Муаровая жизнь

После первого рывка немой потянул канат и перевязал его к перилам ближе к берегу. Снова натянулся трос, и снова я машинально ухватился сильнее за перила после рывка рыбы, которой не нравилось, что она уже несвободно плавает. И снова немой подтянул канат и перевязал его еще ближе к берегу. Это продолжалось не один час. Постепенно рыбак вытянул на берег рыбу таких огромных размеров, что я в жизни не видел и не мог представить, что такие бывают. У нее был рот, я бы сказал, от уха до уха, если бы эти уши имелись, маленькие глазки и огромные усища. Ну, совсем неприятная тварь. Я даже засомневался в том, буду ли плавать так же, не боясь, зная теперь, что подо мной такие вот чудовища. Что дальше делал немой, я не посмотрел, отвлекся. Увидел только, что он уже на мосту и снова лезет в свой мешок за наживкой. Мы хотели уже уходить, но решили все же еще немного посмотреть. Снова крючок опустился на дно, но немой зачем-то перегнулся через поручень моста, возможно, крючок за что-то зацепился. Нам не очень было видно с того места, где мы стояли.

– Давай ближе подойдем, – попросил я Петьку.

Не успели мы подойти, как канат дернулся, и рыбак полетел головой вниз с моста. Он совсем не закрепил в этот раз конец веревки за поручень. С шумом упал в воду и быстро погружался на дно. Нам было видно, как немой пытается высвободить руку, вокруг которой обмоталась веревка. Один из молодых людей прыгнул с моста вниз, но ему не хватило дыхания погрузиться вслед за утопающим, которого утягивал сом. Мы уже совсем его не видели, все произошло очень быстро. Улов поймал рыбака, утягивая бедного старика из нашего поля зрения вдоль реки. И вот о том, что рыбак был здесь, напоминает лишь рюкзак на мосту и сом на берегу.

Спустя три дня Петька рассказал мне, что немого нашли рыбаки на берегу, ниже по течению реки. Поговаривали, что сом, утянувший его, самый крупный и взрослый среди всех. Ведь известно, что эти рыбы растут всю свою жизнь, а живут они сто лет. После случившегося я неделю в реку не заходил.

Первое осознанное свободное лето пролетело, оставив уйму впечатлений на всю мою долгую жизнь. Наступила осень. Красивая пора. Когда ты радуешься жизни, а не тоскуешь по любимому человеку, для тебя мир открывается с новых сторон и светится новыми цветами. Любовался видами природы, каждым листочком, травинкой. Дорожил каждым прожитым днем, потому что всему этому знал цену, будучи всего лишь семилетним ребенком. Многие, прожив жизнь, не понимают счастья в окружающем мире, но только не я. Прочувствовал на себе, что такое, когда у тебя это все отбирают, запирают в клетку и надевают оковы. А потом к тебе все утраченное возвращается, у тебя появляются настоящие друзья и настоящая любящая семья.

Наступило время идти в первый класс. Мама тоже светилась от счастья, она так долго об этом просила небеса. Ее сын идет в школу, и она его первая учительница.

На мои плечи при этом лег двойной груз ответственности.

Не подвести маму, учиться лучше всех остальных, чтобы она мной гордилась. Конечно же, я не подвел маму и стал самым старательным учеником ее класса. Незаметно пролетела и осень, наступили холода.

Зима в колонии проходила намного скучнее, чем лето. Одежда, точнее, ее подобие, и обувь не позволяли долго находиться на улице в мороз. Мы выходили только, чтобы перейти из барака в барак. В этот период я погружался в чтение книг по выходным.

Село – это совсем другое дело, как оказалось. Одним словом – свобода. И одежда не теплее ведь была, но нас было не остановить, никто и не пытался, конечно. Выпал снег, и начала работать Петькина фантазия.

– Вмиеш на лыжах кататыся? – спросил он меня, когда снег шел несколько дней и покрыл все вокруг белым покрывалом.

Я отрицательно покачал головой, но понял, будет весело, как всегда.

– Тогда тебе нужно сперва смастерить лыжи. У нас у всех уже есть, – начал поучать друг. – Пошли шукать.

Найти нужно было две по ширине одинаковые доски.

– Шукай подлинее, – продолжал теоретический курс горнолыжного спорта Петька, – тогда быстрее будет.

Наконец-то я нашел то, что просил Петро, правда, на соседском заборе.

– Молодец, то что нужно, – похвалил мою находку Петька. – Тут мы еще не брали.

Убедившись, что никого нет дома, мы осторожно оторвали четыре доски. Чтобы было незаметно, взяли с разных сторон забора и быстро побежали к нему домой. А я все думал, почему на заборах не хватает досок. Все стало ясно с приходом зимы. Забор идет в помощь начинающим спортсменам.

– Зроблю себе запасные, – объяснил Петька, почему взяли четыре доски.

У него дома в сарае оказалось много инструмента, которым он начал превращать обычные доски в спортивный инвентарь. Сначала поставил их возле меня.

– Потрибно отмерить длину и ровно отпилить, – с этими словами взял пилу и аккуратно подровнял дерево.

Потом из сарая достал рубанок и удалил с досок лишние сучки, зачистил их со всех сторон.

– Тримай, – протянул мне одну из досок и небольшой кусок бумаги, странной на ощупь. – Бэры и починай шлифуваты.

– А когда уже пойдем кататься? – нетерпеливо спросил друга.

– Не сегодня, точно. Еще багато работы, – ответил он деловито.

Мы почти до вечера возились с этими досками, я уже не хотел кататься. Все руки были в мелких занозах, я часто чихал от древесной пыли, которая образовывалась от нашей работы наждачной бумагой. А Петьке все не нравилось, то тут подпилит, то там. «Так скоро из забора спички получатся», – раздраженно думал я. Начинало темнеть, когда Петька сказал:

– Все готово!

– Ура! Бежим, покатаемся?

– Я ж тоби казав. Не сьогодни.

Я, расстроенный, присел на завалинку во дворе, а Петька начал разводить огонь. В недоумении посмотрел на друга. «На них же ездить нужно, а не сжигать, – подумал. – Пусть делает что хочет, я устал».

На огонь Петька поставил большой казан с водой.

– Зараз будэмо варыты их, – проговорил и улыбнулся мне.

«Ты, конечно, парень с фантазией, – вслух я это не произнес, боясь обидеть друга, – но не до такой же степени. Не смешно совсем».

Когда вода закипела, он поставил в казан все четыре доски той стороной, где они были заострены и походили на стрелочку, и так держал минут пять.

– Потрымай, а мне в сарай потрибно, – и он убежал.

Вернулся и в руках держал четыре небольших круглых полена.

– Ты мне по одной подавай, тогда скажу.

– Угу! – ответил я.

Первую доску он осторожно у самого края загнул и закрепил при помощи веревок полено как колодку, чтобы на конце доска получилась немного изогнутой кверху. Теперь мне все стало ясно. Повеселев, работа пошла живее.

– Положим в хате на печку. Потрибно гарно просушить дня три-четыре, и будут майжэ готови.

Слово «майжэ» меня насторожило, и то, что ждать три дня, не обрадовало. Но ничего не поделаешь. Эти три дня играли в снежки, строили дома из снега, резвились, как могли, я отвлекал все себя от мыслей и желания уже кататься на лыжах. На третий день с утра лыжи осмотрел мастер и сказал:

– Гарни!

И вот на снегу лежат две пары лыж. После этого работы оказалось совсем немного, как и обещал Петро. Посередине доски, немного ближе к загнутому концу, с нижней стороны, мы проделали неглубокие прорези в дереве для креплений из ремней. С другой стороны сделали углубления по размеру обуви, чтобы нога устойчивее стояла, немного утопленной в доске. Петька достал из сарая небольшую жестяную баночку со смолой, которую нагрел на разведенном огне во дворе. Кисточкой осторожно смазали в несколько слоев лыжи с обратной стороны.

– Чтобы хорошо скользили, – пояснил наши действия Петька.

Когда взял свою пару в руки, оказалось, что они выше моей головы.

– То, что нужно. На куцых неинтересно ездить.

– Каких? – не понял я, что сказал Петька.

– Коротких, – рассмеялся он.

Смола подсохла. Петька протянул мне небольшой ножик со словами:

– Теперь давай украшать.