Во имя порядка: у истоков Союза

– Вперёд! – приказал всадник и направил коня, а вместе с ним на штурм отправились и бронированные всадники; сверкая серебристым чешуйчатым доспехам, развеивая лиловые хвосты на конусных шлемах, кавалерия ринулась в пролом.

Только подобравшиеся воины Королевства встретились с сумасшедшим натиском всадников, их меховые и кожаные доспехи не выдержали хлёстких ударов топоров, булав и копий. Хлюпанье, стенание и крики возвестили о полной беспомощности воинов Королевства, всадники разметали обороняющихся клином прорвавшись во внутренний двор; на острие наступления идёт молодой полководец, направо и налево размахивающий длинным клинком и даруя смерть сторонникам чёрной воли.

Легионеры усилили давление и сломили оставшееся сопротивление, ворвавшись вовнутрь. Началась бойня – войска Союза шаг за шагом сдавливали круг обороняющих, стегая его десятками выпадов и ударов. Поражение для нового царства неминуемо.

Вскоре вся трава и дорожка внутри заблестели бардовым под полуденным солнцем, практически всё внутри завалено ковром тел, на стенах и башнях стелется серый покров тел арпов. Перед командующим распахнулись врата главного бастиона, откуда ещё доносятся звуки отчаянной битвы… двух часов хватило, чтобы двухтысячному легиону удалось сокрушить полтысячи защитников.

– Хорошее начало, – сказал один из всадников возле эндеральского командира. – Всего десятоу наших положили. Недавно пришло письмецо, что войска Республики при поддержке наёмников Ост-Эндеральской тоже начинают наступление.

– Это одна крепость из десятка, – монотонно произнёс командир. – Из десятка…

– Господин, – прозвучало воззвание и перед всадником оказался паренёк-посыльный. – Противник. Не менее тысячи!

– Что ж, эта война быстро не завершится, – всадник махнул клинком, зазывая войско – Легион, к бою!

Глава 12. Чувства, история, вера

Спустя неделю. Княжество Речное. Предлесское.

Чудесное вечернее небо пленило взгляды двух душ, которые уставились на картину того, как в огне и пламене уходит солнце. На ярко-жёлтом, алом и высветлено-багряном небе расплескался огонь, исходящий от пламенного диска, что ещё немного и уйдёт за лесистый горизонт. Золото света отсвечивает и органично сочетается со златом осенних деревьев. Над головами простирается бескрайне-широкое полотнище неба, в котором перемешались цвета насыщенной фиалки, темного царственного пурпура и сапфировой ночи, кое-где уже начинают загораться первые звёзды и вскоре они засеют серебром все небеса.

– Красиво, – вымолвила девушка в кожаной куртке и из такого же материала брюках, подчеркнувших её бёдра, – на душе становится спокойнее.

– Это так… после пережитого самое то, чтобы успокоиться, – говорит ей парень, на котором лёгкие тканевые брюки под высокий красный сапог и белая рубаха с узорами по кантовке. – Эли, ты рада, что мы покинули столицу Княжества?

– Там тоже было спокойно, но здесь всё тише… словно мы убежали от всех волнений мира.

Дама провернулась и посмотрела в сторону поселения. Выполненное в таком же мягко-плавном стиле, с разукрашенными домами и царственным деревянным теремом, городище стало приютом для многих людей. Бежавшие от воин, от голода и болезней с севера после войн с Неримом нашли тут покой, и вскоре под властью князя тут выросло портовое селение.

Пара, выйдя за пределы частокола, спокойно прогуливается по сельской дороге. Небольшие хутора, построенные у Предлесского, отлично охраняются дружинниками и наблюдая за мужиками в кольчугах, Джаэль не беспокоится, что внезапно выскочивший бандит или монстр оборвёт им жизнь. Крестьяне, приводившие поля в порядок, не обращали внимания на пару, увлечённые работой.

– Джа, я не заметила в твоих словах больше ненависти к Княжеству, – подметила девушка. – Что изменилось?

– Знаешь, я посмотрел на жизнь обычных людей и аэтерна и вспомнил то, что было. И я понял одну вещь – нельзя вечно жить прошлым. Эли, я гневался о том, что потерял. Вот и всё.

Джаэль взглянул на хутора – стойкие, крепкие и свежевыстроенные терема стали отличным жильём для людей, убранные поля и амбары, наполненные урожаем – вот доказательство процветания края. Парень вспомнил, что на узких улочках Предлесского видел торговые лавки с товарами из самой Киры и понял, что большинство изменений к лучшему. До сих пор его продолжает гложить чувство ушедшего прекрасного, а кольцо лейтенанта напоминает о присяге и долге Святому ордену, но ощущение благих перемен и видение лучшей жизни поколебали мнение. Святой орден, цеплявшийся за торговую блокаду, как утопающий, вогнал страну во гроб, а Эндеральский Союз сменил политику, чья «вишенка» – это колоссальные займы и кредиты у банков. Джаэль, вспомнив, что ему рассказывал ему торговый эмиссар из Ост-Эндеральской по дороге в Предлесское, усмехнулся. Страна, выбираясь из кризиса и нехватки денег попала в мешок банкиров и займодавцев и теперь Джаэль мог только надеяться, что Велисарий найдёт выход из этой проблемы.

– А ты бы пошёл на службу князю?

– Нет я никогда не пойду на службу мятежникам, пусть они и превратили мой дом из задворок в столицу целого государства, – резко отрезал парень.

– Да, в чём-то ты вечно остаёшься неизменным, – дама чуть остановилась, поправила одежду и собравшись, спросила. – Джа, ты долго не вспоминал о дочери. Оливия… всё в порядке?

– Оливия…, – прошептал Джаэль, вспоминая, что во всю эту компанию он ввязался только по тому, что есть эфемерная надежда, нить, за которую он хватается… ведь Союз её защитит, Союз окормит и даст кров; только из-за покровительства Сената он как проклятый готов работать на новое государство.

– Что… Джа, прошу тебя, не томи.

– Она сейчас в безопасности, если верить позавчерашнему отчёту Магистра.

– Почему ты мне не рассказал об этом?! Почему ты скрыл его!?

– А разве тебе это интересно?

– Конечно! – возбуждённо ответила Элия и заглянув в её кристально-синие очи парень увидел незыблемый интерес, страсть и желание, снедающие её.

Джаэль улыбнулся. Он удивился тому, что у него не появилась мысль огненного противления, сопротивления его интереса к Элии. Доспех пламенной веры в огонь остался в селении, а вместе с ним и ниспало зачарование, которое воспаляло в душе высокие принципы жаркой праведности.

– Всё в порядке, отчёт был настолько сухой, что я не стал его тебе читать. Просто принял, что с ней всё хорошо.

– Джаэль, это на тебя совсем не похоже…

– Эли, ты не подумай, я каждый день думаю о ней, каждый вечер молюсь незнамо кому, чтобы с ней всё было хорошо, – он печально опустил голову, – Оливия сейчас в лучших руках, я знаю это… это – всё, чем я могу успокоится, – парень взглянул на девушку и чуть улыбнулся. – Зачем тебе это?

– Джаэль, мы столько вместе прошли, столько пережили и ты ещё не понял, что мне не безразлично, что с тобой произойдёт.

– Почему?

Она ничего не смогла ответить. Смешанные чувства – от влечения до долга заполнили её нежную трепещущую душу. Она пошла за Джаэлем, чтобы нести благую волю Святого ордена, а присоединилась, дабы помочь в поисках дочери. Элия коснулась груди, в районе сердца нечто кольнуло при одном воспоминании, что значит потерять близкого родственника. Ещё сильнее ей хотелось находиться рядом с Джаэлем оттого, что к этому взывало женское сердце.

Джаэль, понимая нити какого чувства начинают их связывать, чувствуя, что он сам нуждается в её присутствии не только как соратника, а некто большего, погладил её по щеке.

– У тебя пыль была.

– Спасибо…, – на щеках дамы показался румянец.

– Пойдём, – парень аккуратно толкнул её чуть ниже плеч. – Посмотрим на вечерний закат.

Прекрасная пара прошла дальше по сельской дороге, подбираясь к хутору. Тут их встретили крестьяне – не недоброжелательными взглядами и подозрительностью, а добрыми взорами и тенью улыбки. Крестьянские дети шумящей весёлой гурьбой окружили их. Джаэль сначала пошатнулся – столь неожиданно для него это стало, за месяцы поисков он попросту отвык от голосов детской радости. Элия же отрадно встретила мальчишек и девчонок, потрепав чьё-то дитя по голове, а второму подарив деревянную побрякушку.

– Дети! – закричала женщина, выходя из одной из приземистых изб. – Хватит! Отстаньте от путников!

Шумная ватага её послушала и быстро убежала, окружив светловолосую мать, что стоит в светлой до пят рубахе. Вскоре на пороге появился и муж женщины в подпоясанной бежевой льняной рубахе. Его большая борода, крупное лицо, широкая борода и высокая стать создавали образ богатыря.

– Не серчайте на них, – сказал мужчина. – Ещё малые.

– Я понимаю, что так. Ничего страшного, это даже как-то отрадно почувствовать, что в Княжестве кипит жизнь, – внутри Джаэля всё зазвенело, так давно он не видел, чтобы вне укреплённых городских стен люди себя чувствовали так свободно и вольно, а дети мирно играли и веселились; но память об этом ужалила и болью и усладила – ибо раньше так же играла Оливия и сможет также, если он её найдёт.

– А ты чай не местный? Может я видел тебя мельком?

– Да, я бывший лейтенант местной стражи, при власти Ордена.

– Доброе. Куда грядеши?

– Ищем место… покоя, – тяжело выдохнул парень.

– Скажите, у вас есть живописные места? – спросила Элия. – Нам бы отдохнуть от того, что было в Речном.

– А, мы уже наслышаны о том страшном побоище и помоги вам Бог перенести пережитое, – заботливо произнесла жена. – Идите на звонницу часовни. Оттуда открывается чудесный вид. А потом к нам. Неча вам делать в городе, когда можно передохнуть на хуторке.