Время дракона

– Отец сказал, – спокойно произнёс Влад, не понимая, с чего это священник так всполошился.

Отец Антим продолжал смотреть, а Влад, помолчав мгновение, добавил:

– Поэтому у отца есть меч с нарисованным дьяволом, а у дьявола к спине прибит крест. А ещё есть иконка, на которой…

– Ты всё это видел? – перебил священник.

– Да.

– Ты лучше не думай о том, что видел.

– Почему? – спросил Влад.

– Потому что это не твои дьяволы, – ответил священник, а когда заметил, что чадо не понимает, добавил: – Злая собака, даже сидя на цепи, может укусить. Поэтому к такой собаке никто не приближается, кроме её хозяина. Да?

– Да, – кивнул Влад.

– А ведь злой нечистый дух ещё злее, чем злая собака. Да?

– Да, – снова кивнул Влад. Здесь он не испытывал никаких сомнений.

– Вот поэтому ты про отцовых дьяволов не думай. Тогда они к тебе не придут.

Отец Антим положил правую ладонь на голову ребёнка и прочитал какую-то молитву. Затем спросил:

– Обещаешь не думать о них?

– Обещаю.

– Тогда иди с Богом.

Малолетний Влад очень старался выполнить обещание. Если вспоминал про родительских «помощников», то нарочно отвлекался от опасных мыслей: начинал играть в шумную игру или заговаривал с кем-нибудь. Всё упростилось, когда отец уехал – мысли о дьяволах исчезли, как по волшебству. Влад забыл про меч и про иконку со змеями-драконами, а вспомнил лишь через четыре месяца, по возвращении родителя. Опять надо было пытаться забыть! Чешуйчатые существа быстро забывались, когда родитель уезжал, но как только под окнами дома в Сигишоаре появлялся гонец с известием, что «господин скоро прибудет к главным воротам и просит встретить», в воображении снова воскресал серебристый дракон на мече, а затем – другой дракон, золотой, которого побивал Фёдор Тирон.

Судя по всему, прирученные бесы вели себя не как цепные псы, а как охотничьи. Они неотступно следовали за своим хозяином, вместе с ним покидая Сигишоару и так же вместе с ним прибегая обратно. «Может, отец Антим ошибся? Может, они кусаются так же редко, как охотничьи собаки?» – думал малолетний Влад, однако стеснялся задать эти вопросы вслух, потому что заранее знал ответ – что священники в подобных вещах не ошибаются.

Однажды летом – в ту пору, когда земля местами высыхает так, что рассыпается в руках подобно песку, а луговая трава становится жёсткой и трескучей – отец приехал без предупреждения. Он не прислал вперёд себя слугу сказать, чтоб встречали. А когда увидел семью, то без всякого чувства обнял жену, почти не взглянул на сыновей.

С отцом приехало много сопровождающих: все на конях и все с плотно набитыми перемётными сумами. Солнце уже зашло, сгущались сумерки, но даже в сумерках было заметно, как взмылены лошади. Это значило, что путешественники торопились, не желая провести ни одного лишнего дня в дороге. Они еле-еле успели въехать в город, пока стража ещё не закрыла ворота на ночь.

Против обыкновения гости не бросили лошадей на улице перед домом на попечение конюхов, а сами завели во двор. Влад сразу понял – привезли что-то очень-очень ценное. Не зря же каждый гость препоясался мечом, и даже слуги гостей вооружились. Кто деревянной дубинкой, а кто луком и стрелами.

Мать Влада и его брат Мирча так обиделись из-за странного поведения отца, что, кроме своей обиды, не замечали ничего. Они сердито смотрели, как приезжие извлекают из перемётных сумок кульки и мешочки, аккуратно вносят в дом и выкладывают рядами на обеденном столе. Места на столе едва хватило, а когда всё разложили, родитель внимательно пересчитал выложенное, называя каждый кулёк и мешочек именем человека. Некоторые имена показались Владу знакомыми. Наверное, он слышал их прежде, во взрослых застольных разговорах – таких скучных и непонятных.

При свете огня было видно – мешочки шились из ткани, которая сама по себе стоила хороших денег, а на кульки были использованы шелковые платки, тоже дорогие. Что же тогда могло находиться внутри?

– Что это? – презрительно произнесла мать, как если бы в дом принесли корзину переспелых вишен или притащили какой-нибудь мусор вроде кривой ржавой подковы.

Отец, ни слова не говоря, развязал один из мешочков и медленно перевернул, чтобы содержимое высыпалось. Мать ахнула, а малолетний Мирча так глаза и вылупил. Из мешочка выпали, звонко ударяясь друг об друга, четыре золотых кубка, золотая цепь, тарелочка и подсвечник из того же материала, а за ними – массивные уголки, оторванные от книги.

– Теперь я смогу чеканить свою монету, – сказал родитель. – Золота на первое время мне хватит. А если дела наши пойдут успешно, мы соберём ещё.

Отец Антим, как будто заподозрив что-то, зашёл с другого края стола, развязал ещё один мешочек, раздвинул края, достал золотую коробочку особой формы и повернул так, чтобы всем стала видна надпись по-славянски: «Мощи».

– Тоже пойдёт на перековку? – строго спросил монах.

– Там никогда ничего не лежало, – с улыбкой сказал отец. – Ковчежец не освящён. Если не веришь, можешь спросить монахов Благовещенского монастыря, который в большом лесу. Я получил это от них.

Всё привезённое заперли в одной из комнат верхних покоев. Гости так устали, что попросили хозяйку не беспокоиться и не хлопотать по поводу горячего ужина – перекусили наскоро и завалились спать. На следующее утро они уехали. Остался только дядя Тудор со своими слугами.

Вот теперь малолетний Влад начал внимательно прислушиваться к взрослым разговорам, потому что очень хотел узнать, для чего нужно столько золота. Он старался вспомнить даже то, что вскользь слышал раньше, и всё это складывалось в историю о младшем брате отца, взошедшем на трон вопреки всякой очерёдности. Младший отцов брат правил, а отец оказался вынужден жить на чужбине. Конечно, такое положение дел было несправедливым, тем более что младший брат отца, влезший на трон без очереди, оказался ещё и нерадивым правителем, который не заботился о подданных.

Во-первых, он ради мира с турками решил пожертвовать сыновьями бояр. Из знатных семей взяли по одному мальчику, отвезли к турецкому султану и оставили жить во дворце. Султан мог сделать с этими детьми всё, что захочет, если бы мир был нарушен, поэтому бояре оказались очень огорчены. Огорчение получилось двойное, потому что нерадивый государь вёл переговоры, не советуясь ни с кем. Просто сказал боярам, возвратившись из Турции:

– Собирайте детей, а иначе война[16 - В 1431 или 1432 году румынский князь Александр Алдя, младший сын Мирчи Старого, заключил мир с турками, при этом отдав в заложники султану более 10 боярских сыновей.].

Вторую большую ошибку отцов брат совершил тогда, когда поехал на «великое собрание» в город Базель. Базель находился ещё дальше от Румынии, чем Нюрнберг, но был хорошо известен всем государям и представителям церкви.

Даже отец Антим знал про Базель. Более того – любое упоминание об этом месте заставляло кроткого монаха сердиться. Он говорил, что в Базеле собрались «очень плохие люди», которые хотели совершить «богопротивное дело», а именно «помочь Церкви Католической поглотить Церковь Православную». Малолетний Влад не очень понимал, что это значит. Он только видел, что священник аж дрожит от негодования. Наверное, в Румынской Стране митрополит негодовал точно так же[17 - В середине декабря 1433 года Александр Алдя приехал на Совет в Базель, где обсуждалась «уния» между католиками и православными (Патриарху в Константинополе следовало признать над собой власть римского папы, а в обмен Папа обещал военную помощь против турок.) На этом Совете румынский князь поддержал унию, что очень не понравилось румынскому духовенству.].

А вот родитель Влада, очень довольный, повторял снова и снова:

– Мой брат своими руками подрубил оба столпа, которые поддерживают государев престол. Это значит, что мой брат скоро упадёт и больно ударится о землю.

– А зачем дядя подрубал эти столпы? – спрашивал малолетний Мирча, который в отличие от Влада никогда не стеснялся задавать родителю вопросы. – Разве дядя не видел, что вредит себе?

– Когда целишься в птицу, летящую высоко в небе, то не видишь яму у себя под ногами, – отвечал отец. – Мой младший брат угождал туркам, а затем – католикам, потому что думал о безопасности южных и северных границ своего государства. Но, глядя вдаль, на границы, он не заметил, как утратил уважение людей, которые совсем рядом. Кому же из подданных понравится, когда их государь заискивает перед иноземцами?

– А как же он должен был поступать?

– Государь должен не угождать, а убеждать… и убеждением, через мудрое слово, завоёвывать людские сердца, укреплять мир в своей земле и на её границах. Мой младший брат так не умеет. И поделом ему.

Насколько мог понять малолетний Влад, некоторые бояре и служители церкви, особенно возмущённые нерадивостью отцова младшего брата, стали сторонниками отца. Это они дали золото. Но зачем золото понадобилось?

Отец вместе с Тудором – единственным из гостей, который остался в доме – целые дни напролёт взвешивал собранное богатство. Всё происходило при закрытых дверях в той самой комнате наверху, где золото хранилось. Если заглянуть украдкой, то можно было увидеть, что двое взрослых скрючились за столиком и морщат лбы. На столике стояли весы с чашечками, как бывает у аптекарей, но чуть крупнее. На одной чашечке мог лежать кубок или что другое, а на противовесной – гирьки.

– Из этого кубка больше полтораста монет получится.

– А из тарелочки, которую только что взвесили – сорок пять. Итого, считай, двести.

После этих слов слышалось, как перо скребёт по бумаге. Кто именно что говорил, Владу трудно было понять, потому что подсматривать приходилось в маленькую щёлку. Откроешь дверь пошире – тебя заметят и прогонят.

Малолетний Мирча, который тоже подслушивал, пытался прикинуть, сколько всего золотых монет получалось у взрослых. Он складывал сотни с тысячами, но запутался уже в середине первого дня:

– Четыре тысячи восемьсот тридцать… Нет. Всё. Не могу.

Старшему брату никогда прежде не приходилось складывать такие числа, да ещё в уме, однако дети, не сумев уследить за подсчётами, всё-таки узнали кое-что важное. Они заметили, что отец теперь называл Тудора по-новому – не «мой добрый друг», а «мой жупан», как будто сам успел сделаться государем, а своего друга сделал боярином.

«Жупан» помогал не только взвешивать золото, но и носить к кузнецам, причём носить пришлось часто и много, и вот тогда Влад понял, что отец совсем не случайно поселился в доме, расположенном на углу Кузнечной улицы. Если кузнецы – твои соседи, то можно заранее решить, кому из них доверишь ответственное дело по перековке золотых цепей, подсвечников, коробочек и прочего в тонкие пластины.