Филарет. Историческая повесть в стихах

– Он должен быть сокрыт
От всех! Пускай еще усердней
Псалтырь читает, а то много мнит
Сам о себе, надеется расстричься,
Утраченные почести вернуть…
Нет, Филарет, такого не случится! —
воскликнул Годунов:
– О том забудь!
Не быть тебе помехой мне и сыну,
И лучше на моем пути не стой.
Мне было б легче свесть тебя в могилу,
Чем так вот канителиться с тобой.
И свел бы! Но боюсь усилить ропот
Среди бояр. Боюсь озлить народ.
Нет трепета ни в ком! Уже холопы
Строчат доносы на своих господ.
Кругом враги…. А сколько из них скрытых?
Всех нужно до единого сыскать! —
Царь посмотрел на стопку челобитных:
– Спускать нельзя! В острог всех и пытать!
Пытать! Боярам больше веры нету.
Я чувствую их сговор за версту!
И он вернулся в мыслях к Филарету
И дописал письмо: – «… держать в скиту
Без послабленья, чтобы ни случилось.
Пусть служит Церкви, Богу, Небесам…»
– А здесь, – развел он руки, – я и милость,
и наказанье воздаю. Все сам!

II

И воздавал! Казнил кого за дело,
Кого по ложной кляузе за зря,
И мало чье семейство уцелело
Нетронутым по милости царя.
Москва роптала:
– Царь ума лишился!
– Осунулся, нет на царе лица!
– Опаслив стал, уж год как затворился
В Кремле, не кажет носа из дворца!
Сгустились слухи над Москвой, как тучи:
– Царевич Дмитрий жив! Жив и здоров!
– Нет, не было с ним никакой падучей.
– Довольно мы слыхали брехунов!
– Да то не Дмитрий! Гришка или Семка!
С огнем играют, лезут на рожон!
– Царевич Дмитрий был еще ребенком,
Когда убийца ткнул его ножом.
– Все враки это! Парня не убили!
Погиб тогда мальчонка, но другой…
А Дмитрия Нагие схоронили
От Годунова!
– Мальчик был больной!
Был слаб! А этот чересчур проворный
И на царя нисколько не похож.
Нет, то не он!!!
– Царевич сам по горлу
В припадке полоснул себя….
– Вот ложь!!!
Все Годунов! На нем оно – злодейство!
– Не мог царевич сам себя убить!
– Лют Годунов! Знатнейшее семейство
Романовых посмел искоренить!
– Трон занял через кровь, а не по праву.
– Забился и сидит в норе, как крот.
Ну, ничего и на него управу
Царевич Дмитрий вскорости найдет.

III

Борис боялся всех – бояр, народа,
Юродивых, ведуний, колдунов
И Cамозванца. Вот уж больше года
Не появлялся он средь крикунов.
Он вспомнил ведьму старую.
– «…ты грешен,
Кровь на тебе», – трясла она клюкой
И все твердила:
– «царь ты – царь потешный.
Не долго ждать, нас примет царь другой».
Он отскочил тогда от полоумной.
– Прочь! Прочь! – вскипел:
– Эй, вырвать ей язык!
Но ведьму заслонил народ:
– Не вздумай!
Блаженная она! – разнесся крик.
Он с той поры не покидал покоев.
– Нет, нет, – твердил, – моя вина не в том,
Что Дмитрий мертв. Он сам своей рукою
Убил себя. Моя вина в другом.
Кем был я? Царским шурином. Как лестно
Быть тенью слабоумного царя,
Всегда покорной и всегда полезной.
Но должен ли я был стараться зря?
И все что знал, что было мне знакомо
И дорого в теченье многих лет
Взять и отдать кому-нибудь другому?
Пусть меня судят за ответ мой: – Нет!
Пусть упрекнут фамилией безвестной,
В злодействах обвинят, моя вина