Тротил, да бомбы, да в кармане нож.
О, не убий! Не сдай! Не видь! Не слышь!
Мы под дождём, огонь, вода струится с крыш.
Хорош.
Обнимемся, родная, что уж там!
Коль есть предел всему среди сует.
Ты отвечаешь всем назло громам, сердцам.
Предела нет. Предела нет. Предела нет.
***
Лиха судьба отвергших свои корни,
поссорившихся в долгих снах славян.
Теперь куда? Больнее и упорней,
теперь куда? Нам рёбра режут шпоры.
Рубаха, вышиванка, сарафан
не скроют ран.
Да, и зачем, скажи, теперь скрывать их?
Кровоточащие? О, сколько пуль и стрел.
О, сколько мин – осколками! О, Мати!
В нас вырастают – рви чеку! – гранаты,
плодами выпадаем мы из тел…
Из наших тел взмывают души-птицы.
Такие белые, чистейшие! И биться
крылами начинают в небосвод.
Их клювы заостряют наши лица,
с Востоком начинаем мы роднится,
а запад санкции в ответ нам знобко шлёт.
О, как легко: печеньки, бутерброд
в обмен на всю страну мою из ситца!
Или хотя б на часть. И нету друга,
приятеля, отца, сынов. От воли пьян
теперь идёшь. И нет тревожней звука
предавших и отрекшихся славян!
И в небесах кричит-вопит пичуга,
она бескрыла и она безрука,
подобье тучи, если проще – вран.
И он проситься будет во Европу
землицей всей, народом, целым скопом,
испившим крови золотых полян!
Ну, здравствуй, пан!
Целуй сапог.
Лижи салопы.
Прочь, русская земля! Жуки, укропы.
Редут твой сдан.
И всё растоптано твоё вовек святое,
и чувство родины, что высшее из чувств.
И корни выдраны. Не будешь ты сестрою.
Испачкана, что девка, клеветою.
И позвоночник сломан. Слышишь, хруст?
Ни князь не нужен твой, ни Златоуст.
И руки убери своих объятий.