– Скоро лето, мой мальчик. Вот листики появятся на деревьях, и мы полетим с тобой на самолете.
– К моему папе?
– Да.
Через пять минут Макс съел всю капусту и даже сказал «спасибо», хотя раньше его приходилось одергивать. Он знает, что нужно делать, его учат постоянно, но упрямый характер не всегда позволяет быть любезным. С каждым днем он все больше становится похож на своего отца. Такой же добрый, открытый. Такой же взрывной и непоседливый.
Сегодня Сергей купил на базе большую упаковку цейлонского чая. Обычно такой он не привозит в наш магазин, уж слишком дорогой, и большинство людей не любят зеленый чай. Но для дома мы берет сразу два килограммовых пакета.
– Завари с мятой, – попросил он, когда я включила чайник. – Она там, в холодильнике на верхней полке.
Я достала упаковку с душистой травой. Макс вяло прошелся из угла в угол, потом залез к Сергею на колени, подергал его за усы. Скучно. Опять слез и пошел в свою комнату за машинкой. Нашел. Снова появился на кухне, только уже с полными руками игрушек.
– Надо завтра, его свозить в парк. – Предложил Сергей. – А то парень совсем измаялся.
– Хочу к Маше! – тут же встрял в разговор сын.
– Она завтра с папой уезжает на море. Ты забыл?
– Я тоже хочу на море!
– Ты с мамой летом был на море.
– Еще хочу! – Топнул ногой Макс. – Хочу с Машей!
Я налила в заварной чайник кипяток, закрыла крышку, а сверху накрыла полотенцем так, что только носик выглядывает. Отодвинула подальше от Макса.
– Скоро Маша приедет и привезет тебе ракушку с моря.
– Не хочу ракушку!
– Не капризничай.
– Вонючки!
Тут он обежал вокруг стола, потянул чайник на себя, прижался к носику губами и хлебнул кипяток. Мы даже не успели отреагировать, как он уже обжог себе рот.
– Макс! – только и успела, крикнуть я.
– М-м!
Он замычал. Даже кричать не может. Стал задыхаться. Сергей тут же налил в стакан холодной воды.
– Пей, сынок.
Но, он не смог сделать и глотка. Только мычит и жадно хватает ртом воздух.
– София, звони в скорую! А лучше Алексу!
От страха я так растерялась, что еле нашла свой телефон, потом кое-как набрала номер Алекса.
Через час нас привезли в больницу. Сергей поехал за нами на своей машине. Еще у ворот я заметила темную фигуру возле двери в приемный покой.
Все как много лет назад. Только тогда я привезла Машу, и со мной был Макс.
– Как он? – спросил Алекс, когда мы вышли из машины скорой помощи.
– Не может говорить.
– Пойдемте.
Мы зашли в смотровой кабинет. Сергей остался снаружи с моей курткой и сумочкой.
– Сейчас посмотрим.
Полная женщина средних лет попыталась заглянуть в рот Максу. Рядом сидит молодая медсестра с отсутствующим видом и заполняет что-то в компьютере.
Скинув куртку у входа, Алекс подошел к мойке, тщательно помыл руки, потом надел одноразовые перчатки. Женщина недовольно фыркнула, но промолчала, отодвинулась в сторону, чтобы пропустить его к ребенку.
– Малыш, открой ротик.
– Не-а, – упрямо качнул головой Макс и жалобно посмотрел на меня.
– Сыночек, ты знаешь Алекса. Он не сделает больно. Покажи ему рот.
Алекс сел на стул напротив мальчика и стал его уговаривать. Ласково, осторожно, стараясь не напугать.
– Видишь, у меня в руках ничего нет. – Он показал свои ладони. – Я не буду делать больно. Только посмотрю, а потом расскажу тебе одну историю про девочку. Она очень боялась врачей, и ее забрала волшебница.
Макс тут же открыл рот. Он любит истории про волшебников.
– Умничка! Вот так. Все хорошо. Какой у тебя замечательный рот.
Он осмотрел всю полость рта у ребенка, аккуратно поворачивая рукой его голову.
– Хрипит, – сказала толстая женщина. – Нужно оставить его на ночь.
– Придется. – Вздохнул Алекс, а потом снова обратился к Максу: – Сейчас я помажу тебе горлышко мазью. Ты смелый мальчик?
Карие глаза стали огромными. Тогда Алекс вынул из ящичка кусок бинта, взял синюю ручку и на самом уголке нарисовал смешную рожицу.
– Его зовут Лулу, – надев на палец бинт, сказал он. – Пусть он посмотрит твои зубки. Хорошо? Ты разрешишь ему?
Мальчик махнул головой. Смешная рожица оказалась во рту, медленно продвинулась к горлу, чуть смазала мазью обожженное место и снова вылезла наружу.
– Не страшно?
Только сейчас я взглянула на Алекса. Его глаза изменились. Они больше не прозрачные, и даже смотрят совсем по-другому.