хмыкали при взгляде на наши рожи, да улыбались, продолжая вдалбливать в подростков основы дисциплины. Третий курс как-то незаметно обосновался в нашем расположении, тут же принявшись учить жизни кадетов. Теперь это просто были старшие пацаны, с гордостью демонстрирующие перед молодежью свои достижения и награды. Подростки всегда тянутся к старшим, тут и без цуга было бы так же. За два месяца до присяги, каждый кадет имел над собой юнкера к которому мог обратиться по любому поводу. В сотне у нас было похожее, дядьки следили за молодыми, но там все почитай родичи…

– Рыжий! Рысью в каптерку! – Длинный юнкер Антон Викторович, нашел меня взглядом. – Парадку примерять!

Рыжий это я, в больнице видел себя в зеркале, но тогда белый был, в бинтах. Бинты и гипс сняли, стриженый был, а в училище волосы отросли, на сантиметр всего, но оказалось…

– Рыжий! Твою дивизию! Сколько тебя ждать?

глава третья

Плац перед училищем заполнен народом, застыли в строю офицеры и юнкера, тянутся до дрожи в ногах кадеты. Сегодня присяга! На специально возведенной трибуне генералы и адмиралы, цвет высшего общества и чуть в стороне, на отдельной трибуне, возвышающейся над плацем, августейшая семья. Училище, основанное великим князем Михаилом, все так же патронирует один из августейших, сын императора Владимира Алексеевича Андрей Владимирович. Вон он на трибуне рядом с отцом, в мундире выпускника училища, о чем-то со смехом вещает дамам.

Запела труба, училище развернулось к выносу знамени. Караул, печатая шаг, прошел под самые трибуны и застыл. Именно там, перед строем и на глазах императора, мы примем присягу…

В голове сумбур, слова эхом отзываются в сердце, заставляя его пропускать удары. « …Положить жизнь и душу за други своя, за землю Русскую, за Веру, за Царя, за Отечество…» Знакомые слова, но есть и отличие. В казачьей присяге нет и слова о силе дара, здесь мы клялись и им тоже. Вроде взрослый уже, в боях и походах хлебнул лишку, а ноги дрожат от волнения. Присяга звоном в душе отзывается, гонит рвануться в бой, в сечу, за Родину, за… Сжал зубы и кулаки до боли, до слез, чтобы эти самые слезы не хлынули.

Под марш «Знамена развевайтесь» прошли маршем до внутренних ворот и там уже получили команду вольно и разойдись. Бывшие кадеты рванули к семьям, а я все всматривался в трибуну, где вроде еще стоял император. На сердце было тяжело, почему-то считал, что должен предупредить о Плюхине, о непонятных происшествиях. Вот только как это сделать и надо ли вообще? Для этого есть императорская охрана, к которой я когда-то был приписан! Ладно, не в моих пока силах императору советы давать, да и не станет он слушать пустую болтовню. Нужны конкретные факты, а их у меня нет. Да и кто станет слушать четырнадцатилетнего подростка, причем, только что пережившего трагедию.

С императора мысли перескочили на себя самого. Может зря я все таки решил учиться в училище? Снова армия с ее ограничениями, с отсутствием возможностей для развития магии… Хотя это пока не точно, училище ведь для одаренных. Все равно, военному тяжелее следить за Плюхиным, попросту времени для этого не будет. Может перевестись в гражданский вуз? Подумал… и со вздохом понял, что совершенно не знаю гражданской жизни. Всю жизнь я провел в казарме или полевом лагере. Знал что буду накормлен, одет и обустроен, а кто озаботится этим в гражданской жизни? Я в теле несовершеннолетнего, заработать не смогу из-за того же возраста, счета под чужим управлением, квартира тоже. Нет, наверняка есть способы все это получить обратно, но… Лучше уж дождаться совершеннолетия в училище, к тому же я всегда считал себя военным. Был казаком, стану офицером…

Не скажу, что первое время для меня было легко, все таки силенок в теле домашнего мальчика было маловато. За то мне было не занимать упорства! К тому же пришлось много времени посвятить работе с черным. Уйти за грань в пустошь на охоту я не мог, хотя это был бы скорейший способ восстановить симбионта. Пришлось учиться самому и учить его охоте из засады. Главное тут было не нарваться на более сильную, чем могли утащить, тварь. Иначе нас самих бы утащили, пусть и не с явной угрозой для жизни, но проблем получил бы… Этот странный вариант охоты внезапно открыл поистине интереснейшие возможности! Мало того что я развил каналы, трансформировал вместилище Алеши, черный сумел скапливать излишки силы за гранью, превращая их в плотную энергию. Через пару месяцев я даже получил возможность самому их использовать! Нет, я и до этого использовал измененную энергию, тот же плащ, но если его требовалось снять, приходилось попросту развеивать силу. Теперь я мог отправить его за грань! Дешево и сердито! Однако это только дополнительный бонус к главному, приятный, но пустяковый по сравнению с основным. Мне теперь не требовалось запасать энергию в собственном теле! Вроде что тут такого, вокруг ведь одаренные! Только уровень энергии в одаренном на несколько порядков ниже чем в инициированном магике! Что уж говорить тогда обо мне? Магики института с двумя контурами или струнами против моих шестнадцати работающих в унисон. Так что это было основным препятствием для моих занятий собственной структурой, пацан превышающий силой мастеров наставников… Сейчас я оставлял в контуре ровно столько, чтобы оставаться в середняках, не выделяться.

К ноябрю нас более-менее натаскали в строевой, научили даже бегать строем, реагировать на команды и стрелять из винтовки. Правда всего три патрона и в тире, но все таки боевое оружие! Когда мы начали выбегать по сигналу учебной боевой с оружием, шинелями в скатках и вещмешками, для меня стало ясно, что скоро мы отправимся в лагеря. Похоже сбываются страшилки третьекурсников, начнут сейчас утрясать первый курс. Выдавливать тех, кто не сумеет вынести тяготы и лишения…

Чем отличается марш-бросок от просто марша? В принципе ничем, кроме времени до точки. Расстояние сорок километров, количество привалов одинаковое, только подразделение на марше пройдет их за сутки, а при броске за десять часов. Офицеры, видимо специально для осознания нами всех тягот, показали на картах маршрут, места привалов и время. Кому-то стало даже смешно.