Мы же прямо посреди службы боевой.
Или зря закон у нас так сказать сухой?!"
До обеда разговор шел с крутым разбором;
Грустно трюмный старшина слушал Дядю Жору.
Тот пилил его, пилил, правды добивался,
И во всех своих грехах старшина признался.
Не проникся, не сумел выполнить задачу,
За такое по нему гауптвахта плачет,
Прямо сам бы побежал виноватым, с горя,
Только где губу найдешь в Средиземном море?
Я этим бабам!
По рассказу капитана 3 ранга Г. Портника
"У Станюковича" сидели
два черноморских офицера,
И под стаканов лёгкий звон
Поведал Жора другу Гене,
как романтическим манером
Попал на гауптвахту он.
В военно-женском общежитье
сперва всё началось отлично,
Открыла девушка окно,
Он влез, а в комнате соседней
другой красотке в званье мичман
не показалось всё равно.
Завидки взяли, позвонила
в комендатуру стерводева
И намекнула на скандал.
Когда у Жоры и подруги
на рандеву дошло до дела,
Пришёл патруль и повязал…
Чтоб я так жил, ответил честный
друг Гена прямо другу Жоре
Простить такое нам нельзя
И с Жорой Гена согласился,
простить нельзя, а кто же спорит,
За это чокнулись друзья…
Через неделю к общежитью,
патруль явившись гарнизонный,
Дев исходящих брал подряд:
У той беретик на затылке,
у этой яркие погоны,
А здесь просвет великоват
От края юбки до колена…
Установили по ранжиру
Военнопленных, им устав
Прочли. Затем они шагали,
честь отдавая командиру,
И через три часа устав,
Молили, все в слезах по пояс,
но им: "Отставить разговоры!" –