ЗвездА БеzумиЯ

остановились космические часы

мы здесь их оставим

Пепел

…Мышьяк пепла обсыпал колени. Очищенный мрак. Отрепья полнолуния в зеркале – в холщовой игре теней, на коже рук. Умер петух и проснулся новый рассвет! Орел грел поле взглядом: бархатным ремеслом убийцы

Монотонное жжение света… российский ветер сжег ночь, и тихую паутину рассвета. Костюм палача трепал ветер – пылающий черный костер. Нега текла сыроватой рекой в ночи… Безъязыкая ласточка протыкала тьму. Околдован костром и хищниками: гончарный круг под этим обожженным небом – последний

Хамский ветер и стеганое одеяло —

дождь, прозвучавший трехкомнатным эхом… начало западни. Немой кашель. Холодный портвейн. Хромой воробей на подоконнике подклевал звезду и замысел, сложившийся в благоухании окон.

Натянутая память как сеть, удерживающая самоубийцу. Пылающая хризантема в углу. Пустая улыбка. Кость сновидения, обрастающая плотью. Не выпустим изо рта веревки, будем немы как рыбы.

Пересадка сердца кораблю. Сухие сплетни полей куклам света, сторублевая нагота шоссе. Журавль или ангел, пересекающий горячую синеву.

Творимый пауками парк пах луной

и сытым безумием питались зеркала, встречая ветер

и обрывки звезд

Белое в белом…

Белая кушетка белая-белая. Белая, белая смерть.

Белая лошадь в мраморном парке —

больно глазам смотреть…

Приспустили флаги серафимы. Из печали

несли венки, головами качали… Цветы в астральной

литургии. Ослепший Тесла в черных очках: сияет пыль

в черных перчатках

Осторожный лист упал в комнату: окно

дышало запустением. Сидела нога на ногу.

Курила, придерживая пепельницу в левой руке.

Отрекшийся мальчик у окна.

В ясность зеркал простирается мечта,

залитая Светом в конце… поле было бесконечным —

изумительные пришельцы улыбались на меня во сне!

Государственные флаги спускались с орбиты…

звезда в пароксизме сумерек —

падает, укутывая плечи

солярные призраки в электрических полях

боль шевелится как новорожденный, не угасает

Экстаз полз по коже…

Экстаз полз по коже, нащупывая

этажи позвонков. Плавные авиалинии

тела… лежал в яслях полных ясности,

лодка в надире лунной дорожки —

из наших надежд сделают черное фортепиано,

лоснящееся на подиуме наслаждения.

Громоздятся крылья, заваливая Вселенную.

Шарят радары во тьме сердец, чувств

украденных у бриза на одичалом причале

Седла скрипели как кости в теле.

Как луки в колчане. Как камни в горле.

Отправился за звездой красивой. Обжегся

волшебной крапивой. Пыль вечная как расстояния.

Река… здесь звезд больше, чем у меня в гареме!

твоя талия тонкая как боль подростковая

растрескавшаяся мозаика губ – курлыкала белая

птица словно не могла согласиться