Холодом смотрит небо из звёзд

Холодом смотрит небо из звёзд
Татьяна Немшанова

«Холодом смотрит небо из звёзд» – это сборник охотничьих таёжных былей. Написан он не всемирно признанным законодателем охотничьих мод – опаленным

метелями мужем, а хрупкой женщиной… – в прошлом – геологом, краеведом, учителем географии, журналистом и… – опытным охотником, прожжённым таёжными северными ветрами, морозами в настоящем. Все события, повествуемые в таёжных историях, происходили в реальности, даже если порой и кажутся заимствованными из области приключенчества, мистики и фэнтази. Книга иллюстрирована авторскими фотоснимками, полученными во время странствий по югорским лесам Крайнего Севера Сибири, Зауралья, по отрогам Приполярного Урала.

Татьяна Немшанова

Холодом смотрит небо из звёзд

Холодом смотрит небо из звёзд

Дневник таёжницы

В морозном тумане тайга.

Дорожки луны, как вода,

– струятся, текут по снегам.

Парит у промоин река.

Бесшумно шагают века.

9 декабря 2002 год

Мы с Серкой в тайге пятый день. Пришли четвёртого декабря с села. Мороз неуклонно крепчает! Сегодня утром – минус тридцать три и с ветерком. Ветер, хоть и несильный, а усиливает ощущение холода.

Ходили с Серым на север. За рекой натоптано немало заечьих троп, набегано и куропатками. Птица и зайчики кормятся, бегают – греются. В снегу обнаружили ночную лежанку лося. Как поняла: мы его спугнули. Из боровой птицы подняли единственную пальнушку. Тетерева не кормятся, пережидают морозы, спрятавшись под снег.

10 декабря 2002 год

Мороз крепчает и утром давит уже под минус сорок два! Может похолодать и за пятьдесят минус!

– Обидно! – Из-за мороза сегодня долго не походишь. Днём потеплело всего на два градуса. Наш градусник выдаёт минус сорок. Чтобы рассмотреть ртутный столбик, стираю со стекла термометра слой куржака. Градусник висит на стене избы возле окна, и реальная температура на улице может быть ещё ниже.

Расставила ловушки на зайцев. Утром видела косачей на этой и на той стороне реки. Тетерева кормятся стайками, собираются вместе семьями; рассевшись на берёзах, склёвывают почки. Сильно пугливы! – Слетают с дерева при моём появлении, улетают за километр и совсем не сидят под собакой. Никак не удаётся подойти к ним на выстрел. – Досадно! Видела свежий след лося, – спугнули! Кормится талом у реки.

В 17.50 на востоке, напротив окна избы, появилась луна. Она восходит сейчас севернее ещё пО свету и за лесом не видна.

11 декабря 2002 год

Луна заметно растёт. – Это хорошо! При луне в тайге светлее, можно дольше находиться с делами на улице.

Утром стабильно морозит и температура повисла на делении минус сорок. Вечером ещё похолодало до минус сорок одного. Мороз надолго обосновался в долине реки Манья. Сижу сегодня дома, – отдыхаю, занимаюсь хозяйством. Накопилось много дел. Подшиваю валенки, – утепляя. Неподшитые валенки морозы сороковники не держат. В них ноги в минус сорок два подмерзают. Валенки на холоде заметно поизносились. Заметила, что в морозы одежда, обувь снашиваются скорее, приходится их регулярно чинить, утеплять.

Возле избы, в вечерних потёмках, подняли копалуху. Глухарка устраивалась на ночлег рядом с зимовьем на кедре. Серка заметил, обрадовался и залаял. Однако добыть еду не вышло: ружьё замёрзло и боёк пристыл. Ружьё из-за холода не выстрелило. Пока переламывала для повторного выстрела, спугнула птицу. Выстрелить не успела и наша еда улетела. Не расстроилась: «Пусть живёт! – Не голодаем». А вот Серый огорчился сильно. Пришлось успокаивать трудягу – охотника.

Дрова идут лихо! На день при всей экономии сжигаю две сосновых чурки. Ежедневно, возвращаясь в избу, по пути, подкалываю сосновую сушину. С одной сухостойной сосенки получается охапка дров. Заготовка дров – то ежедневная забота. Без дров в морозы сороковники не проживёшь. Экономлю и керосин. В декабре день короток. Кручусь дома делами, оттого и керосин живо идёт.

Луна восходит на востоке уже в пять вечера. Лунный свет позволяет вечерами заготавливать дрова, колоть. Ежевечерние дровяные заботы занимают не менее часа времени.

В деревню не тянет. Впереди Новогодние праздники с бесчисленными возлияниями. Возвращаясь с тайги неизменно издали всматриваюсь, проверяя: «Стоит ли ещё наш дом?.. – не сожгли ли соседи алкаши?..». А по приходу в село традиционный вопрос: «Кого похоронили?.. Кого зарезали, застрелили, зарубили топорами; кто повесился, кто пьяный замёрз?..». – Ненавижу Новый год! – Самое дурное время.

12 декабря 2002 год

Сверкают в небе звёзд миры.

Мелькают дни незримо.

Сверкают в небе звёзд миры,

Где нас однажды встретят

Улыбки глаз родных,

Тепло привета слов,

Забота, вера и любовь.

Девять дней промелькнули, будто миг. Зашли с Серкой в тайгу четвёртого декабря, а сегодня уже 12 декабря 2002 год. Утром мороз минус сорок три. Луна растёт, восходит засветло, севернее востока.

В ловушки зайцы не идут. В полынье реки рыболовные крючки оборваны. Удочка – дерево, к которому были привязаны крючки, оказалась сдвинутой в сторону течения реки, стащена по льду. На снегу, возле полыньи утоптано свежими следами выдры. Как поняла: выдра учуяла добычу и ныряла в промоину, куда я закинула в надежде поймать рыбы. Вероятно, на кусок мяса, что насторожен на крючке, попалась крупная рыбина. А хищница мою добычу оторвала, оттого бревно развёрнуто и смещено. Сама не попалась, – леска не на неё рассчитана!

Вырубить крючок изо льда, – проверить, что попадалось, не получилось: он вмёрз в лёд, а леску нечаянно перерубила топором, – слишком холодно, руки в толстых меховых рукавицах неловки. Полынья протоки на глазах затягивается льдом. Вода густо парит на стуже. Мороз не позволяет минуту стоять неподвижно.

Никого интересного сегодня не видела. Прошла несколько километров по промороженной тайге впустую. Решила возвращаться в зимовье засветло, – опасаюсь застудить лёгкие. Воздух – ледяной, морозит внутренности. Сильно обмораживается лицо, – невозможно защитить ничем. Постоянно на ходу приходится согревать нос, щёки. Пыталась закрывать лицо воротником, а тот от дыхания куржавеет, и густо покрываются инеем ресницы. От льдинок ресницы тяжелеют, мокреют, редеют, вырываясь, когда стираю с них лёд.

13 декабря 2002.

Мороз сороковник повис над тайгой! Утром на нашем градуснике – всё те же сорок два минус! Луна с каждым днём растёт, восходит уже пО свету на северо-востоке. Сижу сегодня дома из-за морозов. Утеплила валенки, подшив дополнительно подошву. Заметно теплее ногам стало! Ремонтировала лыжи. Всё на лютом холоде не выдерживает и быстро истирается. В мороз деревяшки на тропе проблематично ремонтировать. – Как бы тепло ни одевалась, более десяти минут неподвижности не выдержать. При температуре ниже сорока градусов ремонт крепления лыж голыми руками фактически невыполним. А от надёжности лыж зависит моя жизнь сейчас напрямую. В тайге я из людей одна. Во всём полагаться можно только на себя и на лайку. На лыжне в сороковник при форс-мажорных обстоятельствах никто не поможет кроме Бога и Ангела. Однако, и они смогут подсобить лишь тому, кто сам себе в состоянии помочь. Зимняя тайга беспощадна!

Здоровье заметно ухудшается. Появилось сильное головокружение, тошнота, жар, болит спина, суставы, ухудшилась память. Выпила корвалол – сердечные, – похоже, сердце сдаёт. – Никакому богатырскому здоровью подобных нагрузок физических, нервных без последствий не сдюжить.

14 декабря 2002 год.

Наконец-то теплеет! Утром – минус тридцать. Вечером уже температура поднялась с сорока трёх до минус тридцать двух, на десять градусов Тридцать – то ещё нехилый мороз, однако после сорока с гаком ощущается оттепелью. И как признак потепления, отступления арктического антициклона, появились на сини неба облака. Луна доросла до половины от полной, взошла сегодня ещё пО свету на северо-северо-востоке, постепенно смещая восход к северу. Из-за стойкой морозной погоды попряталась вся птица. Днём сегодня лишь одна оголодавшая белка вылезла с гайно и кормилась. Над избой, уже в темноте предночной, опять сидела копалуха.

15 декабря 2002 год.

Стремительно теплеет. Утром уже минус восемнадцать, а вечером – минус шестнадцать. После минус сорока трёх ощущаю необычное тепло и покой благополучия. Спало непрерывное напряжение от холода и осознания реальной опасности обморожения. На душе стало легче, – покойней.

Вечером порывы шквального ветра волнами, с гулом, налетают на тайгу. Под ветром потрескивают смороженные деревья, не успев оттаять. Видела днём двух куропаток и одну пальнушку. Боровая птица зашуганы, боится меня; сходит с дерева, под собакой не сидит. Вероятно напугана тем, что осенью сильно побили у нас птицу чужаки. Соседи браконьерничали нагло, скотски. Узнала о том лишь позже, стороной, от третьих лиц, – гадко! И ничего не поделаешь! Не предъявишь тварям. – Все националы! – Охраняются как вымирающий подвид хомосапиенсов. Да разума в них меньше, чем в дубе.

Луна с каждым днём зримо растёт, выходит уже в четвёртом часу по полудни, засветло, на северо – северо-востоке. На юге, метрах в четырёхстах от избы прошло два лося. В округе рыщет росомаха в поисках еды. Сейчас ничего не оставить на улице съестного, – утащит! Не первый год хищница у нас живёт. Один раз славно порехтила у нас продукты. Только сама виновата: не подвесила как следовало на высокое дерево. Обидно! Да всему в тайге приходится учиться и учиться. – Создание канительное! – вычищает ловушки, да так, что не успеваю проверить. Она опережает, обойдя следом за мной по лыжне. – Ох, и нагла!.. Незря охотники их ненавидят.

16 декабря 2002 год.

Оттепель! Минус девять градусов утром! Напористо теплеет. Луна упрямо растёт. Живность почувствовала тепло и забегала, засуетилась, кормится. Принесла «хвосты» и птичку. Соболь активизировался и рыщет в поисках еды, начался переход. Серка работает молодцом! – Едва лапы дотаскиваем оба к ночи, подходим уже в лунной темноте до избы. А потом до полуночи пластаешься при свете керосинки с обычными лесными хозделами.