По ту сторону – 3. Возвращение

– А ты помнишь, где ты родился?

– Я… Дома…

– А где твой дом?

Иеремия снова попытался вспомнить, ему привиделся какой-то знакомый дом, но чувства он вызывал не радостные. Перед ним появился образ матери, и он заплакал.

– Мама… я помню маму. Екатерина её зовут.

– Иеремия, – обратился к нему мужчина. – Очень важно, чтобы ты всё вспомнил. Это очень важно! С тобой поступили очень плохо! Жестоко! И ты должен это вспомнить!

Иеремия кивнул.

– Когда, ты всё вспомнишь, сможешь вспомнить и меня.

– Я вас знаю?

– Надеюсь, – сказал он, а когда отвернулся, шёпотом добавил. – Иначе месть моя будет крайне жестока!

Целитель и мужчина о чём-то поговорили тихо, целитель наложил новую повязку на руку и мужчина вышел.

Космо развернулся к мальчику и сказал:

– Я дам тебе специальную микстуру памяти. Ты выпьешь и уснёшь. Все воспоминания придут к тебе во сне, и ты не будешь так мучиться. Когда завтра утром ты проснёшься, Иеремия, ты будешь всё помнить! – затем он поджал губы и под нос себе прошептал. – Всё, что не успел забрать себе Лимб.

Иеремия спал весь день и всю ночь. Ему снились разные вещи, места и люди. Некоторые люди были без лица. Он вспомнил свои чувства, к тем или иным событиям, и к утру проснулся со страшной обидой в душе и страхом. Он вспомнил почти всё. Все последние события года за три. Он вспомнил приезд Неи, предательство Кости. Он вспомнил страшный суд, и как Левент отвернулся от него, сказав, что нет у него младшего внука. Он вспомнил, как мама, опустила глаза, чтобы не смотреть на него, и она даже не попыталась его спасти. Он вспомнил Кабриса. Вечно идеального Кабриса! Лучшего сына! И лучшего человека!

Однако Иеремия не помнил всего. Он не помнил своих первых дней рождений и праздников, не помнил, как Кабрис с ним нянчился, как защищал его от нападок сверстников. Иеремия не помнил, как мама ухаживала за ним, когда он болел. Он вообще не помнил, что было 5 лет назад. Словно он уже родился подростком. Но сейчас его это мало заботило. Его поглощали обида и страх. А, когда утром мужчина-тигр вернулся, Иеремия без труда узнал в нём красивого мужчину с фотографии из семейного альбома. Карие глаза, точная копия Кабриса, и светло-русые волосы, густые в точности, как у старшего брата. Казалось, что мужчина был более поздней версией Кабриса, настолько сильно они были похожи.

Иеремия понял, что видит человека, которого здесь быть не должно. Он смотрел на мужчину и ждал.

– Ну? – спросил требовательно мужчина в плаще. – Ты всё вспомнил?

– Да. – осторожно, сказал Иеремия.

– Ты меня знаешь?

– Не уверен.

– Почему? – удивился мужчина.

– Ну… Вы похожи на фотографии моего отца, но этого не может быть. Мой отец давно умер.

– Это не так, – сказал мужчина. – Я действительно твой отец. Твой дед всех обманул и выдал меня за мёртвого. Но я всегда был здесь, всегда хотел вернуть свою семью! И только сейчас мне это удалось!

Оздемир с чувством сжал кулак и посмотрел на сына.

– Я мечтал с тобой познакомиться, сынок, – сказал он. – И вот ты здесь. Я едва спас тебя. Если бы я знал раньше о твоей беде, то пришёл бы за тобой сразу, но духи Лимба долго не желали говорить о своём новом пленнике. И ты пострадал. Что-то ты потерял безвозвратно, что-то нам удалось спасти. Надеюсь, твоя личность не сильно пострадала?

– Вроде бы, я это я. Но иногда в моей голове звучит… звучит такое… страшное… чей-то голос похожий звук чего-то не живого, что может мыслить и говорить, – Иеремию передернуло о страха. Он даже вспотел.

– Тебе нужно забыть об этом. Теперь ты в безопасности и я позабочусь о тебе, – сказал ласково Оздемир. – Ты хотел бы остаться со мной?

– Я с вами? – удивился Иеремия, он и представить не мог, что кто-то захочет остаться с ним… после того, что он сделал. Он ведь знает, за что его отправили в Лимб? Или нет? – Я…

– Если ты не хочешь, не переживай…

– Хочу! – быстро перебил Иеремия. – Просто… Никто раньше не выбирал меня. И я такого натворил… Думал, может вы сами не захотите быть со мной, когда узнаете.

– Я всё знаю, – сказал мягко Оздемир. – Как я могу винить тебя? Ты всего лишь защищался! Эти жители деревенские, совсем страх потеряли! Никакого уважения к семейству Милован! А ведь мы древняя семья, они должны нам кланяться!

Иеремия лежал с открытым ртом.

– Но… по кодексу Стражей…

– Мы не Стражи Иеремия, мы Пилигримы! Мы делаем то, на что у Стражей миров духу не хватает! Мы живём, как хотим, и двигаемся к своей цели – к созданию идеального мира для нас всех. Но сделать это невероятно трудно, ведь мы все разные, а мир нам нужен один, да такой, чтобы объединял желания всех пилигримов! Поэтому мы хотим объединить сразу несколько миров. Для этого нужно убрать между ними Завесу.

– И вы этим занимаетесь, да?

– Да. Очень много пилигримов положили свою жизнь ради общей цели. Но до конца ещё далеко. И Стражи миров постоянно под ногами путаются. Но… всему своё время, Иеремия, – вновь обратил взор на сына Оздемир. – Сейчас тебе нужно поправляться, а завтра я познакомлю тебя с нашей Цитаделью. Стражи зовут нашу крепость Чёрная цитадель, но на самом деле она называется – Бама Кит, что означает «Кровь врагов». Это и в самом деле верно. Цитадель построена на крови врагов наших, а чёрная она лишь потому, что кровь на воздухе свёртывается и чернеет. Но в ночь полной Красной луны Бама Кит преображается, и цитадель можно увидеть в её истинном величии.

– Не уходи, пожалуйста, – испугался Ерема. – Расскажи мне ещё, что-нибудь…

– Расскажу тебе одну историю, – согласился Оздемир и сел на постель сына. – Мы не просто так враждуем со Стражами, которые, к слову сказать, называют нас Тёмные Стражи, хотя это в корне не верно. Мы Пилигримы, которые могут ходить меж мирами. Мы используем другую систему верований, и она отличается от того, во, что верят Стражи Миров. Из-за различий в вере, Стражи Миров сразу восприняли нас в штыки. Они даже не пытались понять нашего учителя. Хотя его философия наиболее близка к истине. Стражи Миров предпочитают, как монахи, прятаться за Кодексом, как за стенами монастыря. Кодекс – это не философия и не вера, это всего лишь свод запретов, которые придумали обычные люди. Смысла этих запретов нет. Никто не мог, да и сейчас не может, объяснить смысла этих запретов. Ни одного ответа на вопрос: «Почему?». Почему нельзя вмешиваться в события посещаемого мира, если там царит явное зло? Почему я должен смотреть, как убивают ребёнка, если я могу его спасти? Если я могу победить колдуна, почему я не имею права спасти людей от него?

Оздемир помолчал и продолжил спокойным голосом:

– Когда-то давно, на заре времён, мы были вместе. Мы и Стражи. Мы были едины. Мы делали одно дело. Но не все мы могли смотреть спокойно на несправедливость. Не все мы могли не вмешиваться, когда ты видишь убийство невинных людей. Я не смог. Я решил защищать всех, раз мне дана такая сила. И многие неравнодушные Стражи тоже приняли решение быть Человеком. Они стали помогать людям, когда те нуждались в этом. Так возникла новая философия, новая система жизненных ценностей, которая даёт нам больше свободы и больше силы. Но другие Стражи восприняли в штыки новую философию. Они назвали это ересью и стали бороться с нами. Даже начались казни! Особенно ненавидел нас один из Мастеров Ордена – Баадж. Он возненавидел нашу строптивость, возненавидел новые истины. И решил он огнём выжигать новую веру. Тогда нашу веру проповедовал Аалона. Он объяснял нам, что такое сила и почему она дана именно нам. Он объяснял запреты страхами, страхами пред неимоверной мощью Силы. Но отказываться от силы из-за страха перед ней – глупость. Всему надо знать меру и Аалона, который дольше всех нас изучал и экспериментировал, уже знал, где это мера, и мог нас всему научить. Баадж арестовал Аалона и устроил ему суд, но право голоса имели лишь те, кто был против новой философии, которую Баадж назвал «Тёмной». И суд был лишь галочкой, Баадж не позволил никому защищать обвиняемого, и его казнили. Но Ааалона открыто объявил, что не причинит вреда Стражам ради спасения своей жизни, и пожертвует собой ради новой веры. Тогда маг Ордена – Ваагн был потрясён до глубины души таким судом и варварством Бааджа. «Как смеете вы наказывать за мысли и мудрость? Как можно принадлежать Ордену, который лишь имитирует суд, а не вершит его?» – спросил он, но никто его не услышал. Аалона приговорили к смерти, он должен был выпить яд. Ему дали 20 дней на то, чтобы он отрёкся от новой веры. Но Аалона, которому тогда уже было 175 лет, готовился к смерти спокойно, и оставил после себя ценное наследие – знания, которые помогли основать Орден Пилигримов. Эти знания сохранили его последователи, которые тайно создали новый Орден, в недрах старого. Так родился наш Орден Пилигримов.

Оздемир посмотрел на сына, который мирно спал в постели. Он встал, погладил сына по руке, и вышел быстрым шагом.

В течении следующих дней Иеремия быстро шёл на поправку. О Лимбе он больше не говорил. Но впервые ему было хорошо, хоть в чём-то он был лучше Кабриса! Он был рядом с отцом, а Кабрис даже не знал, что отец жив! И впервые кто-то выбрал его – Иеремию! Впервые он бы кому-то важен больше, чем старший брат. И это наполняло его сердце счастьем. Он с воодушевлением стал изучать новую жизнь, и новые возможности. Через 2 недели Иеремия уже свободно ориентировался в Чёрной цитадели, и активно постигал новую философию. С большим воодушевлением он ждал церемонию вступления в Орден Пилигримов в качестве Падавана.

Церемония проходила в полночь, на горной вершине, что находилась рядом с Цитаделью. На небе сияла полная луна, неестественного ярко-красного цвета. Иеремия был приведён в белом балахоне на снежную вершину. Там в окружении Пилигримов его раздели до нага, и окунули в колодец с ледяной водой. Первый раз окунули, и Иеремия задрожал от холода и хотел кричать, ведь ледяная вода обжигала. Второй раз окунули его, и Иеремии показалось, что его лишили воздуха. В третий раз окунули, и ему показалось, что мир потерял все звуки. Он словно ослеп и оглох, а затем стал медленно опускаться на дно глубокого колодца, а остальные Пилигримы закрыли колодец крышкой и ушли.

Иеремия не понимал, почему его бросили на погибель, и почему он не умирал от холода. Он сначала жалел себя, плакал. Потом стал громко просить о помощи, а затем его обуяла такая злость, что он по наитию применил магию огня, растопив лёд. Его сила была столь сильна, что он растопил снег на всей горной вершине. После чего, он расколол надвое гранитную крышку колодца, и выбрался из своей тюрьмы. А там его уже ждали, улыбающийся отец, и другие члены Тёмного Ордена. Оказывается, это было испытание силы Духа, и Ерема его с отличием прошёл.

Иеремия с облегчение воздохнул, и обернулся, чтобы посмотреть на свой будущий дом. А там не было чёрных башен, Чёрная цитадель в Ночь Полной Красной Луны приобретала свой истинный облик. Цитадель была создана из свежей крови, которая сочилась вверх, нарушая все законы физики. В строении Цитадели Бама Кит не было ни одного кирпича, лишь плавкая кровь, неустанно струившаяся вверх, и каким-то чудом сохранявшая квадратные и круглые формы зданий. Ограждена Цитадель была высокой стеной со странным узором. Иеремия пригляделся и понял, что это плотно подогнанные друг к другу белёсые тела людей, без грамма крови. Они были сложены, как паззл, без единого зазора, и создавали странный узор. «Из крови и плоти врагов наших…» – вспомнилось Иеремии слова отца и он успокоился, так и надо этим врагам!

Итак, он стал падаваном, и его облачили в новенькую форму: серый балахон с капюшоном и красной подкладкой. Балахон был двусторонним, и его можно было носить по-разному. Балахон был волшебным, как и плащ у Стражей: серая сторона охраняла впитывала магию Падавана, училась у него, и могла быть, как щитом, так и оружием против врагов, а красная сторона делала его невидимым. На ноги Ерёма надел меховые сапоги. Также ему полагались удобные кожные брюки и белая рубаха.

Иеремия так гордился своей новой одеждой, что поминутно посматривал на себя в зеркало. На него смотрел не тот Иеремия, что злился одиноко в своей комнате в Чингиссах. Теперь из зеркала на него смотрел незнакомый молодой человек с прищуром. Его глаза, серые, и такие не похожие на отца, смотрели с превосходством на самого себя. Его форма черепа была, как и раньше сильно большой для его телосложения, и круглой, что придавало ему неприятный образ головы насекомого. Нос слишком большой, и такой же большой рот. Казалось, даже, что им не хватало места на маленьком лице, большой круглой головы. Иеремия провёл своими длинными пальцами по волосам, выгоревшим на солнце, до почти белого цвета. Ему подравняли чёлку и длину волос, и теперь они стали выглядеть опрятными и ухоженными. Его форма была сшита строго по его фигуре, и идеально на нём сидела. Пожалуй, сейчас он был совсем не похож на того мальчика-саранчу, что встречал своего единственного друга в прошлом году на пристани. Сейчас это был Тёмный падаван, который начинал новую жизнь и получил потрясающие возможности.

К нему тихо подошёл отец, любуясь на сына.

– Иеремия, ты отлично смотришься в новой форме.

– Спасибо, папа! – просиял Ерёма.