Отражения свободы

– Нет. Не совсем. Я просто пыталась понять – если ты родилась здесь, то зачем было идти на обучение в Орден? Ты ведь магией, кажется, с рождения владеешь, все о ней знаешь.

Анна невесело хмыкает.

– За тем, Саш, что читать книги – это прекрасно, но мага полноценно может обучить только маг. Знания Обращенных для нас бесполезны. Но я не желаю о принятом решении уйти из общества этих лицемеров. Сохранённая жизнь того стоит.

– Да, но… Здесь же есть другие волшебники. Кто-то ведь проводил Становление, так?

– Кто-то… Пожалуй. Но Матвей… Он не слишком любит моих родителей. Когда-то мать отказала ему в ухаживаниях, предпочла отца-человека. И с этих пор его самолюбие задето. Так что такой вариант даже не рассматривался. А у Андрея, к сожалению, нет времени на то, чтобы кого-то учить. Это ведь не так уж и просто. Я ответила на твой вопрос?

– Не совсем. Я просто… Не понимаю. Тот, кто проводит Становление, становиться наставником, так?

– А, это, – Анна усмехается, на сей раз грустно. – Саша, наставничество – это традиция. Не регламентируемая Законом и не регламентируемая Гранью. Не все маги проявляют хоть какое-то участие в жизни учеников. У некоторых есть дела поважнее.

– Насколько я знаю, наставник и ученик связаны.

– Ага, – взгляд Ани метнулся к начавшему было движение поплавку. Но говорить она продолжила: – Только сила этой связи зависит от отношений между ними. Нет отношений – нет связи. Вот и весь сказ. Так, клюнуло, а теперь секунду не мешай, я хочу достать улов.

Саша мешать и не собиралась. Она перевела взгляд на лес, высившийся на другом берегу реки. Что-то не складывалось в голове. В Ордене не то чтобы принято было обсуждать наставников, так что может и правду она чего-то не знала. Но, с другой стороны, стоило ей с Азаматом подраться, и Михаил Ефимович позвал именно наставников обоих, с очевидной целью «повлиять» на провинившихся. Хотя Аня, кажется, не врала. По крайней мере в словах «нет отношений» горечь была искренней. Но о том, что за отношения имелись в виду, у Саши были некоторые сомнения.

Аня достала из воды мелкую рыбешку и кинула ее в стоявшее рядом пластиковое ведро.

– Извини, наверное, это было грубо. Мне просто вообще все это обучение в Ордене поперек горла было. Только с тобой и ребятами пообщаться того стоило – у нас молодежи из Затронутых нет, как видишь, а селяне, они… селяне. Но отец прям настаивал. Иногда мне кажется, что он надеялся на то, что я останусь в Ордене и буду жить где-нибудь в городе. Пришлось его разочаровать, – она усмехается.

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Не обидела, – отмахивается Аня, хотя Саша четко ощущает в ее словах какую-то горечь несбыточного. – Просто…Некоторые вещи сложные, знаешь ли.

– Понимаю. Я пытаюсь тут во всем разобраться, так, хоть понемногу. И иногда некоторые вещи кажутся сложными. Непонятными.

– Ну так спрашивай. У нас друг от друга секретов нет, – Аня насаживает очередную наживку.

– Я не знаю, корректный ли это вопрос, – Саша медлит. Щекотливая тема, но ответ ей нужен. – Здесь большинство Затронутых – Обращенные.

– Ага.

Наживка с тихим всплеском отправляется в воду.

– И они… Ну… Они должны…

– Людей жрать? – фыркает Аня.

– Ну вроде того.

Аня фыркает еще раз.

– Как дочь оборотней, ответственно заявляю – не должны. Могут. Убивать вовсе не обязательно, а плоть требуется не обязательно человеческая, просто ее многие любят, и об этом так стремятся писать во всех этих магических справочниках. Как и кровь подойдет не людская. Как и сила. Как и эмоции, в конце концов. Ты вон даже с Валентиной пообщаться успела, верно?

Откуда она знает? Сердце пропускает удар, но Саша старается сохранить невозмутимое выражение лица.

– Она так у сарая много кого зажимать любит. Нравится ей это. С людьми можно больше себе позволить, но все-таки. И у всех так. Думаешь, почему по домам никто не сидит? Лес большой, всем всего хватает.

– Это… Успокаивает, – на деле это звучало, как отговорка по типу: «эти тигры, конечно, мясоеды, но им и курицы достаточно, на вас вкусных и сочных они и не посмотрят».

– Обращённые – не чудовища. Некоторые становятся ими, но из своего желания. Что до Охоты… Селяне, знаешь ли, желают пополнить наши ряды, ряды господ – и за такие шансы приходятся платить.

– Охота?

– Ты узнаешь. Потом, – Аня ловким движением подсекает еще одну рыбу. – Может, захочешь присоединиться. Из спортивного интереса.

Что-то скрывалось за легким тоном Ани. Страх – это Саша чувствовала хорошо. Охота пугала подругу, пусть та и никогда в этом бы не призналась. И здесь явно не шла речь об их с Анатолием неудавшемся походе за кабаном. Но углубляться в эту тему сейчас точно не стоило.

– А почему Тамара меня так странно назвала… Госпожой, как в помещичьи времена.

– Ну так и считай, что мы их помещики. Оберегаем, лечим, когда желание есть. Они нам служат в обмен на шанс стать Обращённым. Где еще это возможно? Закон все запрещает, Орден все контролирует… Но тут у достойных есть шанс. Мой отец вон приехал сюда в молодости, влюбился в мать, жившую здесь, и заслужил право стать Затронутым. И не надо говорить, что мол – оборотень, Обращенный… Магом можно только родиться. Но даже у последнего вампирчика в разы больше сил и возможностей, чем у президента. Я знаю, что мой отец не погибнет от старости лет через тридцать, что не подхватит какую-нибудь серьезную болезнь, что его не убьет пьяная банда каких-то малолеток…

Саша вздрагивает. Или компания нерусских, решившая наполнить ночь мотивами своих мелодий, а потом намять бока тому, кто вежливо попросил быть тише. Будь отец Затронутым…

– Я думаю, ты можешь меня понять, – еще одна наживка летит в воду. – Закон не всегда разумно запрещает многие вещи. Очень многие. Ты можешь подумать, что, мол, мы эксплуатируем трудящихся, но все приходят сюда добровольно. И люди, и Затронутые. Все.

– И остаются из-за вассалитета? – Саша не могла не сказать это. Откуда было Анне знать про ее отца… Но это не имело значения.

– Откуда ты знаешь? – Аня впервые за весь разговор разворачивается и вглядывается в ее глаза. С умыслом – Саша ощущает, как идет рябью ментальный щит, который начинает продавливать чужая сила. И резко толкает атакующий разум в ответ, вскакивая на ноги.

Аня заваливается назад, отброшенная силой удара и падает прямо в холодную озерную воду. Саша едва успевает поймать за руку оглушенную подругу, не давая той нырнуть с головой. Несколько секунд дезориентированная Аня только бестолково дергается в разные стороны, но потом приходит в себя и с помощью Саши выбирается на пирс.

– Извини, сильно вышло, – по правде говоря, Саша никогда не вкладывала столько силы в ответный удар, да и сам ментальный удар делала только пару раз под руководством бывшего наставника, запретившего самостоятельные ментальные практики. По идее, она должна была оттолкнуть разум нападавшего, а не его тело. Но вышло что вышло. Испуг, видимо, придал силы. – Аня, какого черта ты лезешь ко мне в голову?

Подруга только приложила руки к вискам.

– Сила есть, ума не надо, – пробормотала, поморщившись, Аня. – Голова теперь раскалывается.

– Извини.

– Ладно, сама напросилась. Вода ледяная.

Отражение колыхнулось, и Саша заметила, как Анина сила оплела мокрую одежду, высушивая ее.

– Не знаю я, кто тебе сказал о клятве. Но это не должно тебя пугать. Мы все – семья, и все должны защищать друг друга. Ты – не эти дуболомы из Ордена, – говорить Ане явно было не слишком легко из-за головной боли. Саша могла бы попытаться вылечить ее, но лезть к подруге без спроса было попросту некрасиво. Особенно теперь. – У тебя голова на плечах есть. Ты поймешь. Кто-то должен быть главным, иначе мы просто не можем жить вместе. У семей есть главы. Наша – не исключение. Все приходят сюда добровольно. И остаются – тоже. Клятва нужна, чтобы никто не мог навредить нам всем в погоне за своими амбициями.

– Аня, – Саша облизнула губы. Она никогда не умела вовремя останавливаться. – Клята вассалитета дает огромную власть сюзерену над вассалом. Это, по сути, рабство.

– И не меньшую власть имеют родители над детьми. Начальники над подчиненными. Саша, вопрос в том, как властью пользоваться. Кто-то должен отдавать приказы, кто-то должен принимать решение – и Андрей прекрасно это делает. Он защищает своих вассалов и никогда не будет использовать их обязательства им во вред, – в словах Ани скользило обожание. Глубокое обожание.

Смешанное со… страхом? Но страхом не боли или опасности, каким-то иным, другим страхом. Потери? Отвержения? На секунду разум Саши вновь захлестнули образы, переданные камнем. Измазанные в копоти похоти, они сменялись, не меняя своей сути, представали перед внутренним взором во всей красе. И меньше всего она вообще хотела их видеть. Как заглянуть в замочную скважину и рассмотреть то, что не предназначалось для твоих глаз.

Этот Андрей, до того бывший для Саши бесплотным образом, теперь определенно лишился всяких положительных черт.

– Ты сама скоро познакомишься с ним и поймешь, что в верности такому человеку нет ничего зазорного.