Песнь о Нибелунгах

Сегодня ж ты увидишь, что выше родом я
И что славней, чем Гунтер, тот, кто мне дан в мужья.
Отучишься ты думать, что я – твоя раба.
А коль воображаешь ты, что это похвальба,

Я повторяю снова, что первой в храм войду
У всех твоих вассалов и женщин на виду,
Чтоб моему величью дивился вормсский двор»,
Вот так меж королевами и начался раздор.

Брюнхильда заключила: «Коль ты убеждена,
Что верностью вассальной пренебрегать вольна,
Ты от меня отдельно со свитой в храм пойдёшь».
И ей вдогонку бросила Кримхильда: «Ну, так что ж?»

Затем велела дамам: «Оденьтесь сей же час.
Пускай в восторг бургунды придут, увидев вас,
И знают, что не в меру их госпожа горда,
И я от чванства отучу Брюнхильду навсегда».

Принарядились дамы, и, свиту оглядев,
Из всех на праздник в Вормсе прибывших с нею дев
В собор взяла с собою Кримхильда сорок три.
Шли с ними люди Зигфрида, бойцы-богатыри.

Шёлк яркий аравийский на женщинах сверкал,
Но даже он, казалось, бледнел и померкал,
Как только на Кримхильду бросали вормсцы взгляд —
Так царственно роскошен был в тот день её наряд.

Народ давался диву: знать, что-нибудь стряслось,
Коль обе королевы идут к вечерне врозь —
Ведь раньше их, бывало, не разольёшь водой.
Увы, кто знал, что их раздор для всех чреват бедой!

Тем временем Брюнхильда со свитою своей
Направилась к собору и встала у дверей.[136 - Тем временем Брюнхильда со свитою своей //…встала у дверей… – Следовательно, она не спешит первой войти в храм, а поджидает прихода Кримхильды, очевидно, для того чтобы возобновить ссору – на сей раз при всем дворе и при стечении горожан. См. строфу 838.]
Беседа завязалась у витязей и дам,
А тут и гостья подошла ко входу в божий храм.

Наряд её прислужниц был сказочно хорош —
Такой вовек не снился и дочерям вельмож.
За Зигфридом не бедно жила его жена:
Богатством тридцать королев могла затмить она.

Вам подтвердил бы каждый, кто был в тот миг у храма,
Что в жизни он не видел пышней одетой дамы,
Чем спутницы Кримхильды, пришедшие в собор.
Она принарядила их невестке вперекор.

Итак, столкнулись свиты обеих королев,
И тут хозяйка гостье, от злобы побелев,
Надменно приказала не преграждать пути:
«Пускай супруга ленника даст госпоже пройти».[137 - «Пускай супруга ленника даст госпоже пройти». – Буквально: «Холопке не пройти прежде королевской жены». Подобное утверждение, сделанное при всех, приобретало характер несмываемого оскорбления. Оно выводит из себя Кримхильду, и та отвечает Брюнхильде не меньшим оскорблением, от которого до поры воздерживалась. См. строфу 839.]

Разгневанно Кримхильда воскликнула в ответ:
«Молчи! Твоё злоречье тебе самой во вред.
Как саном королевским кичиться может та,
Кто подданным своим была в наложницы взята?»

«Кого же ты, Кримхильда, наложницей зовёшь?» —
«Тебя, и ты не смеешь сказать, что это ложь.
Впервые насладился твоею красотой
Не Гунтер, твой законный муж, а милый Зигфрид мой.

Ужель тебе рассудок в ту ночь не подсказал,
Что, к хитрости прибегнув, возлёг с тобой вассал?
Уймись и грех свой тайный не ставь себе в заслугу».
Брюнхильда ей: «Твои слова я передам супругу».

«Изволь! Ты не уронишь меня во мненье брата.
Сама ты возгордилась, сама и виновата.
Коль подданной своею ты смела счесть меня,
Меж нами больше дружбы нет с сегодняшнего дня».

Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней,
Вошла в собор Кримхильда со свитою своей.[138 - Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней, // Вошла в собор Кримхильда со свитою своей. – Кримхильда чувствует себя победительницей. Брюнхильда же, вопреки утверждению соперницы, не ведавшая об обмане, который учинили Зигфрид с Гунтером, подавлена.]
Вот так вражда меж ними и началась с тех пор,
И помутнел от горьких слёз у многих ясный взор.

Какою благолепной вечерня ни была,
Брюнхильда с нетерпеньем конца её ждала.
В надменной королеве кипели жёлчь и злость,
Из-за которых многим смерть потом принять пришлось.

Из церкви божьей выйдя, подумала она:
«Бранчливая гордячка мне объяснить должна,
За что меня дерзнула наложницей назвать.
Коль Зигфрид впрямь расхвастался, ему несдобровать!»

Тут вышла и Кримхильда с толпою удальцов.
Брюнхильда ей: «Постойте! Из ваших бранных слов
Мне видно, что назвали наложницей меня вы.
Кто, дерзкая обидчица, вам дал на это право?»

Кримхильда ей: «Дорогу! Ответ на ваш вопрос
Даёт вот этот перстень, что Зигфрид мне принёс
В ту ночь, когда на ложе вы с ним взошли вдвоём».
Да, для Брюнхильды этот день стал самым чёрным днём.