Судьба на выбор

– Меня зовут Криспин Дэй, – ответил он с улыбкой. – А вас – Гвенда Грин.

– Сегодня вы не играете и не поёте с ними? – Гвендолин кивнула на музыкантов. Те как раз сменили задорную мелодию на более медленную.

– Нет, сейчас мне хочется быть среди танцующих. А вам? – Криспин протянул руку, и Гвен вложила пальцы в его широкую ладонь.

Она не танцевала так давно, что почти забыла нужные движения, но здесь, в Трелони, это никого не волновало. Каждый плясал так, как умел. В один танец проникали элементы других, танцующие сближались на неприличное расстояние, почти обнимая друг друга на глазах у всех. Происходящее смущало, потому Гвендолин не смотрела на остальных – только на того, кто вёл её в танце, ловко огибая препятствия и, к счастью, не стремясь привлечь Гвен к себе слишком близко. Но она всё равно слышала, как он негромко подпевал музыкантам:

Я милую мою ищу

В лесу, в полях и на лугах.

Её за прошлое прощу

И ей скажу, что сам неправ.

Я моей милой подарю

Кольцо, букетик и рассвет.

С родными я поговорю,

Чтоб не сказала слова «нет».*

«Чтоб не сказала слова «нет»… – мысленно повторила Гвендолин. – Жених, выбранный моим дядей, как раз с родными всё и решил, что не помешало мне убежать. Интересно, как же там справляется Гвенда?».

– Вы не устали? – шепнул ей на ухо партнёр по танцу. Его мягкие волосы коснулись её щеки, и девушка вздрогнула от непривычного ощущения. – Ещё один круг?

– Да, – отозвалась она. При мысли о том, что на следующий танец её пригласит кто-нибудь другой, желания останавливаться не возникло. Да и не хотелось почему-то, чтобы Криспин Дэй приглашал кого-то, кроме неё, так что за новым кругом последовал ещё один, и ещё…

Когда музыка стихла, и исполнители потребовали напоить их и дать отдохнуть, Криспин удержал руку Гвен в своей:

– Мы ведь ещё увидимся?

– Трелони – маленькая деревня. Тут сложно не столкнуться с кем-то из знакомых.

– Что ж, тогда я постараюсь чаще проходить мимо школы. И, может быть… – он вдруг приблизился и склонился к её лицу. – Может быть, вы пригласите меня на чай.

Отвесив поклон, он отошёл к музыкантам, а Гвен направилась к Джесмин, которая раздавала холодные напитки. Разгорячённые танцами гости охотно принимали глиняные кружки.

– Пока вы танцевали, остальные сгорали от зависти, – хихикнула дочь старосты. – Кроме меня, конечно. Я, так и уж быть, великодушно уступлю тебе этого молодчика.

Гвендолин прижала ладони к заалевшим щекам и вспомнила вдруг, какой маленькой казалась её рука в руке Криспина.

– Не смущайся! – подбодрила Джесмин. – Для чего ещё нужны танцы? Погоди, сейчас игры начнутся, вот там…

– Игры? Нет-нет, я пойду! Прости, устала что-то, и голова разболелась…

– Бросаешь меня? Ладно. Но тогда я подыщу тебе провожатого.

Не слушая возражений, Джесмин юркнула в гущу гостей и вскоре вернулась, приведя с собой того, кого Гвен больше не требовалось представлять.

Вопреки опасениям, Криспин Дэй совершенно не выглядел расстроенным от того, что его лишили продолжения праздника, отправив провожать вдруг пожелавшую уйти гостью. Сказал, что не силён в играх, и хоть Гвендолин в это не поверила, ей было приятно, что молодой человек предпочёл её общество развлечениям.

Дорогой она немного разузнала о нём. Объяснились правильная речь и манеры фермерского сына: оказалось, он долго жил в городе, где учился на часовщика.

– Вам удалось? – полюбопытствовала Гвен.

– Почти, – хмыкнул он. – Почему-то все представляют себе часовщиков чудаковатыми старцами с нечёсаными бородами и неохотно идут с просьбами о починках к молодому мастеру.

– Понимаю, – улыбнулась Гвендолин. – Школьных учителей обычно тоже представляют взрослыми. Но это – временные трудности. Ещё лет десять, и я буду полностью соответствовать представлениям о правильной учительнице.

– Что же, вы всю жизнь собираетесь здесь преподавать?

– Возможно, – ответила она уклончиво. – А вы… ведь скоро уедете? Джесмин сказала, вы тут лишь затем, чтобы продать дом родственника.

– Может быть, и задержусь на какое-то время, – чуть понизив голос, точно они были заговорщиками, проговорил Криспин, и Гвендолин не удержалась от взгляда в его сторону. – Пока мне здесь нравится. А вам?

– Что? Да. Да, я понемногу осваиваюсь, – вздохнула она. Не рассказывать же о том, что здание школы нуждается в ремонте, вместо любимых бисквитов к чаю подают в лучшем случае хлеб с вареньем, а умываться приходится едва тёплой водой, потому что у Талулы вечно не хватает терпения нагреть её до нормальной температуры.

– Но вы ведь привыкли к другой жизни? – проницательно поинтересовался новый знакомый, и щёки Гвен вспыхнули то ли от такой догадливости, то ли оттого, что он подошёл чуть ближе и сейчас почти касался её рукавом.

– Я знала, что пансион – не навсегда, – ответила она, справившись со смущением. – Кроме того, у меня нет семьи. Значит, я должна стать самостоятельной.

– Похвальное стремление. Но кто-то вам наверняка покровительствует? Какой-нибудь родственник, друг…

– Нет! – поспешно откликнулась она, помотав для убедительности головой. – Никто. Почему вы спрашиваете?

– Мне тяжело видеть, что такой девушке, как вы, не на кого опереться в этом жестоком мире.

– Такой девушке, как я? – Гвендолин даже приостановилась. – Что вы хотите этим сказать?

– Что вы хороши собой, умны и прекрасно танцуете.

– Вот уж в последнее не поверю! – прыснула она, вспомнив, как пару раз едва не отдавила своему кавалеру ноги. – Вы скорее спасли остальных гостей, не позволив никому больше меня пригласить.

– Можете и так считать, но я останусь при своём мнении, – отозвался молодой человек, и по голосу Гвен поняла, что он улыбается.

Распрощались они у школьных дверей. Проситься на чашку чая Криспин не стал, обещав заглянуть как-нибудь днём. И пожал её руку, ненадолго задержав в своей.

Поднявшись в свою квартирку, Гвен вдруг осознала, что целый вечер не вспоминала ни о вчерашнем происшествии в лесу, ни даже об Арчибальде.

* Стихи Светланы Казаковой.

Глава 7

Можно было не сомневаться, что с утра Джесмин примчится чуть свет. Именно так и случилось.

– Ты должна мне всё-всё-всё рассказать! – затараторила она с порога. – Что было вечером? О чём вы говорили? Ах, как сгорают от зависти наши кумушки, не представляешь! Точно лисы, перед которыми захлопнули дверцу курятника! Когда вы вдвоём ушли, и он так и не возвратился, все заговорили о том, будто… Ну, я, конечно, сказала, что ты совсем не такая, и пусть только кто-нибудь ещё посмеет очернять имя нашей госпожи учительницы – мигом отведает тумака!