Невозвратный рубеж

Перечитывая повторно последние новости от Питера, я с превеликим трудом сдерживала порыв швырнуть смарткомм на пол. Только бы стереть с экрана ужасные строчки, означавшие, что переломный момент наступил.

«Первые пострадавшие пациенты скончались. Оба».

Глава 4. Уловки

Мои дед и отец выстроили структуру корпорации «Индастрил-Био» так, чтобы ни один лишний криптон не утекал на сторону.

Биоинженерная лаборатория проектировала имплантаты и внешние части тела, в том числе разрабатывала для них и софт. Как правило, изделия были серийными под массовые запросы и нужды. Но случались индивидуальные заказы, доступные лишь избранным из-за своей баснословной стоимости. Уникальные биоимпланты учитывали анатомические особенности конкретного человека, или имели нестандартный функционал.

Часть комплектующих для органов изготавливала наша корпорация, но некоторые элементы приходилось приобретать у партнеров. Например, Индостан превзошел других в биопечати живых тканей для сердца и дыхательных органов. А лучшие керамические кости и их участки, для частичной замены, к нам поступали из России. Закупать у других то, в чем они преуспели больше нас, было вполне логично и оправданно: как бы мы ни хотели, невозможно было охватить весь цикл производства.

Собственно, в этом и была причина, по которой я хотела узнать, как обстоят дела с дыхательными имплантами у наших конкурентов – Индостана, ведь именно выращенные ими ткани, мы использовали в качестве контактной, для соединения моей неудачливой трахеи с бронхами. Конечно, если подумать, осмысленно вредить было глупо и неосмотрительно для бизнеса. Это означало конец деловой репутации.

Финальная сборка корпоративных биоимплантатов всегда происходила в стенах «Индастрил-Био», и получала только наше клеймо.

Легальные изделия регистрировались в Службе надзора за биотехнологиями. Нельзя было получить официальную медицинскую помощь, являясь носителем «левых» имплантатов. Ограничения хоть как-то держали «черный рынок» в узде, так как поначалу, самые безбашенные модифицировали свои тела кустарными изделиями, что повсеместно приводило к печальным последствиям: гибели или глубокой инвалидности киборгизированного человека.

Далее включался в работу хирургический корпус и терапевтический блок. Ими руководил мой старший брат. Все почести и признание доставались Эндрю, ведь это его отделение проводило сложные операции и вело уже «улучшенных» пациентов. Наглядный и постоянный источник успеха в киборгизации.

А фармацевтический концерн, входящий в состав корпорации, обеспечивал главный и стабильный поток криптонов для моей семьи. Реципиент, или «клиент», как требовал его называть устав компании, решивший заняться киборгизацией своего тела, становился заложником не только техобслуживания и замены частей установленных в него изделий, которым, на мой взгляд, не место в человеческом теле, но и подсаживался на длительную медикаментозную поддержку, частенько до конца своих дней. А у оптимизированных людей, жизнь могла быть очень долгой, пока не происходили необратимые изменения в мозговом веществе, с которыми мы толком не научились бороться. Или бунтующий организм, несмотря на терапию, не начинал отторгать установленные в него запчасти.

Как это случилось с дыхательными имплантами.

Так на каком же этапе закралась погрешность?

На любом. Теперь предстояло решить задачу, пока все шестьдесят подопытных из третьей группы не отправились в мир иной.

Я быстро свернула сообщения. Не собиралась открываться перед Давидом. Прежде чем просить его о помощи, мне нужно было спокойно подумать о ее характере, учитывая новые данные. Мне следовало обсудить происшествие с Коэном. Пациенты значились в его клинике, и в его обязанности входило передать данные о смертях в полицию и Службу надзора в течение суток.

Одно дело проводить исследования с подопытными, и совсем другое – прятать трупы. Когда инцидент вскроется, мне останется скрести кастрюли, да рожать детей. Но сначала будет ждать унизительный разбор того, что произошло. И много-много насмешек от Эндрю.

– Чем я могу помочь тебе, Катарина? – снова спрашивал он, обеспокоенно вглядываясь мне в глаза. – Я сам отвезу тебя домой.

Хотелось закрыть лицо ладонями и завыть, но я не могла себе этого позволить. Мне оставалось только взять себя в руки. Незамедлительно. А также скорее уехать от Давида и не дать ему увязаться за собой.

– Давид, очень благодарна тебе. Спасибо за предложенную помощь, я на самом деле нуждаюсь в ней. – Я жевала губу, судорожно размышляя. – Позвоню тебе позже, хорошо? Спасибо за ужин. Отвозить меня не нужно, я заеду еще по рабочим делам в пару мест.

Снова пикнул смарткомм.

Коэн.

– Катарина? – вопросительно поднял брови Давид.

– Я свяжусь с тобой, – повторила я, стараясь не выказывать раздражения от назойливости Давида. – Прости, мне нужно ехать. По работе срочные вопросы. – Я пожала плечами и, прихватив сумочку, не оглядываясь, побежала к лифтам, на ходу открывая сообщения от доктора.

Мне стало не до прогулок по ярусам.

«Катарина, приезжайте, есть новости по вашему делу. Лучше не откладывать».

И следом адрес.

«Набережная Кольера, 10, 43 этаж, апартаменты 435».

Я не была раньше в этом здании, насколько помню – это бывший бизнес-центр, из комплекса высоток за статуей Мерлиона, рядом с «Иммуно». Открыла карту и убедилась: адрес указывал на соседний от клиники небоскреб. Удобно, что не нужно далеко ехать.

Проживание в Сингапуре экономило бы мне время каждый день, но я так любила чувство свободы в Зеленом куполе, что каждый день готова была тратить больше часа на дорогу до работы и обратно.

Значит, Коэн пригласил меня домой… И неважно, что я не испытывала ни малейшего желания посещать его личную территорию. У меня снова не было выбора. По большей части я опасалась остаться с ним наедине из-за собственных эмоций. Невозможно было отрицать, что Эфраим привлекал меня своей эксцентричностью и шармом. Давид был неплох, но я никогда рядом с ним не чувствовала… ничего. Абсолютно ничего. Я настойчиво напоминала себе: симпатия не должна помешать моей работе и целям, и особенно неуместна была сейчас, учитывая критическую ситуацию.

Я вспоминала приглашение на ужин. Зачем он это сделал? Получается, я отказалась, а теперь еду к нему домой. Манипуляция или действительно стечение обстоятельств?

– Приехали! – голос Джойса вырвал меня из дремы.

Опять я уснула в машине. Нужно что-то делать с подобным образом жизни, например, наладить режим сна. Мне потребуется средство мощнее миорелаксантов. Похоже мне пора сходить на прием к врачу за подбором снотворного и препарата от тревожности.

– Ждите меня здесь, – бросила я охраннику, покидая автомобиль.

Меня посетило стойкое ощущение, что я живу в машине, в постоянных перемещениях. Я так надеялась побыстрее разобраться с проблемами, но за два последних дня они не исчезли, а выросли до критического уровня. Теперь отпуском и не пахло, разве что бессрочным.

В те недолгие секунды, пока скоростной лифт бесшумно скользил с парковки до сорок третьего этажа, я сосредоточилась на вопросе: что же мне такого нового поведает доктор Коэн? Питер ведь уже сообщил мне о погибших подопытных, и Коэн, безусловно, был в курсе. Передал ли он данные о смертях куда следовало, или еще нет? Но при любом раскладе это только вопрос времени.

На последнем этаже небоскреба я осмотрелась. Здесь всего пять квартир: металлические двустворчатые двери, белые матовые стены и высоченные стеклянные потолки. Я предположила, что здесь живут такие же нестандартные люди, как и заносчивый доктор.

Лишь на секунду замерла перед дверьми апартаментов под номером «435», и уверенно нажала на клавишу вызова. Промедление ничего не изменит.

Я услышала щелчок замка и толкнула дверь. Меня встретил шум вытяжки. Жилье Коэна имело более сдержанный вид, чем рабочий офис. Серые бетонные стены, такие же стеклянные потолки и огромные окна в пол. Днем здесь, должно быть, очень светло, особенно в солнечную погоду; антрацитовые шторы-блэкауты по краям окон подтверждали мою догадку. В комнате располагались темно-зеленая мягкая мебель и серый круглый стол. Пара пальм в горшках. Картину дополнял горчичного цвета ковер с высоким ворсом. Разве он мог обойтись без любимого желтого?

– Катарина, проходите! – Эфраим крикнул откуда-то из-за перегородки, отделяющей, судя по звукам, кухню от жилой зоны. Гул работающей вытяжки затих, и раздалось журчание воды. Ненавязчиво пахло свежеприготовленной едой.

– Мя-а-а, – требовательный кошачий мявк отвлек меня от рассматривания интерьера.

Я медленно переместила взгляд вниз. У моих ног стоял рыжий кот с такими же желто-рыжими глазами, как у его хозяина. Коты дома – большая редкость. В наше время не принято содержать животных, не дающих никаких ресурсов, а уж особенно в квартирах. Еще несколько десятков лет назад коты и собаки повсеместно обитали рядом с человеком, и я не встречала их до сегодняшнего дня, но была наслышана, что некоторые обеспеченные жители все же имели кошек в доме. С собаками, требующими выгул, дела обстояли сложнее.

– Мя-а-а, – повторил рыжий, обтираясь о мои темно-синие брюки.

Я с тоской посмотрела на налипшую к ткани шерсть. Кот, а это был мужик, судя по внушительным бубенцам под хвостом, продолжал оставлять новые порции шерсти на брюках. Выписывая восьмерки, рыжий включил громкое мурлыканье.

– Погладь его, – коридор наполнил звучный голос Эфраима.

А мы перешли на ты?!

– Я приготовил ужин. Любишь пасту с индейкой? Заодно мы обсудим происшествие и наши последующие шаги.

Я немного стушевалась от его неожиданной близости. И того вида, в котором он меня встретил. Кудри, упорядоченные фиксацией в условиях офиса, сейчас влажные, были выпущены на волю, придавая Коэну налет беспечности. Спортивные штаны и расстегнутая рубашка цвета хаки не настраивали на рабочий лад. Мне и до того не хотелось думать о трупах и дыхательных имплантатах, а теперь уж и подавно. Я отчетливо поймала себя на желании потрогать его кудри. И провести языком по его губам.

С ума спятила!

Так… импланты. И трупы. Целых два. А к утру, вероятно, их станет еще больше. Я быстро собралась.