Флеш Рояль

– Я не сажала твоего Горца пьяным за руль, – Динка продолжала говорить, а внутри уже все холодело и покрывалось ледяной коркой, поскольку в глубине зеркала отражался стоящий в дверях Домин. Он не выглядел израненным, лишь у виска пролегало две глубокие царапины. – Так что мне все равно.

И Плоский, и Кадр мигом испарились. Динка закрыла глаза. Им все равно придется поговорить, так что бессмысленно убегать и прятаться.

– Это я как раз понял, – сказал Максим. Очень холодно и неприятно сказал. – Понял, что тебе на меня наплевать, можешь не повторяться. Скажи только, зачем ты вообще вчера приходила, если сразу же сбежала?

Динка изумленно вскинула голову и развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Ты еще спрашиваешь? – ее словно прорвало. – Ты сам дал мне ключи и сказал, что я могу прийти в любое время. Я не знала, что ты вернулся, так была рада, а ты мне столько всего наговорил…

– Я был пьяный, Дина, – простонал Максим, прикрывая рукой глаза, – я вообще ничего не помню. Помню тебя в моем халате в кресле и все. Разве ты не видела? Я потому и не звонил тебе, – он добавил уже тише, – потому что собирался надраться. Меня в таком состоянии лучше не трогать. И надо же, чтобы ты пришла именно вчера.

– Да, мне повезло, – кивнула Динка, – я узнала о себе много интересного. И знаешь, с меня хватило, больше желания нет.

– Я был пьян, – он буквально прорычал и схватил ее за запястье, но Динка вырвала руку и увернулась от надвигавшегося на нее Домина.

– Мне нужна была помощь, Макс, вместо этого ты меня как в грязи вывалял. Если бы ты только себя слышал…

…Зато он еще говорил, что влюбился в нее, и надышаться не мог, и что она пробралась глубоко в его душу. Но проклятое упрямство отгоняло эти мысли и лишь больше распаляло собственные обиды.

– Так что вали, Домин, к своим кристально честным и порядочным проституткам. Не нужны тебе нормальные девушки…

Он схватил ее уже за оба запястья и вжал в стенку.

– Нормальные? А где ты здесь видишь нормальных? Малолетняя избалованная эгоистка, вот ты кто. Если бы ты была нормальная и, – он совсем перешел на шепот, – и если бы думала не только о себе, то просто задвинула бы мне по загривку. Я и так еле на ногах держался! Утром бы уже разбирались. Да я в ногах у тебя ползал бы за каждое слово, которым обидел. А ты просто сбежала. Ты знала, что я поеду за тобой, видела, что я почти невменяемый, но тебе плевать. Тебе все равно. Хватит, – он разжал пальцы и оттолкнулся от прилипшей к стене Динке, – меня достала эта песочница. Тебе нужны такие же сопляки, как твой Влад, так вперед! До большего ты еще не доросла.

Динка с отчаянием смотрела на Макса и понимала, что он прав. Абсолютно и бесповоротно.

Особенно было горько осознавать, что она, убегая, даже надеялась в глубине души, что он помчится за ней на крыльях любви. Только вот мозгов сообразить, что мчаться Домин будет не на крыльях любви, а на своей машине – пьяный, под проливным дождем – не хватило.

Она смотрела на его прочерченный порезами висок, на поджатые губы, на серые глаза, в глубине которых горел все тот же знакомый огонь, и ей уже не хотелось бросаться глупыми обвинениями. Хотелось провести пальцами по лицу, коснуться виска губами, целовать его глаза, пока в них снова не появится тот насмешливый прищур, что так ей нравился.

Но теперь между ними пролегла широкая трещина, которую она как бы ни хотела, не могла переступить, потому… Да потому что теперь сам Максим бы не позволил. Динка неизвестно откуда это понимала.

– Я мог убить кого-то, Дина, – отрешенно продолжал тем временем Макс, и Динку бросило сначала в жар, а потом назад в ледяной морок. Господи, он ведь правда мог стать невольной причиной чьей-то смерти, какая же она дура… – Я молчу о том, что мог разбиться сам, но это, как я понимаю, волнует тебя меньше всего. Так что все только к лучшему. И еще, – на этот раз он чуть не вывернул ей руку, что она даже тихонько охнула, – сегодня ты в последний раз позволила себе послать меня. Я женщин не бью, но обещаю тебе больше не сдерживаться, так что придержи язык. Хотя какая с тебя женщина…

Он выпустил ее и направился к двери. Динка потирала запястье, на котором отчетливо проступали красные пятна и часто-часто дышала, чтобы сдерживаемые слезы не хлынули бесконечным потоком.

Она видела, что его теперь не остановят ни слова, ни извинения, ни оправдания, хотя вина ее все же была двойственной. Выходит, разбей она об его голову бутылку из-под виски, а то и ту другую, початую, то сейчас была бы героем? В памяти всплыли стальной сверлящий взгляд, улыбка, похожая на оскал…

Динка вздохнула.

Конечно, она прекрасно поняла, что Макс имел в виду. Достаточно было не тыкать ему под нос, какая она такая вся сплошная добродетель. Можно было хотя бы попытаться… утешить его, что ли. Возможно, стоило бы даже поплакать над кончиной незнакомого ей Немца, в конце концов, с Максимом такое может произойти в любую минуту. От этих мыслей ей и вовсе сделалось дурно.

– Макс, – она через силу позвала его, и он остановился, не оборачиваясь. Динка почувствовала, что все-таки сейчас разревется. – Мне так жаль! Мне правда очень нравилась твоя машина…

– Всем будет лучше, если ты уволишься, Дина, – по-прежнему стоя спиной ответил Домин и хлопнул дверью.

* * *

За прошедшие две недели Динка видела Домина от силы раза три. Безлошадный, он теперь приезжал то с Тимуром, то с Вороном, в казино не задерживался и на Динку подчеркнуто не смотрел.

Летом желающих улучшить материальное положение владельцев игорных заведений было меньше, посетители подтягивались уже не раньше, чем к двенадцати ночи. Динка дежурила за покерным столом, со скучным видом перелистывая в руках карты, и тут в зал неторопливо – нет, не вошла, вплыла! – девушка. Динка даже шею вытянула, глядя на нее.

Она была не просто красива, она была восхитительна. Динка понимала, что по сравнению с ней девчонки в смене смотрятся, как бледные невзрачные репродукции по сравнению с шедеврами мировой живописи в дорогих обрамлениях.

Помимо потрясающей красоты в остальном она выглядела так же безупречно. Пастельное облегающее платье ниже колен, светлые волосы гладко зачесаны назад – прямые! Волосок к волоску! Большие шоколадные глаза смотрели на мир из-под густых длинных ресниц, из-за чего девушка напомнила Динке олененка Бэмби. А еще эльфа.

Она была слишком изящной и хрупкой. И хоть явно манерничала, но проделывала все с такой детской непосредственностью, что это не могло не восхищать. Девушка подошла к покерному столу и обернулась, явно ожидая спутника.

Интересно посмотреть на мужчину, который стал обладателем камня такой изумительной огранки, подумалось Динке. А в следующий миг ей показалось, что на нее рушатся все верхние этажи, находящиеся над «Роялем», потому что вслед за девушкой-эльфом в зал вошел Домин.

– Максим, я хочу поиграть, – немного капризно, но в целом очень мило проговорила девушка.

Какое проговорила! Проворковала! Голосок у нее был нежный и переливчатый, словно колокольчик.

– Да, Лана, сейчас, я разменяю деньги.

И в каком таком бреду этот скрипучий голос казался ей низким баритоном с сексуальной хрипотцой? Бросал бы уже курить, а то хрипит, как портовый грузчик.

Со стороны бара уже спешила Юля. Хоть внутри тихо закипала гремучая смесь ярости и обиды, Динка постаралась выдавить дежурную улыбку и провела ладонью об ладонь.

– Смена крупье, – уж ей за этим столом точно делать нечего.

– Стоять, – раздалось негромкое доминское. – Играть будешь ты.

Максим посмотрел на нее выразительно и жестко, как припечатал – знай свое место, детка! Самое время послать его, и не образно-фигурально, а как ни есть натурально, как положено, смачно и с придыханием. Прямо туда, куда ее соседка с первого этажа самогонщица баба Шура посылает всех местных алкашей, задолжавших ей за прошлые заслуги.

Динке даже интересно стало, он правда ее ударит? Верилось с трудом, а там как знать. Но лучше бы, конечно, пристрелил, чтоб не мучилась. Потому что смотреть, как он подходит к Лане, а в это время ему кто-то звонит, он говорит по телефону, чуть развернувшись, а та собственническим жестом приобнимает его за ногу, глядя снизу вверх, было сродни поджариванию на медленном средневековом костре.

Домин положил руку девушке на плечо возле самой шеи, нежно и трепетно. Не ввинтился клещами и не начал швыряться ею, как ветошью по ветру. Даже самому неискушенному идиоту, глядя на эту парочку, стало бы ясно, какого рода отношения их связывают – слишком интимным был этот жест.

Лана продолжала смотреть влажными оленьими глазами на Домина и сильнее прижималась к нему, определенно стараясь просветить окружающих насчет принадлежности ей этого мужчины.

Уже бы не стеснялась, чего уж там! Расстегнула штаны и держалась бы за эту самую принадлежность, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений. Динка едва удержалась от такого дельного и толкового совета.

– Алексей, что у тебя за бардак с дисциплиной? – Домин уже наговорился и решил для разнообразия поруководить коллективом.

– Дина, работай, – Алексей недовольно зыркнул на нее. Динка сцепила зубы и встала за первый номер.

«Леша-Леша, предатель, ты тоже на их стороне?»

Смотреть на них было невыносимо. Лана, поднимая карты, каждый раз вскидывала свои бездонные глаза на Домина. Тот обнимал ее так легко и воздушно, словно она сделана из хрупкого стекла, и стоит чуть придавить, тут же рассыплется.

Судя по тому, как он обращался с Динкой, ту могла разрушить разве что ядерная боеголовка. Выиграв – а ей сегодня удивительно везло, – Лана радовалась искренне и непосредственно. Оборачивалась к Максиму, и тот улыбался ей и осторожно касался губами тщательно уложенных волос или гладкого лба.

Их можно было бы обвинить в фарсе – уж кто-кто, а Динка лучше всех знает, как умеет играть на публику Макс. Но как бы ей ни хотелось придраться, ноющее сердце подсказывало, что он не играет. И глядя на то, как он заводит девушке за ухо тонкую свесившуюся прядь, Динка вспоминала все, что смогла выпытать у Елизаветы.

Они встречались с Максимом, когда им было по семнадцать. Он был перспективным, влюбленным по уши молодым человеком из обеспеченной семьи. А когда случилось несчастье, Максим в одночасье лишился всего и стал нищим студентом. И тогда девушка нашла себе другого, более платежеспособного, хоть и немолодого мужчину.