Марионетки

– В том-то и беда, что нет. Хорошо, что мужики на озере рыбачили, отбуксировали этих балбесов к берегу. – Старик перекрестился коротким, каким-то вороватым движением. – И дочке моей пообещали об инциденте не рассказывать. А я вот теперь за ними по пятам. – Он усмехнулся. – На озеро одних не отпускаю, так сказать, во избежание очередной кругосветки. Вот они и злятся. Особенно Марк. Дядька у него строгий, не в пример мне. Если я ему про кругосветку доложу, посадит на гауптвахту. – Он подмигнул Стэфу, а потом прикрикнул: – Маркуша, долго мне ждать?

– Я вам не Маркуша, а Марк! – огрызнулся пацаненок, а потом сорвался с места и рванул к дому с горгульей. Вот и нашелся хозяин.

– Так и живем, – вздохнул старик и поправил видавшую виды афганку.

Выправка у него была не военная, но каким-то шестым чувством Стэф понял, что афганка не простая, что её хранят и берегут как память с очень давних и очень жарких времен. Возможно, если бы Стэф взял панаму в руки, то узнал бы о её хозяине больше, но и без того понятно, что старик прошел Афган.

– Удачи! – Он улыбнулся старику.

– Без удачи тут никак! – улыбнулся тот в ответ и посторонился, давая Стэфу возможность проехать.

– А что тут у вас с живностью? – спросил Стэф.

– Заметили? – старик чуть нахмурился.

– В том-то и дело, что не заметил. Совсем нет собак?

– Почему же нет? Есть, только в последнее время носа за ворота ни одна собака не кажет. Какой-то удивительный феномен у нас тут приключился! Домашние животные чем-то встревожены. По ночам собаки воют, как по покойнику, а днём отсиживаются во дворах. Вот Чарли, это наш спаниель, раньше за мной всюду хвостом, а теперь из дома не выманить. Сам не выходит и меня не пускает, хватает за штанину и тянет от калитки.

– Давно? – спросил Стэф, уже начиная понимать, в чем причина столь странного поведения местных собак.

– Недели две как. Наши поговаривают, это из-за волка…

– Ну, деда! Ну, пойдем уже! – заныл несостоявшийся юнга.

– Какого волка? – спросил Стэф.

– Ай, россказни это всё! – Старик махнул рукой. – Про волков бы первым делом узнали местные фермеры. У них же хозяйство: козы, коровы на выпасе. Никто не жаловался…

– Деда, пойдем! Вон уже и Марк бежит! – Белобрысый пацаненок радостно замахал рукой, приветствуя возвращение Маркуши.

– Теперь уже точно пора. – Старик усмехнулся, а потом спросил: – А вы в гости к кому или так?

– Я так, – сказал Стэф, почти не колеблясь. – Слышал, возле озера можно снять дом.

– Возле озера вряд ли. – Старик пожал плечами. – Сейчас ведь самый сезон, кто ж вам на этом берегу дом сдаст?

– А на том? – спросил Стэф.

– А на том домов нет. То есть, один есть, но там, кажется, кто-то уже живет. Если вам рыбалка не особо важна, то советую попытать счастья в Липовке. Это в пяти километрах от Соснового. Ни рек, ни озёр там нет, но места тоже красивые.

– Спасибо, я подумаю. – Стэф проводил взглядом несущегося по дороге и оставляющего за собой пылевой след Маркушу и тронул автомобиль с места.

Иногда полезно осмотреться и поболтать с аборигенами. Теперь он хотя бы мог предположить, почему собаки в Сосновом ведут себя так странно. А как ещё вести себя обычным псам в опасной близости от пса болотного? Хорошо ещё, что Зверёныш не занимается вредительством, не охотится на здешних обитателей. Видать, сказывается Стешино воспитание. Вряд ли она одобрила бы неджентльменское поведение своего домашнего питомца. Интересно, что он вообще сейчас ест? Неужто собачий корм?

Аккуратно объехав старика и ребятню, Стэф добавил газа, направляя автомобиль в сторону озера. К озеру вела широкая грунтовка, сразу было видно, что пользуются ею часто и регулярно. Спустя метров пятьсот, грунтовка вильнула в сторону. Теперь она огибала озеро по периметру. Чаша озера находилась ниже уровня дороги. Чтобы добраться до водной глади, нужно было спуститься по довольно крутому склону. Наверное, поэтому местные жители, дачники и рыбаки из приезжих бросали свой транспорт на обочине грунтовки. Транспорт был весьма разнообразный. Стэф заприметил и вполне респектабельный внедорожник со столичными номерами, и старенькие, видавшие виды «Жигули», и прислоненный к стволу березы мотоцикл «Ява» и даже покрытый толстым слоем грязи и пыли трактор. От воды доносились восторженные детские крики и смех, тянуло костерком и шашлыками. По всему видать, Лесное озеро было местом бойким и популярным. По крайней мере, в непосредственной близости к посёлку.

Вскоре дорога опустела, а голоса стихли. Наверное, эту часть озера облюбовали рыбаки, понимающие, что рыбалка не терпит ни криков, ни суеты.

Еще через километр берег совсем обезлюдел, а сама грунтовка сделалась уже. Лохматый кустарник и разросшийся подлесок подступали к ней вплотную, мешая обзору. Теперь было очевидно, что Стеше, чтобы добраться до её домика «а-ля рюс» и в самом деле необходим внедорожник. Возможно, не летом, но осенью и зимой – обязательно! А ещё было бы неплохо установить вдоль дороги фонари, потому что даже божьим днем здесь мрачно и сумрачно, как в густом ельнике.

Возможно именно из-за сумрака Стэф не сразу заметил лежащее в колее существо. А когда заметил, не сразу понял, что это вообще такое. Поначалу он подумал, что кто-то сбил лису, но, присмотревшись, понял, что в дорожной пыли лежит не лиса, а кот – длинный, тощий, жалкий и… дохлый.

Выходить из машины не хотелось, но Стэф не представлял, как можно проехать по коту, пусть даже и дохлому. Ни проехать по нему нельзя, ни объехать. Стэф вздохнул, пошарил в «бардачке» в поисках пары перчаток, спрыгнул на обочину и вытащил из багажника саперную лопату. Не то чтобы он собирался с почестями хоронить несчастного кота, но и бросать его вот так на растерзание воронью не хотелось.

Кот лежал, вытянувшись в струну, над рваной раной на его боку вились мухи. Эти крылатые твари всегда являлись раньше остальных падальщиков. Стэф склонился над телом, прикидывая, как бы ловчее переложить его на лопату. Кот оказался хоть и тощим, но весьма крупным и на лопату не поместился бы ни при каком раскладе. Стэф вздохнул, и превозмогая легкую брезгливость, ухватил бедолагу за шкирку. В этот самый момент кот открыл глаза и зашипел. Стэф чертыхнулся и разжал пальцы – кот шмякнулся обратно в колею. Сил на сопротивление или побег у него не было, но глазюками он зыркал недобро.

– Что, братан, передумал помирать? – спросил Стэф, приседая перед котом на корточки.

Кот ничего не ответил, лишь раздраженно дернул кончиком облезлого хвоста. Над его раной снова кружили мухи.

– И что мне теперь с тобой делать? – Стэф попытался погладить кота по голове, но напоролся на яростный взгляд и на всякий случай отдернул руку. – Мне с тобой вообще нужно что-нибудь делать, или ты дальше сам… помрешь?

Кот оскалился, словно усмехнулся этакой саркастической усмешкой. Стэф вздохнул, а потом сказал:

– Если проявишь благоразумие и не станешь кусаться, я попробую тебя спасти. Договорились?

Кот снова оскалился, на сей раз, кажется, одобрительно. Наверное, и в самом деле передумал помирать.

В багажнике нашлась аптечка и большая салфетка из микрофибры, а в салоне бутылка воды и бутерброд с ветчиной, который Стэф на всякий случай прихватил с собой в дорогу.

– Ну, братан, выбирай! Сначала первая медицинская помощь, а потом еда или наоборот?

Кот издал странный хрюкающий звук и потянулся к пластиковой кружке, в которую Стэф плеснул воды. Воду он пил жадно, поперхиваясь и фыркая.

– Эй, братан, полегче, а то захлебнешься. – Стэф отважился погладить кошака по спине. Спина была худая, под свалявшейся шерстью прощупывались ребра, а на тощей шее Стэф разглядел сочащийся гноем след то ли от ошейника, то ли, что куда вероятнее, от веревки. Бедолагу держали на привязи, мучили, морили голодом, наверняка, били. А потом он совершил побег. Словно в подтверждение этой догадки, кот зашипел и попытался куснуть Стэфа за руку.

– Тише, братан, тише, – сказал Стэф успокаивающе. – Вижу, жизнь тебя потрепала, но на этом все. Обещаю.

На самом деле, потрепала кота не жизнь, а тварь, которую нельзя было назвать человеком, но главное в сказанном было не это, главное было данное Стэфом обещание. Сейчас, присмотревшись к ране и коту, он понял, что мучительная смерть зверю не грозит. Рана была неприятной, но не смертельной.

– Как насчет еды? – спросил Стэф, вытаскивая из бутерброда шмат ветчины.

Кот принюхался. По растерянному выражению его морды было понятно, что ничего подобного он в своей жизни не встречал и не нюхал. Наверное, унюханное ему понравилось, потому что он попытался не просто дотянуться до ветчины, но даже встать на лапы.

– Лежи, береги силы. – Стэф придвинул небольшой кусок ветчины прямо к кошачьей морде. – Позволь за тобой поухаживать, братан!

Ветчину кот съел в считанные мгновения, и в эти же считанные мгновения Стэф решил, что будет звать кота Братаном. Вот такое у него теперь будет имя. Вот такое имя запишут в карточке самого лучшего столичного приюта, в который Братан отправится на лечение и реабилитацию.

– Ну как? – спросил Стэф, вслед за ветчиной протягивая Братану кусок сыра. – Жизнь заиграла новыми красками?

Сыр Братан заглотил безо всяких прелюдий, в спешке едва не откусив Стэфу пальцы. Заглотил, посмотрел настороженно и вопросительно.

– Теперь рана. – Стэф вытащил из аптечки пузырек перекиси водорода. – Предупреждаю, будет больно, но ты ж мужик!

Обработку раны Братан пережил тяжело, с жалобными воплями и почти человеческими стонами. А Стэф неожиданно открыл в себе задатки ветеринара, умудряясь одновременно и поливать перекисью рану, и уворачиваться от кошачьих когтей. Когда все закончилось, обессилили оба.

– А теперь самый главный вопрос. – Стэф сидел на обочине рядом с лежащим на боку котом. – Ты со мной или сам по себе?