Что за судьба у дочери теперь:
Мрак медных стен и сомкнутая дверь,
И на подушке веточка маквиса.
Печальный холод душу обвевает.
Лишь злобный блеск в унылых зеркалах,
И тени мрачные, что прячутся в углах -
Таков обзор теперь для глаз Данаи.
Нет, нет, не плачет, слез давно уж нет.
Она смирилась с тяжестью доноса,
А от видений мрачного Гипноса
В окне не ищет больше солнца свет.
Темницу строил будто сам Аид,
Что склеп угрюмый для живой Данаи,
Лишь мышь-норушка под полом играет,
Да слышно пение вдали Океанид.
Так день за днем потоком бесконечным
Несчастная царевна прозябает,
То стену отрешенно созерцает,
То улыбается и думает о вечном.
Но вот однажды ночью или днем,
Ведь в полумраке ровен час загадке,
Услышала Даная голос сладкий,
И светлый луч прорвался в ее дом.
Резвился Мом насмешливой игрой,
Взирала Эос в темные палаты,
И вдруг по стенам лучезарным златом
Пролил дождинок разноцветный рой.
То был не фарс, не детская забава,
И не обман, что, подразнив, исчез.
Перед Данаей величавый Зевс
Возник, и так промолвил свое слово:
-Пленен твоей блестящей красотой,
Мне образ твой давно уж сон являет,
Пришел к тебе с любовью я, Даная,
Чтоб насладится радостью с тобой.
И нежность губ рисует мне Фантасий,
Изгибы тела в этом скромном платье,
Поверь и утони в моих объятьях,
Давай сольемся мы с тобой в экстазе…
И трое суток в этом мрачном месте
Царил лишь Эрос непристойно, откровенно,
И Зевс любил Данаю незабвенно,
И влажный Нот дарил им свои песни…
Когда встречает утро Афродита,
Лаская гребешком каскад волос,
Струится под горой Ахелоос,
И рыбы плещутся, являя ее свиту.
И зреет в поле сочное зерно,
В вершине Тайгета в тиши парит орел,
Прозрачный воздух обволакивает дол,