– Машка.
Я сел на диван. Она взглянула на меня через плечо, а потом все же улыбнулась.
– Ладно, пап. Буду. Только потом. Я в самолете наелась.
– Хочешь, закажу еду из ресторана? Рыбку, как ты любишь, или овощи на гриле. А можем, заказать шаверму! А?
– Пап! – Подсев ко мне на диван, она скривила личико. – Я терпеть не могу эту мерзость. Лучше я сама приготовлю что-нибудь.
Я удивился, но промолчал. Раз хочет – пусть готовит. У нее получаются шикарные горячие бутерброды. Много помидор и зелени, а еще сыр и хрустящая корочка на ржаном хлебе.
Так и решили. Маша пошла на кухню, искать продукты в холодильнике. А я залез под горячий душ. Плечи устали, а еще вспотел, пока таскал тяжелый чемодан по лестницам.
Через пару минут ко мне заглянула дочка, все с той же кислой миной на лице.
– Пап! – крикнула она. – У нас нет хлеба.
Из-за шума воды, я не расслышал ее вопроса. Махнул рукой.
– Сейчас.
Маша встала у раковины: руки в боки, взгляд исподлобья. Копия мать. Упрямая, но красивая.
Я выключил воду, взял полотенце и вышел из душевой кабины.
– Что случилось, доченька?
– Хлеба нет. Как я могу приготовить ужин, если холодильник пустой?
– В морозилке смотрела?
– Нет.
– Я покупал перед отъездом. Еще там сыр и колбаса.
– Никакой колбасы, – упрямо проговорила она. – А овощей нет?
– Нет, милая. Откуда?
– Ой, ладно. – Махнув рукой, она взялась за дверную ручку. – Спрошу у бабы Вали. Надеюсь, она дома. А ты поменяй одежду. Выброси в стирку носки и трусы, а рубашку и джинсы сложи, пожалуйста, аккуратно в корзину для белья.
Слово «пожалуйста» сказано слишком любезно. Как будто я несмышленый ребенок, а не взрослый мужчина, проживший почти сорок лет.
Она убежала к соседке, а я прошел в комнату и взглянул на телефон.
Не звонит. Правильно. Мы разговаривали всего два часа назад. Сейчас ей не до меня.
Только хотел переодеться, как пришло сообщение. От Леры. Уже двадцатое за сегодняшний день. Я сразу его удалил.
Вернулась Маша, с овощами и большим куском сладкого пирога.
– Ты все еще голый? – строго спросила дочка. – Хорошо, что баба Валя к нам не зашла. А хотела.
– Она передала?
Запах невероятный. А еще желудок ноет от голода.
– Пирог?
– Да.
– Нет, на лестнице нашла. Кто-то уронил, а я подобрала. Думаю, отнесу папе. Он любит сладкое.
– Но, видимо по пути все же сама попробовала? Тут надкусано.
– Пап! Прекрати! Я не ем мучное!
Мы часто шутим друг над другом. У Маши легкий характер, как у ее матери. Никогда не обижается. Улыбнется, а потом еще приласкает.
Поздно вечером, снова позвонила Лера. Я не ответил, а совсем отключил телефон.
Двенадцать часов. Маша уснула на своем уютном диванчике. Я включил ноутбук. Работы накопилось много, а сил нет. Голова не соображает. Мысли витают, но не о пациентах.
Один. Кровать, как и прежде, пустая. Даже не хочется на ней спать. Менять белье. И смотреть не могу. Больно. До сих пор душа ноет. Всего три-четыре раза София была в этой квартире, в этой постели. Холодно отдавала свой долг, а потом снова уезжала к моим родителям.
Может, купить большую машину? А то все думаю о практичности: куда ставить, много хлопот, еще налог, колеса дорогие. Квартиру можно взять в ипотеку и не экономить.
Черт! Глупые мысли. Тут дети больные, а я думаю о ерунде. Маленькие ангелы. Мои крошечные пациенты. С проблемами и уже с жизненным опытом.
Рука сама включила телефон. Пять сообщений от Леры, и один пропущенный звонок от Витьки.
Я взглянул на часы. Наше время. Пора позвонить, но…
Нет. Больше не буду… не хочу… Пусть сама позвонит. Хотя…
Она сделала первый шаг. Вернулась к родителям в дом, почти целый месяц ждала меня. Даже надела те кружевные белые трусики. А я, как идиот, сделал укол и говорил о диете. Бедная моя девочка. Потеряла ребенка, потом отца. Исхудала.
Я набрал ее номер. Тишина. Через пару секунд ответила. Значит, ждала.
– Привет.
– Я тебя не разбудил?
– Нет.
Ее печальный голос взбудоражил нервы.
– Снова читаешь книгу?