Ветки. История Петербурга в 69 станциях

– Сорок шесть рублей.

Я отсчитал ему ровно сорок шесть мелочью и вышел из каморки.

На следующее утро я вновь оказался на «Выборгской». Тот же прапорщик снова дежурил на станции. Встретившись со мной взглядом, он резко отвёл глаза в сторону и сделал вид, что ищет что-то в карманах. Мне очень захотелось подойти к нему и поздороваться…

ПЛОЩАДЬ ЛЕНИНА

«Станция „Площадь Ленина“ ленинградского ордена Ленина метрополитена имени В. И. Ленина» – именно так в советское время полностью называлась эта, открытая в начале семидесятых годов, станция Кировско-Выборгской линии. Четыре Ленина в названии дополняет ещё несколько – на мозаичном панно на выходе и памятник на площади напротив здания Финляндского вокзала. Этот монумент, запечатлевший выступление Владимира Ильича с башни броневика перед рабочими, растиражирован на тысячах старых советских открытках, посвящённых Ленинграду.

В 2009-м в ночь на первое апреля памятник подвергся атаке: взрывом насквозь прорвало фигуру вождя в районе того места, которые приличные барышне иначе как местом пониже спины не называют. Террористов так и не поймали, смысла акции никто не понял, памятник починили.

Городские коммунисты после открытия отреставрированного монумента предлагали построить вокруг него пуленепробиваемый купол. Причём материал для этого купола, по мнению местных хранителей заветов Ильича, абсолютно бесплатно должны были разработать талантливые российские учёные.

Выход и вход в метро расположены в здании Финляндского вокзала – в советском Ленинграде это название прочно ассоциировалось с одной из зарубежных поездок Ленина – как известно Ленин любил бывать в Европе. Поговаривают, что в Европе у него жила любовница.

Финляндский вокзал является архитектурной доминантой этого района – шпиль с часами возвышается над серым зданием с огромными окнами. В темное время на здании включается синяя подсветка. Красиво.

В районе станции «Площадь Ленина» есть всё, что нужно: здание суда, военкомат, пенсионный фонд, больница при Военно-Медицинской Академии, биржа труда, пара заводов и следственный изолятор «Кресты». Совсем недавно с площади перед вокзалом переехал ЗАГС Калининского района – сейчас он занимает новое здание на «Академической».

Пару лет назад на площади установили поющие фонтаны. Раз в час они показывают механическое и довольно скучное представление под классическую музыку.

Не знаю почему, но район «Площади Ленина» у меня ассоциируется с ярким солнцем и чистым небом, хотя бываю я тут по разным вопросам в совершенно разную погоду.

Отсюда мы с родителями ездили на дачу в Левашово. Отсюда я, когда вырос, ездил с приятелями на пляж в Солнечное. Отсюда перед открытием тоннеля между «Лесной» и «Площадью Мужества» ездил восьмидесятый автобус – его маршрут на пару недель продлили, так как перед самым открытием нужно было провести необходимые испытания и всё в очередной раз перепроверить. Тогда на время закрыли участок от «Площади Ленина» до Мужества…

До своего переезда на Пискарёвку недалеко от «Площади Ленина» располагалась детская зубная поликлиника: с классом мы ездили сюда на плановые осмотры. Ничего кроме допотопных бормашин с ременной передачей и злющей тётки-врача с огромными ручищами оттуда я не помню.

Так получилось, что на этой станции моя группа записала сразу два альбома. Писались мы в офисе крупного магазина, торгующего музыкальным оборудованием и инструментами. Среди офисных столов, заставленных компьютерами, факсами и копирами установили самую настоящую барабанную установку и звукорежиссерский пульт. Каждые выходные мы в течении полутора месяцев ездили туда и фиксировали «в цифру» свои песни. Написать о тех днях можно много, тем более, что «приколов» было предостаточно, но это всё ровным счётом ничего не расскажет о станции метро «Площадь Ленина».

Эта станция и, в особенности, вид здания Финляндского вокзала, благодаря своей откровенной открыточности, стали одной из визитных карточек Санкт-Петербурга.

Визитку дают в руки, зачастую даже не спрашивая, нужна ли она вам. Зачастую тому, кто протягивает вам свою визитную карточку, абсолютно всё равно, что вы с ней сделаете. Визитки можно хранить в специальных отделениях своего бумажника, можно забывать в кафе, можно выбросить через две минуты после встречи.

Что вы сделаете с этой визиткой, мне тоже абсолютно всё равно…

ЧЕРНЫШЕВСКАЯ

Между помпезностью «Площади Ленина» и суетливостью «Площадь Восстания», если ехать с севера к центру, или наоборот, находишь тихую гавань – станцию «Чернышевская». Станция воплощает собой идею функционального минимализма, пришедшую на смену роскоши и некоторой расфуфыренности сталинского ампира – тут нет лишних элементов декора, стены выложены обычным кафелем, а пышные громоздкие люстры не существуют как класс – «Чернышевская» стала первой станцией в городе, освещение которой полностью обеспечивали невзрачные стеновые светильники.

Здание вестибюля скромно приютилось между Фурштадской и Кирочной улицей на месте бывшей богадельни и церкви святых Космы и Дамиана. К слову сказать, в проектной документации станция должна была носить название «Кирочная», но, видимо Чернышевский более знаковая фигура, чем лютеранская кирха, находившаяся неподалёку.

На Фурштадской в небольшом баре с маленькой сценой и обязательным вай-фаем одно время базировался поэтический клуб «Болт» – каждую неделю молодые люди со всего Питера съезжались сюда почитать свои стихи, поболтать, выпить кружечку другую пива. Кому не хватало денег на пиво из бара, покупали его в магазинчике, расположенном под аркой на тоже улице.

Я был здесь раза два-три. Сначала по приглашению товарища по фамилии Нагиев, потом просто так: с охапкой стихов в кармане и уверенностью в собственной гениальности. Вначале 2008-ого «Болт» только набирал обороты, но уже тогда в глаза бросалась определённая наглость тех парней, которые стояли у его руля. Хорошая такая наглость, граничащая с героизмом и бросанием собственных тел и тел тех, кто случайно проходил мимо, на амбразуры консервативного мирка питерской поэзии.

Мне не особо нравилось на этих вечерах – микрофон вёл себя отвратительно, публика кучковалась в смежных с залом помещениях. Конечно, были и фанаты стихосложения, сидевшие весь вечер перед сценой, сдержанно хлопая. Но их было гораздо меньше тех, кто пришёл за компанию с каким-то дарованием, и, ожидая выступления этого самого дарования, пивших в баре и скручивающих с помощью специальной машинки особые тоненькие папиросы.

Но это была богема. Ощущение салонности присутствовало во всём – в тягучести выступлений, в запахе вишнёвого и шоколадного табака, в неспешном интеллигентном пьянстве и дежурный похвалах в адрес друг друга и новых стихов, звучащих со сцены.

В то время на пересечении Кирочной и Суворовского жил поэт Лёха Никонов – единственный питерский поэт, который в те годы выпускал и с успехом продавал свои книги, собирал на свои выступления толпы народа и всем своим образом доказывал тезис, что поэт в России больше, чем поэт.

Никонов никогда не ходил в «Болт», а его стихи обязательно будут проходить, уж если не в рамках школьной программы, то в ВУЗах уж точно.

Лёха жил в маленькой мансарде, окна которой выходили во двор-колодец.

– Видишь, вон там окно напротив, – как-то сказал он, когда я в первый раз пришёл к нему в гости, – Там живут люди, которые постоянно, как я не посмотрю, едят. Я как-то пару дней сидел без еды и смотрел на них. Хорошо, потом друзья приехали, привезли, что поесть, иначе я бы совсем свихнулся.

В окне напротив в тот момент семья из четырёх человек сидела за накрытым столом.

Как-то с Никоновым мы встретились на «Чернышевской» и пошли в сторону его дома. По пути спустились в полуподвальный продуктовый магазин. Лёха долго стоял там напротив шкафа с различными соусами.

– Вам чем-то помочь, – спросил подошедший продавец.

– Я кетчуп хочу купить.

– А вам для чего?

– Ну… – замялся Алексей Валерьевич, – я его ем!

С Никоновым мы общались довольно тесно, несколько лет я вёл сайт, посвящённый его группе «Последние Танки в Париже», а потом мы рассорились из-за какой-то ерунды. Говорят, он переехал с «Чернышевской», но я не знаю этих подробностей. Просто иногда ставлю компакт с его песнями и с улыбкой вспоминаю те времена:

«Помнишь, как вчера плакали навзрыд,

А теперь надолго разошлись».

Когда я только познакомился с творчеством «ПТВП», юношеский максимализм преобладал над рациональностью, и вместо того, чтоб найти нормальную подработку на лето, я устроился продавцом в рок-магазин «Асса», притаившийся во дворах в трёх минутах быстрым шагом от «Чернышевской». На дворе был 2004-ый, и люди ещё покупали компакт-диски и даже аудиокассеты.

«Ассу» открыл известный в Ленинграде и Петербурге рок-деятель Сергей Фирсов. В своё время он записал и издал и Гребенщикова, и Летова. Его рок-магазин больше походил на склад позабытых вещей – в одном зале продавали пиратские кассеты с распечатанными на чёрно-белом принтере обложками, а в другом – всевозможную атрибутику: от футболок со страшными физиономиями до пустых бланков членских билетов Ленинградского рок-клуба.

В магазине я проработал всего несколько дней, но и этого мне хватило, чтобы прочувствовать всю атмосферу хватающегося всеми своими щупальцами за ускользающее от него время, русского рок-андеграунда.

В первый день работы в магазине засорился туалет, и в коридорчике между залами расползлась неприятного цвета лужа. Во второй – в дрова пьяный фанат «Арии» прямо в помещении саданул себе по руке «розочкой», сделанной из пивной бутылки, залив кровью пол и заляпав стены – потом долго оттирали. Уйдя на выходные, я не вернулся: работать в таком месте даже для меня было чересчур экстремально. Как через десять лет спела одна екатеринбургская группа, это не моё пальто.

К чести «Ассы» стоит сказать, что купить там можно было настоящие раритеты – редкие в наших широтах записи и артефакты, коим место должно быть в музеях или коллекциях настоящих фанатов русского рока. Но, несмотря на это, покупатели заходили туда редко – то ли проблема была в недостатке информации о магазине, то ли аура у места была какая-то нехорошая…

ПЛОЩАДЬ ВОССТАНИЯ

Верхний вестибюль станции расположен на месте снесённой Знаменской церкви. Если выйти из метро, обогнуть здание и перейти Лиговский проспект, то упираешься в огромный книжный магазин. Здесь можно купить книжку, попить кофе или бесплатно справить нужду – всё для клиента! В магазине есть большой зал, где частенько проходят концерты и встречи с авторами книг, которые обязательно здесь продаются.

В 2007- ом гиперактивный петербургский деятель Захар Заря проводил здесь масштабный поэтический конкурс-фестиваль «Медный век». Участвовало более тридцати молодых поэтов, народу в зале было не протолкнуться. Я был в числе участников.

Мы с друзьями пришли к самому началу мероприятия, послушали несколько первых выступающих и решили двинуться в продуктовый за алкоголем – я должен был выступать двадцать шестым, а слушать стихи нам совсем не хотелось.

Напились мы довольно быстро, вернулись в зал. Протиснувшись к сцене, я спросил у ютившегося сбоку Захара:

– Скажите, а когда Коровин выступает?

– Он следующий. Вы его в зале не видели? – Захар не знал, как я выгляжу.