Апостолы игры

Услышав друга, повернулся к двери Демон. Посмотрел на вошедших, убрал руку с лица местного бандита, поднялся, обтирая ладонь о штанину.

– Шмеля нет, но вроде что-то знают, – отошёл, походил, разминая ноги. Остановился у одного из бесчувственных тел, внимательно рассмотрел кровь под ногами.

– Славная охота… – нагнулся, достал из неподвижного кармана на груди у тела пачку сигарет, щелчком выбил из пачки одну, подошёл к столу, взял со стола зажигалку. Закурил, рассматривая расфасованные сокровища. – Славная охота…

Оскар с Мигелем подошли к тихо всхлипывающему бандиту в центре. Вайдас убрал ногу с его гениталий, но остался рядом, демонстративно покачивая, пистолетом. Кястас подошёл к Огневу.

– Без мокрухи обойтись не могли?

Демон сосредоточенно, не слыша вопроса, курил, пока не почувствовал яростный взгляд Потёмкинаса на щеке.

– Что?

– Без мокрухи не умеете? – тихо повторил Кястас. Демон, будто впервые их видя, посмотрел на тела. Окликнул:

– Балу, это я этих?

Убедившись, что Оскар с переводчиком не нуждаются в его поддержке Балу подошёл к столу. Прикурил.

– Нет, ты сразу на центрального кинулся. Этих мы уложили, – снова подмигнул Кястасу. – Не плачь, начальник, мы умеючи. Жить будет.

– Заебал со своим «начальником», – Потёмкинас перевёл взгляд на Балу. Дождался чтобы тот отвёл глаза и только тогда шагнул к телам, пытаясь отыскать пульс. Пульс прощупался у обоих. Вернулся к столу и, не глядя на паневежцев, закурил тоже.

– Эй, спортсмены, про режим не забыли? – насмешливо крикнул им от стены Микщис. Балу, усмехнулся, собираясь с ответом, но его опередил отошедший от Оскара Мигель.

– В общем, Дельгадо и «буйный турист» здесь были, но поехали в детдом, потому что «туристу» нужна какая-то девочка-музыкант, а «босс» считает, что это всё очень забавно.

– Знаем место? – Спросил Демон, повернувшись прямо к Оскару. Тот, к этому времени, тоже оказался у стола. Ответил через Мигеля:

– Да. За городом, достаточно далеко, но дорогу я знаю. Едем?

– Едем, – ответил Огнев и Потёмкинас подтвердил кивком.

Вдруг раздался восхищенный голос Мунтялиса. У дальней стены тот нежно баюкал на руках блестящую маслом, явно вытащенную из одного из ящиков, винтовку.

– Какая красавица, а! Сто лет таких не видел! Я её одолжу на время!..

Встретив неодобрительный взгляд Потёмкинаса, сжал винтовку крепче:

– Не, Кость, ну, правда, я тут без плётки как голый…

* * *

Игра помогла. Игра всегда помогала. Даже в детстве, когда Димка с половиной стаи уходил «крутиться», оставляя его с парой «псов», чаще всего Фантой и Максом, обыгрывать во дворах лохов. Потом, правда, Демон подчёркнуто хвалил их и говорил, что игрой стая зарабатывает даже больше, чем «варками», но Шмель ему никогда не верил. И вообще… Не в том же дело. Демон никогда не считал его равным. Демон никогда не считал его достойным. Вот, что было обидно. И только игра помогала.

Помогла игра и сейчас. Отступили и обида на Демона, и стыд за собственную истерику. Мяч. Паркет. Кольцо. Только та девочка со скрипкой не шла из головы. Сколько ей – двенадцать? Тринадцать, четырнадцать? Сука-жизнь. И о чем болтал с её хозяином Римлянин? Сука-сука… Сука. И скрипка играла в голове. Скрипка. Он её очень давно не слышал.

Ко второй половине матча всё это смешалось в тот, давно забытый вне дозы кураж, когда жизнь приобретает цвет, цвета сливаются с музыкой в голове, чувство вины отступает, и вырастают крылья. И всё правильно. И всё как должно. И жизнь прекрасна. Крылья жужжат, жужжат трибуны, смычок в голове резко бьёт по струнам, рвёт ритм. Мяч бьёт по паркету, рвёт ритм, кольцо расширяется, жизнь удаётся. Этот кураж раньше позволял ему сдерживать слёзы, отпускать брата – и играть, выигрывая в любом дворе, на любом кольце, против старших, против взрослых, против вернувшихся домой на каникулы студентов-физкультурников. За этим, точнее, очень похожим, чудесно этот заменявшим, куражом он возвращался к «винту» после всех его покаяний и слёз перед стаей, когда груз вины становился непомерным, а и без того серая жизнь – блеклой. Именно этот кураж и был жизнью, той, чью красоту описывала скрипка, чью интенсивность объясняла игра, ту, ради которой всё это имело смысл. Интересно, та девочка чувствовала когда-нибудь это? Успела? Успеет?

Погруженный в свою среду, захваченный игрой, Миха не слишком следил за тренерским планом. Он чувствовал, что играет хорошо, знал, что команда ведёт в счёте и ведёт во многом благодаря ему. Ему было почти правильно. Он чувствовал себя почти настоящим. Когда тренер – да, он же, кажется, сушить игру хотел – заменил его, на скамейку Шмель садился почти счастливым.

А потом он увидел. Хост. Владелец, хозяин. Малолетняя скрипачка с закатывающимися глазами. Мистер вонтс драгс? Мистер вонтс ми? Та, которой, повезет ещё меньше, чем повезло в жизни ему. Та, которая, может даже так и не поймёт, что за всем этим – улицей, наркотиками, вечным отсутствием тепла и покоя, грязью – есть что-то прекрасное. Что скрипка, которую она держит, стоя на углу, – ключ, а не просто дополнительный инструмент боли и унижения. Рассмотрев фотографию на телефоне тренера – да, это точно он – Шмель решился: девочку нужно спасти. У него был шанс, должен быть шанс и у неё. Нельзя жить, так и не почувствовав, что жизнь – прекрасна. Ни разу не испытав этого.

Когда «хозяин» встал – парни, кажется, окончательно разобрали венесуэльцев, финал был решён – Шмель пошёл за ним. Что делать, как делать? Спасать девочку.

– Девочка, девочка… Гёл… Мюзик… – схватил его за плечо на пороге спорт-комплекса. Двое гопарей – охранники – тут же подхватили под плечи самого Шмеля. «Хост» повернулся. Всмотрелся. Улыбнулся. Что-то сказал со смешком.

– Гёл, мюзик, гёл…

Венесуэлец нахмурился, но тут же расправил лоб. Рассмеялся.

– So you like my Izzy! Oh, she is sweet! Ok, no prob at all, that’s what we offered in first place… Great game, by the way![44 - – Так тебе понравилась моя Изи! Ох, она милашка. Конечно, без проблем, мы же тебе это и предлагали сначала… Кстати, отличная игра!]

Грит гэйм… Игра… Это не игра, мудак толстогубый! Игра важна, когда есть что-то настоящее. Есть оно у девочки? Иза… Шмель дёрнулся. Венесуэлец опять рассмеялся.

– You don’t speak English, mate, do you? No prob… – он заговорил очень медленно. – Come with me. You pay me money – I give you a girl. For an hour, for two, for full night if you like. Deal? Or maybe you like this one?[45 - – Ты не понимаешь английского приятель, да? Хорошо, без проблем… Поехали со мной. Ты платишь мне деньги – я даю тебе девочку. На час, на два, на всю ночь, если захочешь… По рукам? Или, может быть, тебе эта подойдёт?] – показал на свою теперешнюю спутницу.

Кажется, предлагает отвезти. А что – эта? Эта другая. Взгляд… Тоже неправильный, но другая. Девочку нужно спасти. Ту девочку. Надо ехать.

А что дальше? Жизнь.

* * *

В автобусе Кость первым делом заверил Оскара, что оба обезвреженных бандита – не более чем обезврежены. Живы, пульс прощупывается, всё у них ещё будет хорошо. Оскар особо не обрадовался:

– Я думаю, может имеет смысл вернуться и всех пострелять, пока они Дельгадо не предупредили. Они, конечно, сразу к телефону не бросятся – нюхнут, курнут, будут долго обдумывать как Дельгадо отнесётся к тому, что они его сдали… Но до места нам добираться часа два-три, точно решатся за это время.

Макс с Балу синхронно поднялись, но под яростным взглядом Потёмкинаса сели на место. Демон усмехнулся:

– Мигель, скажи Оскару, что в другой раз постреляем: дорога, сам говорит, дальняя, а у нас игра завтра, перед ней, если не выспаться, то хоть поспать надо. Нечего время терять… Кто мне может объяснить, зачем Шмель за этим Дельгадо погнался и при чём тут музыка? Я теряюсь…

– Возможно, имеется в виду та девочка, которую мы с Михаилом и Артурасом вчера видели. Помните, когда Михаил отбился и мы с Артурасом пошли его искать? Он тогда на самого Дельгадо с одной из его девочек и наткнулся. Она на скрипке играла и Михаил явно очень впечатлился, оглядывался на неё всё время, пока Роматис у Дельгадо закупался…

– Роматис что-то на улице покупал? – переспросил Кястас. Автобус под управлением Оскара скользил по вечернему городу. Мигель кивнул.

– Да, он еще меня попросил наличные ему одолжить. Я еще удивился, всё-таки спортсмен…

– Что, Шмель за компанию с Римлянином дунул и добавить приспичило? – Демон, перебив Мигеля, повернулся к Балу. Балу с сомнением покачал головой:

– Нет, Шмель точно чистый был всё это время. Взбудораженный, но когда вы вместе… – Вайдас махнул рукой. Демон поморщившись, промолчал.

* * *

Добрались уже за полночь. «Детдом» оказался большой трехэтажной виллой с огороженным решётчатым забором двором и башенной вышкой рядом с воротами. На вышке клевал носом охранник. Сами ворота были открыты, за ними у крыльца здания виднелись три припаркованных автомобиля. Всё это литовские спортсмены и их венесуэльские товарищи рассматривали с некоторого отдаления. Машину Оскар предусмотрительно остановил, не доезжая до посёлка, и последние два километра компания шла пешком.

– Как хотите действовать теперь, коллеги?.. – спросил, наконец, Оскар. Когда стало ясно, что никто из неофициальных лидеров кампании с ответом не торопится, заговорил Мунтялис.

– Смотрите. Я могу снять часового и сразу же убрать те четыре фонаря у крыльца. Если вы будете там, то у вас будет секунд двадцать-тридцать темноты и преимущества…