Роман Брянский

– Однако же нашлись среди них такие люди, которые почтили наш великий народ истинным уважением! – возразил Бату. – Разве вы не понимаете, как непросто им было спасать нашего Болху? А если бы люди Мыхаыла об этом узнали?

– Узнали, повелитель! – кивнул головой Болху-Тучигэн. – Вот почему они вывезли меня тогда ночью из города…Чтобы спасти от слуг того злого коназа!

– Так, значит, урусы спасли тебя дважды?! – вскричал Орду. – Тогда их заслуга велика! Это серьезное дело!

Вельможи возбужденно загудели, кивая головами.

– Да где же они теперь? – спросил вдруг известный полководец Мэнгу, доселе молчавший и с презрением слушавший все разговоры. Наконец, заинтересовался и он. – Живы ли они после взятия города? Знаешь ли ты об этом, Болху?

– Я тогда приказал, чтобы наши воины не трогали ни дом этого славного купца, ни его усадьбу! – бросил Бату. – А для этого я послал особый отряд, когда наши люди ворвались в город. Все сожжено и разграблено вокруг усадьбы. Мы также не стали убивать всех пленников: скоро будут полезны. Купец Илья и его люди сидят в своем доме, окруженные пустыней. Это им награда за спасение моего любимца!

Бату с улыбкой посмотрел на Болху-Тучигэна и продолжил: – Съездил бы ты, Болху, к своим спасителям и привез бы Илю с женой сюда, ко мне! Мне самому захотелось увидеть тех необычных урусов! Ну-ка, спасли нашего человека! Да еще против воли всех дикарей! Я совсем не верю: неужели они – настоящие урусы?

Советник великого полководца приложил руку к сердцу и немедленно вышел из шатра. Кликнув слугу и приказав привести лошадь, он поспешно вскочил в седло и помчался в сторону киевских развалин…

А в это время измученный брянский сотник Ермила, снявший с головы татарский треух, стучал в ворота купеческой усадьбы. Подбежавший к глазку слуга Ильи Всемиловича быстро глянул и, узнав земляка, впустил его внутрь. – Заходи же скорей, Ермила Милешич! – крикнул он. – Не то беда приключится!

В сопровождении слуги Ермила вошел в двери купеческого терема и только здесь спокойно вздохнул полной грудью. Хорошо запертый дом почти не пропускал уличного дыма. В полумраке, в большой гостиной комнате, собралась вся семья купца Ильи со слугами. Сам хозяин дома полулежал на скамье, прислонившись к стене. Рядом с ним сидела Василиса. Слуги разместились у другой стены, противоположной хозяину, и занимали три больших длинных скамьи. Они слышали шум, треск пламени, ужасные крики и ждали своей судьбы.

Увидев вошедшего Ермилу, купец радостно вскрикнул: – Ну, слава Господу, что ты жив, Ермила! Мы с Василисой только что о тебе говорили! И много говорили! А тут – стук в ворота! Сам Господь тебя спас от лютой погибели! Ну, садись, сердечный друг, а я прикажу накрыть стол…Небось, голоден?

– Нет, Илья Всемилич! – покачал головой Ермила. – Не до трапезы теперь…Я так бежал, что, проскочил весь город, от Грецких ворот…Уж не думал, что тебя увижу…А тут вон какое чудо! Поведай же, как вам удалось уцелеть. Кругом ведь одни татарские разъезды! А я добрался я к вам лишь благодаря этому странному одеянию!

Только теперь купец и его слуги заметили, во что одет брянский сотник.

– Господи преславный, да ты под татарина вырядился! – воскликнул Илья Всемилович. – Как же это тебе удалось?

– Да вот раздел одного поганца в темном закутке! – буркнул Ермила. – А что оставалось делать? В русской одежде я бы до вас не добрался…

– Ну, уж смекалист! – улыбнулась Василиса. – Ты всегда был смышленым молодцем, мой славный земляк. Не подвела тебя смекалка и теперь!

– Так как же вы уцелели? – вновь спросил Ермила. – Неужели сам господь Бог вас защитил?

– Такое невозможно без воли Господа! – улыбнулся Илья Всемилович. – Нам крепко повезло! Как-то прошлом году моя Василиса подобрала на рынке избитого и умиравшего татарина…Ну, моя милосердная жена его выходила…, а когда этот татарин выздоровел, мы выпустили его в широкую степь. Но он был большим человеком у татар и любимцем самого их царя! Вот нам и награда за его спасение! Татары нас не тронули!

– Неужели они такие благодарные? – изумился Ермила. – А я слышал, что они злые, беспощадные и безбожные!

– Видно, для кого как, – возразила Василиса. – Однако смотри: они бывают благодарными!

В это время раздался сильный стук в ворота.

– Господи, помилуй! – завопили перепуганные слуги. – Пришел и наш горестный черед! Мы теперь пропали!

– Перестаньте каркать, бестолковые! – громко крикнул купец, разом остановив панику. – Эй, Волод, отведи-ка ты Ермилу в светлицу и переодень его там. Пусть думают, что ты мой верный человек. А ты, Ставр, надень-ка это на шею, – он протянул слуге поблескивавшую серебром пластинку, – и беги отворять ворота. Неужели сам Тучегон к нам пожаловал?

Действительно, у ворот купеческой усадьбы стоял, улыбаясь своей белозубой улыбкой, смуглый, одетый в купеческий полушубок, недавний гость Ильи Всемиловича. Его сопровождал конный отряд татарских воинов, которые почтительно, на расстоянии, ожидали распоряжений. Дыма уже было меньше. Все деревянные постройки вокруг исчезли, как по мановению волшебной палочки. Потоки холодного воздуха заполонили мертвое пространство. Ветер беспрепятственно дул из степи, и выбежавший на улицу Ставр стал замерзать.

– Входи же, Тучегон! – сказал он дрожавшим от страха голосом. – Уж очень холодно!

– Ладно! – хлопнул его по плечу татарин. – Якши, Стэр, будем пойти до дому!

Когда Болху-Тучигэн вошел в купеческую гостиную, все в ожидании встали. Но татарин, как ни в чем не бывало, подошел к купцу Илье, прижал одну руку к глазам, а другую – к сердцу и низко, поясно, ему поклонился. Купец ответил на поклон и резко прижал его к себе, обнимая. – Ты жив, слава Господу, Тучегонушка, – пробормотал он. – Вот ведь каким стал молодцем!

– Якши, якши, купец Иля! – вторил ему татарин. – Ты мне содеял, так ладно, Иля, я твоя ладно…содею! – Оторвавшись от купца, он подошел к Василисе и тоже ей поясно поклонился…

– Ох, Тучегонушка, как мы по тебе соскучились! – всплакнула купчиха. – Все о тебе говорили…Вот ведь какой ты важный человек! Мы даже не думали об этом! Что же нам теперь ждать, Тучегонушка?

– Хорош, хорош, якши, хатун урус! – бормотал Болху-Тучигэн, гладя Василисе руки. – Хорошо тебе станет…Аман же врагам только! Ты…нету врага, а добрая, так…друк…Бату же…коназ великий есть. Он друк тебе также!

Татарин показал знаками, что хочет пойти в ту комнату, где он не так давно лежал израненный. Илья приблизился к гостю и сам повел его туда.

Болху-Тучигэн вошел и оглядел тускло освещенное свечой купеческого слуги помещение. Затем он подошел к большой опрятно застеленной кровати и встал перед ней на колени. Обхватив руками свое бывшее ложе, он долго что-то бормотал, покачиваясь.

– Благодарит постель за то, что ему служила, – прошептала Василиса мужу. – Видишь, какие у них поверья, почитают и хвалят даже рукотворное…А нам говорили, что они бессердечные люди…

– Хорошие люди есть везде, Василисушка, – ответил купец. – Их нужно только уметь находить. А в этом ты у меня такая славная и способная!

После монолога у своей бывшей постели татарский посланник вышел в коридор и обратился к купцу. – Иля, – сказал он, – меня прислал сюда мой великий повелитель, славный Бату, за тобой и Василисой. Он хочет вас видеть и сказать вам доброе слово!

Но купец ничего не понял. Болху-Тучигэн обратился к Василисе, но и она никак не могла разобраться, что хочет их татарский друг. Тогда посланник Бату, поколебавшись, прижал руку к сердцу и направился к воротам. Открыв их, он что-то крикнул татарским всадникам, стоявшим на улице. От них отделился один воин, спешился и вошел в усадьбу.

– Вот тут со мной толмач, – заговорил Болху-Тучигэн, вернувшись в дом. – Я думал, что сам все вам скажу, но теперь вижу, что плохо знаю ваш язык. Придется говорить через него.

Толмач быстро перевел слова посланника. Купец кивнул головой и прислушался.

Когда до него, Василисы и челяди дошло, что хотели татары, вся гостиная наполнилась криками и стонами.

– Не уходите, батюшка! – завопили слуги. – На погибель вас уводят нечестивые!

– Замолчите! – рассердился Илья. – Или вы совсем обезумели? Зачем такое говорите? Если великий царь пожелал нас увидеть, значит, на то царская воля! Пойдем же тогда с тобой, Василисушка?

– Куда же деваться, – пробормотала купчиха. – Как говорят: двум смертям не бывать, но одной не миновать!

Татарский толмач перевел их слова.

– Да не бойтесь! – засмеялся Болху-Тучигэн. – О какой смерти вы говорите? Думайте сейчас о почете от великого повелителя! Вас не смерть ожидает, но великая награда! Только вот…, – он обернулся к переводчику, – расскажи им все подробней! Как войдете в государеву юрту, так старайтесь не задеть ногами порога! Это у нас – великий грех! И низко, как только можете, поклонитесь великому полководцу…Или встаньте на колени…А там увидим, как у вас получится…

– Получится, – пробормотал Илья. – Не грех – встать перед царем на колени, если он – Божий ставленник! Хоть и разная у нас вера, но Бог для всех один!

Болху-Тучигэн улыбнулся: – Вот вы, какие смекалистые! Вам нечего сомневаться: великий полководец будет доволен!

– Оно конечно, Большой Тучегон, – кивнула головой Василиса, – мы все сделаем так, как нужно!

Они стали быстро собираться. Слуги выкатили во двор большую повозку и запрягли ее двумя сытыми сильными лошадьми. И вот, наконец, купец с супругой и двумя слугами в сопровождении конного татарского отряда выехали в сторону степи.

До глубокой ночи в купеческом доме царили тревога и смятение. Слуги едва сообразили накормить Ермилу, который после небольшого отдыха сидел на опустевшей скамье и с тревогой думал горькую думу.

– Что ж теперь делать? А если не вернутся купец с женой? Что же задумали там враги? – проносились в его голове мысли.