Чернокнижник

– Наш скромный завтрак! – хвастливо проговорил Шельдман.

Симон с укором посмотрел на покровителя, но Шельдман сделал вид, что не замечает недовольных взглядов воспитанника.

– Сейчас, по времени, конечно, должен быть обед, – нравоучительно произнес Шельдман, – но мы не хотели трапезничать без тебя, Сим. Мы же – одна команда и уважаем каждого члена нашего сообщества.

– Спасибо, – беззаботно отозвался Симон, – хотя можно было обойтись и без таких жертв! Мы с Ксаверием не требуем к себе какого-то особого отношения.

Шельдман недовольно засопел. Симон повернулся к напряженно молчащему Ксаверию.

– Ксава, ты пьешь чай или кофе? – спросил Симон.

– Чай, – не очень громко проговорил Ксаверий, стараясь скрыть свой неприятный голос.

– Я тоже пью чай, – сказал Симон.

Слуги налили Симону, Ксаверию и Ратке чай. Мистер Шельдман и Элла пили кофе. Миллиардер все так же кривил губы, едва его взгляд попадал на Ксаверия. Ратка и Элла притихли.

– Ксаверий, угощайся, – попытался разрядить обстановку Симон. – Я не знаю, что ты любишь, но думаю, искусство наших поваров тебе понравится.

– Да я не привередливый.

Ксаверий вспомнил, что последний раз ел прошлым утром в доме Ядвиги Францевны. Синклер придвинул к себе тарелку с ароматной кашей и принялся за еду, стараясь это делать как можно неторопливее. Шельдман опять усмехнулся.

– Наверное, вам, мистер Синклер, уже надоели все эти заморские лакомства? – с иронией спросил Шельдман. – Ведь вы довольно долгий срок вынуждены были питаться только ими.

– Всякое приходилось есть: и ананасы, и манго, и дикие сливы, а, бывало, что и падаль, – невозмутимо парировал Ксаверий.

– Ну мы, мистер Синклер, падали не употребляем, наша кухня не столь изощренна. Будем надеяться, что наш скромный стол удовлетворит ваш экзотический вкус.

– Вкусно, – просто ответил Ксаверий.

– Вы ведь врач, – не унимался Шельдман. – У вас своя практика? Или вы работаете в клинике?

– Нет, я работаю в деревне. Сельский доктор я, знахарь, – так же спокойно ответил Ксаверий.

– Да, я понимаю, сейчас, без связей, очень трудно найти работу, – с деланным вздохом проговорил Шельдман.

– А чем в деревне плохая работа? Там что, не люди живут? Болеют-то все одинаково, хоть в избе, хоть в особняке.

– Увы, страдания никого не щадят. И какие у вас планы на будущее, мистер Синклер?

– Да никаких. Где работал, там и буду работать. Моим односельчанам нужна моя помощь.

– И вы не хотите сделать карьеру? На моей родине, в США, ваши заслуги уже признали. Вы награждены почетной медалью!

– Чужой я там. Здесь мой дом.

– Но в США вы бы могли совершенствовать свои знания. Там широкие возможности для ведения научной деятельности, оставаясь же в деревне, вы лишаете себя карьерного роста.

– А людям нужен не мой карьерный рост, а лечение! Можно, конечно, сто лет бумажки перекладывать и чего-то там на них записывать, а люди будут умирать.

– Но никто не будет отрицать, что лучшие медики – все же в США, вы могли бы многому там научиться!

– Да видел я работу ваших «специалистов», – усмехнулся Ксаверий, кладя ложку на уже почти опустевшую тарелку. – Ваш друг Симон уже девять лет страдает от последствий ранения, и никто до сих пор так и не смог ему помочь.

– Мистер Синклер, вы забываетесь! – вспыхнул Шельдман. – Симоном занимались и продолжают заниматься не просто лучшие, но избранные медики! Нармер, великий экстрасенс, наставник Симона, и то признал, что здесь и магия, и наука бессильны!

– Ну, Нармера я не знаю, первый раз о нем слышу. Не буду оспаривать его авторитет. А Симона не вылечили потому, что толком-то и не брались за его лечение. Назначили поддерживающую терапию – и живи, как хочешь! А Сим мучается.

– А вы знаете, как вылечить Симона?

– Пока нет, но обязательно найду способ.

– И чем, позвольте вас спросить, вы собираетесь лечить моего друга? Репой с огорода или лопухами?

– Может, и репой, а, может, и лопухами. Надо подумать.

– Мистер Синклер, вы, безусловно, по праву носите свою награду, но все же не могу не признать, что ваш опыт и знания весьма ограничены. Симон получает уникальную терапию, мы привозим лекарства с самого Тибета!

– А толку-то? Болезнь как была, так и осталась. С таким подходом к делу Сим обречен на вечные страдания.

– Судьба у меня такая, – вздохнул Симон.

– Судьба, конечно, – особа серьезная, но и человек – не листочек, чтобы лететь по воле ветра, – сказал Ксаверий. – Ладно, Сим, посмотрим, что тут можно сделать.

– Мистер Синклер, вы всех критикуете, – с вызовом проговорил Шельдман, – но, между тем, вы и сами серьезно искалечены. Или ваш голос – не результат полученных вами травм?

– Не совсем. Я перенес тропическую лихорадку, пока шел через африканские джунгли. Но шел я тяжело раненым.

– И вы не смогли вернуть себе свой прежний голос?

– Нет.

– Тогда почему же вы упрекаете других ваших коллег, которые не смогли помочь Симону? Как врач вы должны знать, что есть неизлечимые случаи. И ваша хрипота – тому пример.

– Согласен с вами. Но у Симона – другое. Симона можно вылечить, я в этом уверен! Я просто убежден! Надо лишь подобрать подходящее лекарство и терапию.

Шельдман пожал плечами.

Дальше завтрак прошел в полной тишине. Шельдман первый поднялся и, кивнув только Симону, вышел из-за стола.

Глава 47. Молодежь

Как только мистер Шельдман ушел, молодые люди сразу оживились. Элла заерзала на месте, даже Ратка стал не такой хмурый.

– Ксаверий… как вас по отчеству? – спросила Элла.

– Да Ксаверий я, Ксава, и давай на «ты». И ты, парень, – Ксаверий посмотрел на Ратку, – тоже без всяких этих официозов.