Угодный богу

– Чем это ты там занят? – спросил тот сверху.

Юноша, полный смущения, смял плоды своего труда в бесформенный комок.

– Мнешь, да? – веско сказал китаец, спускаясь по лестнице, – Напрасно. Так ты никогда не добьешься своего… Чего испугался? – Ласково спросил он, подходя к Тотмию.

– Простите, хозяин, – с чудовищным акцентом ответил юноша.

– Да перестань, – отмахнулся китаец. – Лучше пойди и вымой руки. Или нет! Садись и рассказывай, что ты хотел сделать?

– Горшок.

Китаец поморщился.

– Нет, пожалуйста, больше не делай этого никогда. Слышишь? Точно так же, как и миски для похлебки – этим пусть занимаются бездельники и глупцы. А я не позволю изготовлять на моем станке в моем доме из моей глины подобную пошлость. Ты меня понял?

– Да, хозяин.

– Прекрасно. Тогда возьми глину и сделай что-нибудь изящное. Кувшин. Это ты умеешь?

– Да, хозяин, – кивнул головой раб. – Я был учеником гончара.

– Как?! Негодник! – возмутился китаец. – И ты до сих пор скрывал это?

– Я не знал, хозяин, что для вас это важно, – пытался оправдаться Тотмий.

– Ну, во-первых, мне неприятно, что ты меня величаешь не иначе, как «хозяин», – наставительно заметил китаец, располагаясь на низкой скамеечке подле стола. – Признаться, в общении с тобой я таковым себя не ощущаю: мой раб лазает по моим вещам, работает моими инструментами, а порой и спит на моей постели. Я хочу, чтобы ты называл меня Ну-от-хаби. Ты понял?

– Да, я понял.

– Ты в силах запомнить это простое китайское имя?

– Да.

– Тогда ответь, почему ты не называешь меня так?

– Я думал, вам не понравится, – сказал раб.

– Думать нужно всегда, в этом ты прав. Но порой следует этого и не делать. Впрочем, начинай…

Закрутился станок, глина под тонкими пальцами юноши поехала вверх, приобретая выемку, которая все углублялась по мере роста будущего изделия. Изящные стенки сосуда свидетельствовали о большом мастерстве юноши.

Но китаец только покачал головой:

– Плохо, очень плохо. Этим не годится даже черпать воду.

Тотмий посмотрел на почти готовый кувшин, к которому оставалось только ручки прилепить и можно обжигать в огне… Почему Ну-от-хаби недоволен?

– Ты думаешь, я шучу? – спросил китаец.

– Да, хозяин, вы ошибаетесь, – твердо заявил юноша. – Если сделать стенки тоньше, глина не выдержит собственной массы. Я много раз убеждался в этом.

– Надо же, а я думал, что ты занят чем-то более важным, уборкой дома, к примеру, или другими полезными делами. Тебе не пристала работа гончара.

– Да, я не гончар, – после небольшого раздумья сказал молодой человек. – Но я хочу научиться обращаться с материалом, из которого можно сделать форму…

– Зачем тебе это? – китаец лукаво сощурился на юношу.

– Я хочу делать человеческие лица.

– Лепить гримасы? Да, это занимательно, – поддел Ну-от-хаби. – Серьезная работа.

По его чуть ироничному тону невозможно было установить, шутит ли он или говорит всерьез.

– Не смейтесь, хозяин! – воскликнул юноша. – Я всю жизнь стремлюсь познать искусство, делающее глину похожей на живых существ.

– Всю жизнь? – переспросил китаец. – А сколько тебе будет в годах? Допустим, семнадцать. Год ты живешь у меня, и прибавь пару лет на то, что ты называешь «всей жизнью». Это будет три. Три года. Для тебя, быть может, это и много. Но всегда найдется кто-то старше и мудрее тебя, который поднимет тебя на смех, если ты скажешь о своих годах. Я занимаюсь ювелирным искусством гораздо дольше, чем ты живешь на свете. Так что ты имеешь в виду, когда говоришь, что шел к этому всю жизнь?

– Это несопоставимо с тем, сколько вы живете на земле. – Ответил юноша, потупив взор.

– Вот, я уже слышу слова мудрого человека, – сказал китаец с одобрением.

– И все же это не три года, а семнадцать! – упрямо произнес молодой человек. – Я действительно не помню перед собой иной цели.

– Никогда не говори опрометчиво, иначе будешь несчастным, – ответил Ну-от-хаби. – Подумай прежде, чем о чем-то сказать.

– Ну-от-хаби, – вдруг спросил Тотмий. – Почему у вас нет учеников?

Китаец хитро взглянул на молодого человека:

– Нет достойных.

– А как стать достойным? – не унимался юноша.

Тот еще более лукаво посмотрел на своего раба:

– Зачем тебе это знать?

– Зачем? – молодой человек замялся, но тут же решительно выпалил. – Я бы хотел учиться у вас.

Китаец с улыбкой на губах замотал головой.

– Но почему? Почему, Ну-от-хаби? – воскликнул юноша. – Я не подхожу? Я недостоин вас, потому что я ваш раб, иноземец? Вы не хотите взять в ученики своего соплеменника, китайца, зачем же вам я и отчего я об этом спрашиваю?! – молодой человек вскочил с места, схватил с круга недоделанный кувшин и зашвырнул его с размаха в таз с глиной, а сам принялся мыть руки в другом тазу, где была вода.

– Нет, – тихо ответил китаец. – Все это не имеет для меня никакого значения.

– Тогда что же? – спросил раздосадованный юноша.

– Ты напрасно уничтожил хорошую работу, – Ну-от-хаби кивнул в сторону глины, валявшейся в тазу.