Кротовая нора

– Договорились. Если честно, уже закис без работы. Ладно, дальше, что говорят коллеги Маши? – пролистывая бумаги в папке, спросил Кирилл.

– Тоже ничего, была в зале, потом вышла, и все, пропала как раз во время салюта, который им устроили. Ее машина так и стояла на парковке, пока я не перегнал ее к себе. Дома у нее все на месте, ничего не пропало.

– Почему ты думаешь, что это могут быть конкуренты?

– У меня намечается крупная сделка по поглощению одного мелкого, но вполне перспективного банка. Многие хотели бы его прибрать к рукам. Сделка держится в тайне, и мне, и владельцу того банка это выгодно. Но кто знает. Еще и поэтому мне нужно, чтобы ты сразу приступил к работе.

– Хорошо, я его проверю еще. Этих данных, что ты на него дал, – Кирилл потряс папкой, – мне мало. И расскажи о Маше, о ее характере.

– Машка еще та заноза. С тех пор, как родители уехали по работе в Калифорнию, она была на мне. Какой из нее физик, я не знаю, не разбираюсь, но она пишет диссертацию, да и работает в НИИ физики. Но она далеко не ботаник, настоящая пацанка. Любит экстремальные виды спорта, отлично стреляет из пневматики, – сев за стол, начал рассказывать Александр. Он растерянно водил ладонью по прохладной гладкой столешнице.

– Есть в кого, – перебивая, сказал Кирилл.

– Да ладно, она еще ходит в походы на зимний Байкал, поднимается на Эльбрус и с парашютом прыгает.

– Отличная девчонка, уважаю, – Кирилл уже улыбался.

– Может быть, но у меня от ее выходок только головная боль.

– А ей лично мог кто-нибудь угрожать? Парень или бывший парень?

– Про парня точно могу сказать, что она ни с кем не встречалась, по крайней мере, в последнее время. Был якобы жених, но он давно уехал за границу и там женился. Наука, экстрим и адреналин – вот что ее интересует. Друзей у нее всегда было много. Но ее категоричность, прямолинейность и резкость не всем нравились. Пару раз приходилось ее вытаскивать из каталажки, правда, это было еще в ту пору, когда она училась в универе.

– И ты хочешь сказать, что она совсем на тебя не похожа?

– Своим безрассудством и азартом нет, – устало откинулся на спинку стула Александр, – но что-то есть. А ведь я еще родителям ничего не говорил, – печально улыбнулся он.

– И не надо. Поехали к ней домой, мне нужно самому все осмотреть. – Кирилл встал. – И уже там будем решать, как дальше действовать.

15

Константин, засунув руки в карманы джинсов, стоял в толпе зевак у Измайловского моста на набережной Фонтанки. Место было огорожено лентой, вокруг было много полицейских. В толпе шли разговоры о том, что нашли какого-то мужика, то ли убитого, то ли утопшего.

– Пьяный, небось, – раздался дребезжащий женский голос в толпе.

– Ничего и не пьяный, – уверенно сказала девушка в очках, поворачиваясь к толпе. – Я сама слышала, как они, – девушка махнула рукой в сторону полицейских, – отчитывались своему начальству. У него нашли документы.

– Может, шишка какая, – предположила полная женщина в шляпе, вытирая пот с лица большим цветастым платком. Она протиснулась сквозь толпу поближе к девушке в очках, толкнула ее в плечо:

– Слышь, не знаешь? Может, шишка?

– Знаю. – Девушка дернула плечом и отодвинулась от женщины. – Сказали, физик какой-то известный, вон, видите, начальство приехало, – показала она на подъехавший черный «мерседес» с тонированными стеклами.

Константин пробрался сквозь толпу и, не оборачиваясь, пошел в сторону Измайловского проспекта.

16

1755 г. Санкт-Петербург.

– Вот видите, Мария, и погода благоприятствует нам, – взглянув на меня из-под белого кружевного зонта, улыбаясь, сказала Екатерина Андреевна.

– Да, спасибо, что настояли на том, чтобы я вас сопровождала, – откликнулась я.

Свой зонт я пока не раскрывала, наслаждаясь солнечными лучами. Повязку с шеи я сняла перед поездкой. Рана уже практически не болела, только остался розовый след от практически зажившей продолговатой ссадины. Почти месяц прошел с тех пор, как я попала в дом Екатерины Андреевны.

Мы прогуливались неспешным шагом по центральной аллее парка, по обеим сторонам которой росли высокие деревья, отбрасывающие тень на дорожку. Было солнечно, но не жарко. Тихо шумела листва, оглушающе громко пели птицы, ароматно пахло какими-то цветами. Под ногами тихо хрустела гранитная крошка, которой была посыпана аллея.

– Как же здесь красиво, – вырвалось у меня.

– Да, очень. Я люблю этот парк, часто сюда приезжаю на прогулку.

Екатерина Андреевна время от времени здоровалась с встречными дамами. Я, следуя ее примеру, кивала головой и делала небольшой поклон.

Я с удовольствием гуляла, рассматривая парк, стараясь как можно лучше запомнить все.

«Надо, наверное, дневник начать вести, чтобы все подробно описывать. Точно, так и сделаю», – решила я.

Я все-таки надеялась вернуться к себе домой, и хотелось бы как можно больше рассказать о том, как все здесь устроено.

«А не поступить ли мне на исторический факультет, – мелькнула у меня еще одна шальная мысль, – я уже столько узнала, а сколько еще могу узнать. Хотя нет, мне и этого будет в избытке. Успеть бы до правления Екатерины II убраться отсюда», – подумала я и осмотрелась.

А тем временем мы проходили мимо беседки, увитой зеленью.

– Принес черт ее на нашу голову, – тихо проговорила Екатерина Андреевна, увидев даму в беседке. – Добрый день, Мавра Егоровна, – громко приветствовала она даму, – рада видеть вас.

Повернувшись к беседке, из-за солнца я не смогла рассмотреть эту даму, только кивнула и сделала реверанс. Мне пришлось раскрыть свой зонт.

– Здравствуйте, милочка, – громко приветствовала дама. – Как ваши дела? С кем вы прогуливаетесь?

– Мария, не задавайте вопросов, просто идите вперед, я вас догоню, мне необходимо поговорить с графиней Шуваловой, – тихо проговорила Екатерина Андреевна и пошла к беседке.

Не оборачиваясь, я поспешила по аллее вперед, до меня доносился только громкий голос Мавры Егоровны. Свернув с аллеи и пройдя мимо шпалер из акаций, я вышла к большому пруду, окруженному каменной стеной, в пруду плавали гуси, утки и еще какие-то незнакомые мне птицы.

Встав лицом к воде, я смотрела, как утки крякают, бегают по воде, взлетая и разбрызгивая воду, перелетают с места на место, некоторые из них ныряют и торчат из воды, как поплавки, как гуси горделиво плавают и временами громко хлопают крыльями. Гуси в пруду отличались от обычных. У этих гусей сероватая окраска тела, голова и бока шеи белые, клюв и высокие ноги желтые, на темени и затылке по две черные полосы.

«Как же обидно, что не все удалось сохранить до настоящего времени. Ведь пропало, разрушилось во многом из-за нашей недальновидности, халатности, не считая войны, – размышляла я, наблюдая за птицами. – А ведь я все сейчас сравниваю. Интересно получается: сравниваю настоящее и будущее или прошлое и настоящее? Я так запутаюсь окончательно».

В раздумьях я пошла дальше, свернув на боковую аллею.

«А ведь я раньше сама все это не ценила, – сделала я неожиданно неприятное для себя открытие. – Да уж, а осуждать других собралась. Надо все обдумать, а пока, чтобы не путаться, – решила я, – настоящее – это сейчас, а будущее – это XXI век».

Впереди была зеленая галерея берсо. Я собиралась пройтись по ней, посидеть там на скамейке.

Закрывая зонт у входа, я шагнула в галерею и столкнулась с девушкой невысокого роста в светлом парике, выходящей из берсо. От столкновения она уронила большую книгу, которую держала в руках.

– Еxcusez-moi, – воскликнула девушка. – Vous allez bien[1 - Извините, вы в порядке? (фр.)]? – обеспокоенно спросила она, поднимая книгу. Она не смотрела на меня, больше ее занимала книга.

– Оui, merci[2 - Да, благодарю (фр.).], – автоматически ответила я по-французски.