Поцелуй со вкусом яда

– Тебя сейчас судить будут, а ты спрашиваешь про печать? – Лорклар издала каркающий смешок, но все же пояснила: – Печать – это временное заклинание, которое позволяет носителю понимать другой язык. Пока печать на ее коже, твоя подруга сможет говорить на нашем языке.

– Я никогда не видела подобной магии. Как такое возможно?

– Неудивительно. Ты жила среди людей. Если бы росла среди нас, то давно бы научилась не только такую легкотню исполнять. То, чему учат в магии люди, – лишь первые ступени. Вам запрещали узнавать больше, чтобы сохранять контроль над магами. Вас заставляли ползать, зная, что вы можете летать. Но если ты выживешь и останешься с нами, наш народ поможет тебе познать себя и свою силу.

Мы подошли к ступеням, ведущим на сцену. Ко мне приблизились двое – драконорожденный в мешковатых одеждах и девочка-подросток. Человек. Под чутким руководством драконорожденного она начертала на моем запястье знак. Ученица, догадалась я и подметила, что моя печать отличается от той, что была у Антинуа.

– Это клеймо души, – пояснила Лорклар. Она уже поднялась на возвышение напротив сцены и направилась к свободному месту на скамье среди других сородичей – от молодых до совсем старых, с поседевшими волосами и выцветшей чешуей. – Теперь на какое-то время ты можешь говорить только правду.

Когтистая рука одного из старейшин указала на центр сцены, и я послушно прошла туда. Стоя под сотнями взглядов, я вдруг поняла, что переживаю. Но не из-за предстоящего допроса, а из-за того, что происходящее напомнило аукцион, с которого все началось последним летом.

Разве что зачарованный огонь не слепил. Тут огня вообще не было, только светящиеся камни, которых не счесть.

Вдруг все внутри туртама стихло. Раздался первый приказ:

– Назови свое имя.

– Тиа, – соскочило с губ легко, как дыхание.

– Как ты думаешь, почему ты все еще жива, Тиа?

Старейшины сидели в ряд. Прочесть что-то по их глазам или лицам я не могла. У драконорожденных не было такой выраженной мимики, как у людей.

– Думаю, это из-за того, что Лорклар однажды узнала, что я мечена солнцем.

– Ты догадываешься, что это может значить?

Я не хотела говорить. Стиснула зубы, но правда рвалась наружу, как ни старалась ее скрыть. Губы сами зашевелились. Может, оно и к лучшему?

– Я не догадываюсь, я знаю. Я делила тело с Царицей Мечей, богиней солнца, которую вы зовете Солнцеликой Яснарой.

Сердце безумно колотилось. Глаза бегали, выхватывая в поднявшейся суматохе обрывочные образы. Шепчущиеся драконорожденные. Яркие золотые глаза с вертикальными зрачками, устремленные на меня. Крепко сжатые на трости пальцы Лорклар.

– Ты лжешь! – крикнул кто-то из старейшин, подскочив со скамьи. Тот, что казался самым молодым из них.

Лорклар коснулась его руки, успокаивая. Разгоряченный парень не спешил садиться на место.

– Это невозможно! Дух богини заточили, а тело сожгли в драконьем пламени! И даже текст заклинания утрачен!

– Это мы так думаем, – проскрипела Лорклар. – Но раз Тиа говорит, что…

– Она врет! – снова прорычал молодой драконорожденный, и я всерьез подумала, что на этом суд кончится.

Нашла взглядом в толпе побледневшую Анти и виновато качнула головой.

«Прости, что молчала. Прости, что сейчас ничего не вышло».

– Тиа не может врать. Ты сам видишь на ее коже клеймо души и чувствуешь силу, которую оно источает. А я видела солнце внутри нее.

– И где же оно сейчас?

На меня разом обратились сотни взглядов, и я поняла, что другого пути нет. Я расскажу все, как было, с самого начала. И это меня либо спасет, либо погубит.

– Что же, – я вздохнула, набираясь сил перед тем, как распахнуть душу, полную глубоких ран, – я начну сначала. Этим летом меня продали на аукционе.

Глава 4

Суд

Я не верю, что люди не отвечают на наши письма, потому что не могут их прочесть. А как же их маги – способные переводчики? Вероятно, все послания с предложениями мирных переговоров уничтожают или вовсе игнорируют.

Бесполезно. Нам не договориться.

Человечество проиграло страху перед магией.

    Из письма неизвестного

Я рассказала обо всем.

О том, как оказалась в Розе Гаратиса, а потом – в замке Валанте Карстро. О том, как начала против воли работать на него, не зная, что помогаю проложить тропинку к возрождению темного божества. И о том, как, ни о чем не подозревая, сама по ошибке стала сосудом для иного древнего существа. Рассказала, как мы с Рафаэлем пережили кошмар в оккупированной деревне, как после этого во мне впервые проявились силы Солнцеликой и как мы придумали использовать это против Валанте.

Я говорила о нашем союзе и не понимала, в чем я ошиблась. Где не заметила в Рафаэле прорастающее зерно зла?

Но чем дальше заходил мой рассказ, тем яснее становилось – я сама выбрала слепоту. Устала от одиночества и закрыла глаза на то, что всегда было перед ними.

Рафаэль никогда не желал помогать кому-то, если это не сулило выгоду. Ни свобода, ни месть Валанте не манили его так, как власть.

И я оказалась лишь ступенью к ней.

Сейчас, понимая это, я поражалась собственной наивности. До боли сжимала кулаки и кусала губы, пока продолжала рассказ.

Сложнее всего было говорить о том, как мы с Рафаэлем договорились втянуть в наш план Антинуа. На этой части я не сдержалась и нашла подругу взглядом в толпе. Я не хотела рассказывать ей об этом вот так – на глазах сотен чужаков.

– Я думала, что действую во благо мира, – не отводя взгляд, покаялась я. – Не хотела втягивать Антинуа, но понимала, что иначе никак. Верила, что все будет в порядке. Но из-за меня Вой Ночи восстал, а моя подруга стала отступницей.

Зрители перешептывались. Старейшины хранили тяжелое молчание.

Издалека было плохо видно, плачет ли Анти. Она уронила голову, стояла ссутулившись, но не уходила.

– Я пыталась остановить Рафаэля, когда поняла, что он задумал, но…

«Было слишком поздно», – хотела сказать я, но слова замерли на кончике языка. Что-то не пускало их.

– Но? – подтолкнула одна из старейшин.

Я сквозь воспоминания снова перенеслась в тот вечер. Крики людей, сгущающиеся тени и Рафаэль, с головы до пят в брызгах крови. Я могла его остановить, могла призвать силу Яснары, чтобы убить Рафаэля и не дать Вою Ночи пробудиться.

– Я не смогла, – обронила совсем тихо я.