Ветки. История Петербурга в 69 станциях

За ТЮЗом, высится здание крупного торгового центра – здесь расположен океанариум, от чего слово «Океанариум» стало использоваться жителями города для обозначения этого громоздкого сооружения как его название.

Под самой крышей торгового центра находится застеклённая мансарда. Здесь одно время собирались поэты. Мероприятия с их участием проходили каждую неделю, всё это дело носило название «Street-ЛИТО «Послушайте!». Концепция была такова, что поэты читают свои стихи, по сути, посреди огромного торгового центра, и его шум должен был создавать атмосферу улицы.

На самом деле шума там слышно не было, а вот орущие в микрофон поэты периодически пугали мирно бредущих между секциями обывателей. Ещё бы, идёшь ты шубу покупать, а тут как крикнет кто-то сверху что-то непонятное и зарифмованное!

Если от «Пушкинской» по Гороховой улице, которая начинается от ТЮЗа, пойти в сторону Фонтанки и свернуть направо, то под аркой легко обнаружить клуб «Манхэттен». Его называют одним из старейших клубов Питера: уютный зал со столами и низкой сценой, отдельный бар, отдельный выставочный зал при входе. Когда-то на концерт моей группы в «Манхэттен» занесло писательницу Юлю Лемеш. Свои впечатления от концерта она изложила во второй части своей книжки «Убить эмо». Сейчас, периодически пролистывая эту книгу, я раз за разом возвращаюсь мысленно в это место. Если на Площади Восстания бьётся сердце города, то именно в «Манхэттене» прячется от посторонних глаз его реинкорнированая душа – в прошлой жизни, говорят, она бродила по мрачным закоулкам Петербурга Достоевского…

Здание, где расположился «Манхэттен», вплотную примыкает к Областному Сборному пункту – именно отсюда развозят по частям молодых призывников.

Я служил в танковых войсках и сам, занимая должность заместителя командира роты по воспитательной работе, ездил, в том числе, и сюда за молодым пополнением. Как-то раз я с «целым» капитаном и прапорщиком приехали на этот сборный пункт за молодняком…

Система на Сборном Пункте такая – сначала солдат отбирают для элитных войск – внутренних, ВДВ, разведки, флота… В танкисты шли те, кто оставался. Кто не подходил в танковые войска, отправлялись в стройбат. Основным критерием отбора был рост. Учитывая, что мне с моим метр семьдесят три и довольно худощавым телосложением в танке невероятно тесно, легко можно представить, какими должны быть танкисты… Такими же, как подводники, но для подводного флота бойцов отбирали по многим критериям, и нам оставались далеко не самые лучшие ребята небольшого роста.

Товарищ капитан поручил мне проследить, чтоб молодым выдали вещевое довольствие, а сам пошёл куда-то с прапорщиком. Когда они вернулись, оказалось, что они оба пьяны.

– Вот, посмотрите на пьяного прапорщика, – проходя мимо очереди молодых, стоящих за формой, причитал прапорщик, – это армия, мать её…

Сегодня в армии неплохо с деньгами, а в 2006-ом подсобником я зарабатывал ровно в два раза больше той суммы, которую стал получать, будучи офицером. Не знаю, как сейчас, но тогда в частях пили действительно много, и то, что прапорщик был под шафэ не казалось чем-то экзотическим. Скорее, это было нормой, учитывая, что уже наступил вечер.

Посадив пьяного капитана и прапорщика в автобус, я построил перед дверями сборного пункта молодое пополнение и попытался их подбодрить. Я смотрел в их испуганные и растерянные глаза и говорил:

– Ребята, пока я могу обращаться к вам именно так, я прекрасно понимаю, что сейчас вы воспринимает меня как исчадие ада, как того, кто вырвал вас из обыденной жизни и хочет отвезти в страшное место под названием военная часть. Поверьте, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете, и как вам хочется вернуться домой, но мой вам совет, не смотрите на армию как на что-то плохое, не смотрите на неё как на пустое времяпрепровождение. Смотрите на неё как на кладезь полезного опыта. Потом вы будете рассказывать о службе своим друзьям и девчонкам, и ностальгия по армейским будням нет-нет, да напомнит о себе…

Ну, или что-то типа того. Не знаю, замучила ли этих парней после ухода со службы ностальгия и тому подобное. Лично меня, нет. Хотя иногда бывает, не скрою.

Будущие солдаты погрузились в автобус. Я, попрощавшись с капитаном и прапорщиком, через арку вырулил на Гороховую – так как жил я всё-таки не в части, а дома, возвращаться со всеми в часть не было смысла. Да и час был поздний.

Зайдя в магазин, я купил красно-черную банку с коктейлем и, открыв её, отхлебнул пахнущую алкоголем и вишнёвым сиропом жидкость.

От сборного пункта до «Пушкинской» идти минут десять. Небо было пронзительно чёрным, в свете фонарей кружились снежинки, а я шёл по Гороховой.

Если смотреть с Гороховой на Адмиралтейство, то это здание видишь, если так можно выразиться, в фас. Это связано с тем, что именно эта улица по плану должна была быть центральной. От Адмиралтейства отходит три своеобразных луча – Гороховая улица по центру, Вознесенский и Невский по сторонам. Почему дорога для подвоза строительных материалов стала главным проспектом Питера я не знаю. Просто так совпало. Видимо, Гороховая слишком узкая для того, чтоб на ней проводить праздники и парады. Да и общая мрачность Гороховой не располагает к торжествам: узкие тротуары, угрюмые дома… Когда-то по этой улице бродил Достоевский, тут же жил Распутин. Словом, не слишком приветливое место.

С Гороховой я свернул на Загородный, допил коктейль, выбросил банку в урну и спустился в метро. Дома был через час. Снял форму, включил музыку, что-то поужинал и заснул….

ПРОСПЕКТ ВЕТЕРАНОВ

Сколько себя помню, на этой станции я никогда не был зимой. В основном она у меня ассоциируется с летней духотой и, почему-то, вечерним солнцем, обволакивающим теплом и красящим облака в пастельные сине-розовые тона.

Сегодня «Проспект Ветеранов» является конечной станцией Кировско-Выборгской линии Петербургского метрополитена. Её открыли в 1977- ом. За почти сорок лет ветку дальше не продлили, хотя город успел разрастись на многие километры вокруг. Именно из-за этого до сих пор «Проспект Ветеранов» считается самой загруженной станцией. Причём не только Петербурга, но и всей страны.

Парадоксально, хоть станция и логически связана с проспектом Ветеранов, на него она не выходит – все выходы ведут на бульвар Новаторов. До Ветеранов нужно идти несколько минут: сначала через ряды торговых павильонов, потом через небольшой пустырь.

Станцию именуют станцией мелкого залегания – находится она на глубине всего восьми метров. Это позволило избежать строительства эскалаторов. Для ещё большей экономии не было построено здание наземного вестибюля – со станции попадаешь сразу в подземный переход, в котором по первости, можно легко запутаться. Договариваться о встрече у выхода из метро «Проспект Ветеранов» – дохлый номер: обязательно выйдешь не там, где тебя ждут.

Если едешь через весь город от станции «Девяткино» до «Проспекта Ветеранов», то путь можно назвать «от конечной до конечной». Где начало у ветки, не знают и те, кто планировал развитие Ленинградского, а потом и Петербургского метрополитена. Ветки метро начисто разбивают утверждение, что всё должно иметь начало и конец. Впрочем, как и теорию бесконечности. Они являются безначальными, но эта словесная эквилибристика вряд ли расскажет что-то об огромном районе, лежащем дальше и вокруг станции «Проспект Ветеранов».

Когда только вышел фильм «Ночной Дозор», я, как и многие, попал под влияние этого первого, снятого, хоть и немного местечково, но всё-таки по голливудским стандартам, российского фантастического блокбастера. Мне было уже двадцать, однако фильм меня зацепил настолько, что даже в метро я не снимал капюшон и солнцезащитные очки, а в кармане носил фонарик – в этой картине всё это являлось непременными атрибутами борцов с тёмными магами и вампирами.

Нет, я не искал злобных вурдалаков, просто мне казалось, что ходить в таком виде – это очень стильно. Тем более, что девушка, погулять с которой я приехал на «Проспект Ветеранов», тоже любила фильм «Ночной дозор». Любила, в том числе и за то, что в нём снялся Илья Лагутенко из группы «Мумий Тролль».

Мы шли по залитой солнцем, но абсолютно безлюдной улице, когда попали в огромное живое облако комаров. Если кто смотрел фильм, то это признак так называемого «сумрака» – определённой надриальности, в которой можно увидеть вампиров и прочую нечисть.

– Мы в сумраке, – пошутил я и, сделав страшное лицо, вытащил из кармана фонарик.

В эту же секунду мимо нас пронеслась жёлтая машина аварийной службы по ремонту линий электропередач – на такой в «Ночном Дозоре» разъезжал особый отряд светлых магов, когда они патрулировали город.

Недалеко от «Проспекта Ветеранов» есть высокий дом-точка. На его крыше мы как-то сидели с одной худой девушкой с дребезжащим голосом. Начиналась ночь. Солнце катилось к горизонту, оставляя световой след в окружающих облаках. В воздухе пахло грозой – воздух прямо-таки был пропитан запахами электричества и тёплого дождя.

Я редко бываю на крышах и впервые был на такой высокой. Попасть на неё, на самом деле, не составляет никакого труда: нужен ключ от домофона или хорошая подруга, живущая в этом доме.

Новостройки раскинулись на километры вокруг. Укутанные предгрозовой духотой и раскрашенные вечерними всполохами летнего солнца с высоты они казались какими-то ненастоящими. Мир с крыши виделся в тот момент абсолютно пустым. Нежилым. Вот мы стоим на огромной высоте на самом краю, чувствуем кожей тепло друг друга и первые капли. Откуда-то издалека доносятся раскаты грома и звуки автомобильных сигнализаций – извечных спутников сильных петербургских гроз.

Потом в квартире ветер задувал сквозь раскрытое окно дождь и в беспорядочном танце колыхал лёгкие шторы. Капли долетали до постели, а ночь всё никак не могла вступить в свои права – лето отняло у питерской ночи темноту. Как пела в первой песни с альбома 1997-го года группа «Мумий Тролль»:

«Словно, вдруг, напившись, ночь

Свет забыла отключить,

Так было светло…

Губы, шёпот, вино…»

Утром земля после дождя здесь пахнет сыростью. Раннее утро выходного дня кажется нереальным: запах дождя, коробки домов, буйство зелени и ни души вокруг.

Относительно недалеко от «Проспекта Ветеранов» живёт мой однокурсник Серёга. В 2005-ом мы придумали с ним один околомузыкальный проект, в котором он играл на бас-гитаре, а я читал стихи. Я раз в неделю ездил к нему на репетиции. От метро несколько остановок на троллейбусе, потом пешком через заросший и шумящий листвой двор.

В этом районе много домов, которые принято называть «хрущёвками». Серёга жил как раз-таки в таком. Одним из авторов проекта «хрущёвок», к слову, являлся дедушка Ильи Лагутенко Виталий Павлович.

Серёга живёт в небольшой, но сильно многокомнатной квартире. Он занимает восьмиметровую комнату. Его брат жил в пяти- или шестиметровой. В комнату родителей можно попасть из гостиной. На кухню вход оттуда же – словом, чудо проектной мысли: невероятно тесно, неказисто, но зато у каждого есть своя отдельная территория.

С Серёгой мы репетировали днём. Я, сидя на диване, читал стихи, а он наяривал на басу. Случайный ветер колыхал шторы и брызгал в нас вязким летним зноем…

Вообще, сложно говорить о районе «Проспекта Ветеранов» как о районе, напрямую привязанном к этой станции. Метро здесь – это как врата или портал, сквозь который ты попадаешь в город в городе – огромный, тянущийся в разные стороны мегаполис новостроек и буйства зелени: широкие улицы, запутанные дворы, ощущение оторванности от всего остального мира…

Один раз на «Проспект Ветеранов» меня занесло глубокой осенью. Слякоть и ветер. От метро минут пять… Я приехал в гости к человеку, некогда записавшему первый альбом моей группы. У него в тот момент в гостях был наш гитарист Саша Каменский. Мы посидели, выпили пива, я отдал Саше пару копий нашего свежеотпечатанного второго альбома.

За окном над серостью двора пестрела помойка. Рядом с помойкой лежал безголовый манекен и что-то дымилось. Зябкий ветер колыхал шторы и нёс с собой запах горящего мусора…

ЛЕНИНСКИЙ ПРОСПЕКТ

Станция «Ленинский проспект» получила своё название за пять месяцев до открытия: ранее в проектной документации значилось «Проспект Героев». Про героев название логичнее – после этой станции, если ехать из центра на юго-запад, следует «Проспект Ветеранов».

Но в СССР любили всякие даты и юбилеи, и в свете шестидесятилетия Великого Октября посчитали, что «Ленинский проспект» звучит более весомо. Видимо геройство во время революции не казалось каким-то уж особо значимым явлением.

К слову сказать, многие замечают, что внутреннее оформление перронного зала по стилю напоминает дизайнерские решения Мавзолея Ленина: даже шрифт, коим написано на стенах название, нарочито повторяет форму букв над входом в усыпальницу вождя Революции. Вряд ли это совпадение.

Как и следующая за ней «Проспект Ветеранов», «Ленинский проспект» станция неглубокая, от чего и здесь нет здания надземного вестибюля – выходы расположены внутри подземного перехода с подъёмами на поверхность в нескольких местах.