Принцесса Иляна

Пусть король не говорил о Дракуле прямо, а только призывал кузину перестать печалиться о покойном Вацлаве Понграце, ей почему-то казалось, что для окружающих всё очевидно. От чувства неловкости и стыда никак не удавалось избавиться, поэтому Илона принялась считать минуты, приближающие её к окончанию прогулки.

* * *

Илона и Эржебет с четырьмя юными дамами вернулись из сада в ту же самую комнату, которую покинули. Матьяш уже не сопровождал их – ушёл, сославшись на дела, и обещал заглянуть через несколько дней – а как только он скрылся из виду, Эржебет строго заявила придворным, которые навязались в спутники к четырём её подопечным красавицам:

– Я вас не задерживаю, господа.

Расставанию с кавалерами не огорчилась разве что Орсолья. А вот три остальные девицы казались раздосадованы. Они, наверное, полагали, что лучше уж выйти замуж, чем жить, как монашка, под присмотром матери Его Величества и ждать «счастья», которое может и не наступить.

«Мне бы их горести», – думала Илона, видя, что портрет Дракулы никуда не делся. Он по-прежнему находился в комнате и напоминал о том, что брак пока ещё возможен и что выход из того дурацкого положения, в котором Илоне случилось оказаться, ещё не найден.

Картина стояла на подставке, накрытая сукном и будто спрашивала: «Ну, что?» «Нет, я замуж не выйду», – мысленно ответила Илона, а её тётя, вошедшая в комнату чуть ранее, казалось, совсем не обратила внимания на лишний предмет.

Мать Его Величества снова уселась в кресло, велев одной из четверых красавиц взять лютню и спеть что-нибудь. Меж тем кузина Его Величества вернулась к вышиванию. «Ничего, как-нибудь выкручусь», – твердила она себе, но когда песня окончилась, тётя выслала своих подопечных вон, а в ответ на недоумённый взгляд племянницы пояснила:

– Нам с тобой нужно поговорить, моя девочка.

– О чём, тётушка? – спросила Илона.

Тётя встала с кресла и направилась в дальний угол комнаты, который в это время дня уже не освещался солнцем. Он казался укромным, тихим, как раз для доверительной беседы, и к тому же там стояла пристенная лавка, позволявшая собеседникам или собеседницам сидеть как можно ближе друг к другу.

Эржебет опустилась на лавку, но не облокотилась на высокую деревянную спинку, а осталась сидеть прямо и жестом пригласила племянницу сесть рядом.

– Не сердись на моего Матьяша, – с мягкой улыбкой проговорила матушка Его Величества. – Он – мужчина, а мужчины частенько говорят слишком прямо. Они не понимают, что женщине такие слова кажутся неприятными, даже если по сути всё верно.

– Тётушка, вы имеете в виду сегодняшний разговор о браке? – осторожно спросила Илона, тоже сев на лавку.

– Да, моя девочка, – ответила Эржебет. – Откуда мужчине знать, что чувствует вдова? А я знаю. Я ведь до сих пор скучаю по своему мужу, хотя со дня его смерти прошло почти девятнадцать лет. Пусть я овдовела не так рано, как ты… но разве от этого легче? Мой Янош был мне не только мужем, но и другом. Порой мне не хватает его совета, а семнадцать лет назад, когда я вместе с твоим дядей Михаем добивалась для Матьяша свободы и трона, мне казалось, что Янош незримо присутствует рядом и подсказывает, что делать.

Тётя судорожно вздохнула и быстрым движением левой руки смахнула с глаз слёзы.

– Не плачьте, тётушка, – сказала Илона, осторожно сжав её правую руку, лежавшую на коленях, но и сама уже готова была плакать.

– Даже в те дни, – меж тем продолжала Эржебет, ненадолго замолкая, если её голос начинал дрожать, – даже в те дни, когда я чувствовала присутствие Яноша рядом, я сделала бы всё, чтобы позаботиться о Матьяше и обо всей семье Силадьи. Даже вышла бы замуж во второй раз. Да, мне тогда было больше сорока лет (считай, старуха), но если бы я оказалась чуть моложе и понадобилось бы заключить брак ради политического союза, я не задумываясь сделала бы это. Чтобы помочь Матьяшу, чтобы помочь твоему ныне покойному дяде Михаю и всей семье Силадьи. В чём счастье для нас, женщин? В том, чтобы помогать своим семьям, быть нужными. И если у нас получается принести пользу, мы обретаем душевный покой. Ведь так?

– Наверное, вы правы, тётушка.

– Конечно, я права, – сказала Эржебет, голос её окреп, и теперь она сама левой рукой накрыла руку племянницы, всё ещё сжимавшую тётину правую. – Вот и ты, моя девочка, уже пять лет не находишь себе места потому, что после смерти твоего Вацлава тебе не о ком заботиться. Но есть способ исправить это. Ты нужна своей семье, позаботься о своих родственниках. Сделай то, о чём тебя просит мой Матьяш. Никто не станет заставлять тебя, потому что ты уже исполнила свой долг, когда вышла замуж семнадцать лет назад. Тогда ты помогла своей семье, а теперь сделай это снова, но уже не столько ради семьи, сколько ради себя. Ты снова почувствуешь себя нужной, почувствуешь сопричастность большому делу и обретёшь душевный покой.

– Тётушка, вы всё правильно говорите, – совершенно искренне ответила Илона, вдохновившись её словами. – Покой – это то, чего у меня нет, но возможно ли обрести душевный покой в браке с таким человеком, как Дракула?

– Если всё окажется совсем плохо, то жить с мужем ты не обязана, – просто ответила Эржебет. – Твоя семья тебя защитит. Если тебе не понравится жить с ним вместе, то будете жить врозь. Сможешь остаться здесь, при мне, если захочешь, или вернуться в Эрдели. Главное – это сам брак, который станет залогом крепкого политического союза.

– Тётушка, если бы это оказался кто-нибудь другой, а не Дракула… – начала Илона, но Эржебет перебила её:

– Давай-ка, я расскажу тебе о нём то, чего тебе никто другой не расскажет. Вот все твердят, что Дракула творил страшные дела, но эти люди его не знают. А я знаю и потому могу о нём судить по своему опыту, не с чьих-то слов.

– Тётушка, я не понимаю… Вы его знаете?

– Когда-то очень давно мне довелось принимать у себя Дракулу как гостя, – пояснила Эржебет. – Это было в Эрдели, в замке моего Яноша. Янош в те времена был жив и даже не стар…

– Принимать Дракулу у себя? – удивилась Илона.

– Да, – продолжала рассказывать тётя, – Дракула гостил у нас несколько недель, хотя… в те времена он ещё не стал Дракулой, никто не называл его так. В те времена это был мальчик лет тринадцати. Приехал по велению отца, потому что с отцом Дракулы мой Янош в то время был дружен. Приезд в гости стал знаком доверия.

– А я думала, господин Янош с отцом Дракулы враждовали, – сказала племянница. – Ведь господин Янош велел, чтобы отцу Дракулы отрубили голову.

– Это было позже, – непринуждённо ответила тётя, – а в те времена, о которых я тебе рассказываю, был мир, и тринадцатилетний Дракула приехал в гости к моему мужу и ко мне.

– И как этот мальчик вам показался? – с любопытством спросила Илона.

– Довольно милый, – усмехнулась Эржебет, – но не очень воспитанный. Помнится, он, как только приехал, сходу спросил моего Яноша: «Почему ты медлишь отправляться на войну с турками?» И добавил: «Мой отец уже выступил в поход».

Илона снова удивилась:

– Тётя, вы пересказываете слова Дракулы. Неужели вы знаете язык влахов?

– Нет, – ответила Эржебет, – но Дракула говорил на нашем языке. Уж не знаю, когда успел выучить нашу речь, но говорил неплохо… хотя лучше б помалкивал, потому что стремился не скрывать своих мыслей, из-за чего временами казался грубым. Кстати, Дракула так и не оставил эту привычку. Многие до сих пор называют его несдержанным, и я думаю, они правы.

Илона задумалась, а тётя, видя это, поспешно добавила:

– Я тебе ещё не всё рассказала, а ведь ты сейчас, наверное, подумала, что Дракула станет несдержанно и грубо обходиться с тобой? Вовсе нет. Я уверена.

– Как вы можете быть уверены, тётушка?! – воскликнула племянница.

– Могу, – улыбнулась Эржебет, – потому что я видела, как он обходился с девушками. Да, это было очень давно, но в некоторых вещах люди не меняются, и к тому же… – Она задумалась. – Нет, я расскажу по порядку.

Племянница молча ждала.

– Так вот, – всё с той же улыбкой продолжала тётя, – кроме Дракулы в замке гостила одна родственница Яноша. Ей было пятнадцать, и Дракуле она понравилась. Он в свои тринадцать не умел ухаживать, но старался научиться изящным манерам и действовал весьма хитро. Однажды подарил её служанкам пояс с золотыми нашивками, чтобы через служанок ближе подобраться к госпоже.

– И чем всё закончилось? – спросила Илона.

– Дракула понял, что моя родственница никогда не уступит ему так, как он хочет. Разумеется, воздыхатель огорчился, наговорил ей всяких дерзостей, а ты… ты чем-то похожа на ту мою родственницу. Даже не знаю, чем именно, но есть некое неуловимое сходство.

– Куда вы клоните, тётушка? – насторожилась Илона.

Эржебет сильнее сжала её руку:

– Я хочу сказать, что Дракула будет с тобой любезен. Главное, без особой причины не отказывайся исполнять супружеский долг. Вот и всё. Бояться тебе совершенно нечего.

Наверное, тётя зря затронула тему физической близости. Лучше б продолжала говорить о долге перед семьёй, потому что всё воодушевление у Илоны пропало.

– Тётушка, я готова поверить вам, – печально произнесла она. – И готова поверить Его Величеству, который сказал, что Дракула вовсе не так страшен, как о нём рассказывают. Но… даже Его Величество не отрицал, что у этого человека очень плохая слава, а я не хочу, чтобы эта слава перешла ещё и на меня как на его жену.

– Мой Матьяш – дальняя родня Дракуле, однако Матьяша это никак не запятнало, – возразила Эржебет.

– Жена – другое дело, – вздохнула Илона. – Я боюсь, что все станут указывать на меня пальцами: «Вон идёт жёнушка Дракулы». Они станут так говорить… и смеяться.