Щекочет ноздри вялой кофейной благодатью. Слова —
для них есть запасное сердце. Искусственное. Красоту не спасет мир заключенный нашими отцами: по логике вещей, будущее никогда не наступит – единственная армия, которую не победить. Так и хочется сказать: блядь!
…пушистые скалы шевелились дуновениями,
словно вновь вышел из тела… поля памяти как жесткие диски – берущие последнюю ноту октавы – всё или ничего: но это только до начала безмолвия
– Они крэйзи!
ну, да… как только ты обнимешь меня
Ночь пылала, звезда сияла…
Ночь пылала, звезда сияла
Дни разбрелись по-собачьи, случились:
белые мальчики – ружья и птенцы. Рука
полная власти. Мертвые царицы.
Особенно на заре…
Глаза заглядывают в глаза —
побудь со мной, моя тень.
Сверни с мыслей на проселок.
Звери в коже. Дни-покойники заходят
в гости: сладости от отца. Случайная боль
влетела в тело, разворачивала сладость мучений.
К окнам приникли тени. Замостили лицами город.
Счастье грело колени. Сошло с ума в тишине.
Лошади стонали, мертвые пели.
Ведомый спутником за бортом тела.
Окна замазали глиной. Мертвый цветок —
будешь первым в мае! Получишь письма из
прошлого (ничего хорошего). Метель замела слова,
сладкие как халва. Мрак отутюженный. Молнии под
ногтями: метались во сне занавески-невесты…
Мы по-прежнему одиноки.
Ночь устала, звезда сияла.
Ломтики булки на счастье…
Блестело окно…
1
Блестело окно в сероватой кухне.
Хореографией пах пол, атласом памяти.
Хотелось времени, зеркал. Хмель и чай,
и пушистые осы. Целовало запястья солнце —
было мало сказать: «любимая…» —
полсвета молчало в ответ
Солнце распустило свои патронташи…
Ныла музыка в окна – Эверест потухал в заре.
Колкое море цикад в тишине, жаркие воспоминания
Мела метла, бережливо сметая деревья… ослиный
оклик теребил время – шлёпали босые ступни по
полу: звезда на небе – кораблик жгучий…
Звездные меха метели.
Эхо было нелепо, бессмысленно —
бродило по площадям аллергическим ветром…
Приходил дурак: угадывать имя.
Порошок его шепота всю ночь: черный…
Солнце мололо чепуху в своей мельнице: