Туатара всех переживёт

Смешно! Никто просто так денег не даст!

Дают за что-то. За результат. Но его пока нет. В промышленном масштабе. Есть маленький неказистый приборчик, собранный руками сурдопереводчицы, которую уволили с формулировкой «в связи с закрытием предприятия». Предприятия, где делали «Волги»!

И ещё смешное слово «изобретатель-самоучка»

…это любовь, история и политика.

…это тело, быт, аффект.

Я несу мир,

но для некоторых я – опасная, ибо изобретатель-самоучка – звучит, как сумасшедшая, боевая, опасная. Я – боевая и опасная. Ибо я не привычная пустота. Не пустыня. Я жар. Древо. Угль. Просто я одна Во всём селении самоучек. Кузнецов подковывающих блох. Я даже не целитель. Поэтому сленг «товары для здоровья» мне не подходит. Сленг болеутоляющих приборов – тоже не мой. Физиолечение – совсем не то. Потому что это не физио. Но каждый раз в течение десяти лет я приходила домой, уставшая, с сумками наперерез, я понимала, что выращиваю в пустыне то, что нуждается в оазисе.

Лучше бы я писала письмо своему первому мальчику-юноше-мужчине, не сломавшему во мне то, что другой бы сломал сразу: «зачем ты убил во мне романтика?» Убив романтика, он породил во мне изобретателя-самоучку. Я обнажила в себе его, я довела своё дело до дрожания, до сердечного стука, до золотого сухарика.

Вот моё будущее: живу сто лет, не старюсь, ко мне приходят звери, лисы крутятся возле меня, медведи становятся ручными, тигры, слоны, обезьянки тоже. Я подчинила всю анатомию себе. Но по дороге меня предали! Предал он, кого я любила. Нет, не первый неудачный. Не муж законный. А он. Он с большой буквы. С красной строки. Он врач. Профессор. Невообразимый Дон Жуан. Ему я поведала о своём изобретении. Он сказал: я сам так думал. Но только через клетку. Через жировую ткань. И тут началось! Я люблю тебя. Ты море. Ты гладкий супружеский рог изобилия. Но я – выращивала среди пустыни моё кактусовое растение! Всё в проводах, в нитях розовых, в клеммах. Моторчик. Генератор. Семь катушек. Сорок метров проволоки. Нет, Дон Жуан ничего не украл. Не заимствовал. Он решил, что это сделала я. У него. Без него.

Он тоже пил. Он обливал меня вином с ног до головы. Он хвала меня за шею от злости. И он не заплатил мне тридцать семь рублей по счёту за электричество, которым он грелся на моей даче. А мне было смешно, это же пустыня! Там всегда жара! Жажда и самоотречение.

Галя, Галя, тогда я почувствовала смерть. Я обняла её, начала с лица, затем шею, тело, ноги. Меня тогда страшно ударило током, потому что я хотела разбить свой прибор. Свой кешбек. Достать жезл, увидеть марши студентов в честь меня, услышать свой прощальный плач. И раскаяние своих врагов. Тех, кто сидел в кресле, начальников отвергающих моё выношенное изобретение. Ибо оно было вне смыслов, вне правил. Но оно работало. Работало на мне. И когда я называю свой возраст в поликлинике или в магазине, люди на меня с удивлением косятся. Не может быть, чтобы старуха так выглядела. Как, так? Вам шестьдесят четыре года? Настойчивые ухажёры и сладострасцы лишь усмехались – Агата, вы серьёзно? Это вы нарочно, чтобы нас отшить?

…на острие лепестков пахнущих как сумасшедшие розовые глиняные лилии в смешанной колоде карт таро, на верблюжье одеяло мы легли в одиночестве. Дон Жуан пожадничал мне тридцать семь тысяч, которые сам же потратил. Два его друга тоже влюбились в меня. Номер один и номер два. Было смешно кокетничать с ними. На глазах у Дон Жуана. Сокращенно Донж.

Мог бы и отдать, не смотря на смерть свою, боль, укусы, секс, сладость и страсть. ОН до сих пор влюблён. Э-э-э…

Я лежу одна. Раздевшись. Сняв с себя всё. Платье. Чулки. Бюстгальтер. Трусы.

Донж замерз в моей ледяной пустыне.

Изобретатели не смеют расслабляться.

Терять контроль над собой.

Я сама заплачу за тебя эти деньги. Но ты меня подставил зря.

…на острие лепестков пахнущих как сумасшедшие розовые глиняные лилии в смешанной колоде карт таро.

Это тоже песня.

третье ПИСЬМО ИЗ НИГЕРИИ ОТ Олуфеми Лиджаду было отправлено Агате Поти, не смотря на просьбу более не писать

«Уважаемая госпожа Поти.

Я понять Вас. Но мне надо довести событие к контенту.

Высылаю вам лицензию. Смотреть Вам. Если не верите, то сделайте отказ официально через министерство.

Это облегчит участь вашего наследства.

Средства можно отдать детям голодающим. Сиротам. Малюткам, оставленным родителем.

Или просто бедным…»

Агата поняла: не отстанет. Пока не послать, куда подальше. Бонифаций говорил тоже самое. Лишь Галя недоумённо пожимала плечами.

Испания – город больниц и лечебниц. Найти нужного пациента, значит стать Шерлок Холмсом.

Умирающих с фамилией Поти оказалось больше сорока человек. Демов тринадцать. А Демов Леми два. Один из них дед Митя.

Второй вопрос, где взять деньги на поездку? Пенсия – кот наплакал. Сын зарабатывает немного. Занять у Гали и того смешнее, её давно уволили из-за слабого здоровья. И последнее время Галя подрабатывает уборщицей. Выход был один – продать дачу. Но как? Рука не поднималась!

Жалко, жалко…этих хилых яблонь, изъеденных жучками смородин!

– Не вздумай! – нахмурился Бонифаций. – Куда мы с друзьями будем уединяться? Ты же знаешь, у нас музыкальная группа. Барабаны. Гитары.

– А что мне делать? – Агата ласково посмотрела на сына. Взрослый! Командует. Молодец.

– Что, что…вспомни своего Донжа! Он нажёг электричества почти на сорок тысяч! И ты отрабатывала эти гроши! Сиди дома. Заблокируй аккаунт. Продолжай мастерить свой кешбек – Куш

– Я уже смастерила.

– Усовершенствуй!

– Тогда откуда у меня эти мысли, что я всё равно однажды поеду в кругосветку? И теперь я определилась – искать деда. Я хочу вернуться счастливой и успешной.

– Ага…а вернёшься старой и больной. Знаю я вас, путешествующих!

– Может, на работу вернуться? Меня звали в частный сектор. Переводчики всегда нужны. Могу оформиться индивидуалкой. Или начну делать украшения, например, из дерева и смолы. Помнишь, у меня хорошо получалось! И даже покупалось. Каждую осень у меня возникают подобные желания…

– Но ты же хотела лечить людей. Столько времени потратила! – Бонифаций присел на диван. Затем разлегся, вытянув ноги.

Любимый мой сынок…

– Лечить без лицензии. Без испытаний. Без базы и офиса. Такого быть не может.

– Отчего бы нет. Подай объявление на авито.

– Мне проще выучить тайский и переписываться с жителями острова. Поедать спагетти, болтать с торговками на рынке, работать синхронисткой с индийского на арабский, волонтёрить, сесть за руль мотоцикла, глядя на закат, наслаждаться ветром курильских трасс, – возразила Агата.

– Пойми, что Дем Леми Поти – это не твой дед. И не мой прадед. Тебя просто разводят. Хотят, чтобы ты оплатила якобы пошлину в диком размере. И твоё путешествие по больницам Испании никуда тебя не заведёт. И как ты будешь общаться с человеком, находящимся в глубокой коме?

– У меня есть кешбек, мой прибор двадцать-двадцать. Мне надо будет только приложить его к пульсу. И человек поправится! – настаивала Агата.

– Кто тебе разрешит сделать это? В больницу даже пронести не получится это кривое твоё изделие…

– А помнишь, когда умерла бабушка, я уехала в Индию? А год тому назад мне удалось побывать в Монголии, затем я свалила на Уральские горы? Мне надо перезарядиться. Моя батарейка полуразряжена. Кроме этого нас пугают этими карантинами, картонными инфекциями. Какая-то бесконечность…не приходящая в сознание. Отчего бы тебе, сын, родной и близкий самый мой человек, не сказать: Езжай! Живи и радуйся! Ибо самое худшее – это застыть в смоле бабочкой, стрекозой, мухой, мышкой. За окном всё то же кино. Мой кешбек-2020 нужен лишь мне одной. Я просто хочу переключить канал. Увидеть своего деда. Выйти, надев свои украшения из смолы и дерева. Надеть новый свитер и куртку, сшитую моими руками, с вышивкой и люрексом…Устала прятаться дома за этими своими изобретениями!

– Не забывай, что у тебя куча поклонников, – Бонифаций ласково зевнул. После ужина, приготовленного Агатой, после чая и ватрушек с творогом хотелось спать.